– Ну вот, наверно, и все, что я хотел рассказать вам про «Плазу», – сказал он, желая поскорее закончить деловую часть встречи, занятый уже другими помыслами. – Точные характеристики этого объекта найдёте в пояснительной записке к проекту. На первую публикацию материалов у вас уже достаточно. Недостающее для завлекательного «гарнира» придумаете сами, у вас это хорошо получается. Я помню ваши публикации об архитектурных новинках. Только не упоминайте, пожалуйста, про Каабу, наших потенциальных клиентов это отпугнёт.

Александра сдержанно кивнула и начала складывать в сумочку свои бумаги.

– Время уже шестой час, в редакцию вы сегодня уже не вернётесь, – вкрадчиво сказал Чермных. – Не желаете ли выпить со мной «Шерри-бренди»? Тут за углом есть симпатичный ресторанчик…

– Что это за «Шерри-бренди»? – улыбнулась Александра, снова вдруг помолодев лицом.

– Ну это такой довольно знаменитый напиток, хересный бренди, который производится только в Испании, притом в одной-единственной провинции. Мне нравится его название, которое звучит прикольно, недаром вы улыбнулись. Правда, он, может быть, слишком крепок для дам. Но в том же ресторанчике предлагают и кое-что не столь крепкое, а также вкусный ужин.

– Что за ресторанчик? Не «Ламбада» ли?

– Она самая.

«Ламбаду» Александра знала, поскольку делала однажды рекламу об этом заведении. Ей запомнились забавные характеристики блюд в тамошнем меню, например: «Корейка – нескромная сестра ягнёнка». Вообще это место в полуподвальном помещении, похожем на погребок, со входом, стилизованным под бочку, и массивными дубовыми столами показалось ей довольно изысканным.

– Хорошо! – вдруг легко, без раздумий согласилась она.

Изначально тот интерес, который Чермных испытывал к Александре, можно было назвать «спортивным». Для него, как и для многих других успешных, состоятельных мужчин, соблазнение женщин было своего рода спортом, способом проверки своих качеств самца, завоевателя, мачо, средством поддержания эмоционального и физического тонуса. Он обнаружил, что на пороге старости это для него не менее важно, чем когда-то в молодости. Может быть, даже ещё важнее. Потому что в последнее время он всё отчётливее чувствовал, что количество отпущенных ему дней неумолимо сокращается, как число песчинок в песочных часах, что вместе с ними навсегда уносится всё, чем хороша жизнь, – женщины, азарт борьбы, радость побед, удовольствия от хорошей еды, вина, отдыха на море… Тем острее становилось его желание успеть насладиться тем, что ещё было доступно ему. Развод с женой Миррой снял с его души путы, мешавшие прежде его склонностям к чувственным наслаждениям проявиться вполне.

Новоиспечённый холостяк был импозантен и всё ещё привлекателен для многих значительно более молодых женщин. Не тратя времени на долгие ухаживания, он сходился только с теми, которые оказывались достаточно доступными. Вкуса к долгой «осаде» у него не было. При всём своём неравнодушии к дамам Чермных мало соответствовал привычному представлению о соблазнителе. Именно к соблазнению он прилагал очень мало усилий, будучи почти всегда загруженным деловыми заботами и считая беготню за юбками ниже своего достоинства. Он подбирал любовниц, следуя простому правилу: нужно сначала предложить даме поужинать в ресторане, а затем пригласить к себе домой. К женщинам, которые отказывались от ресторана, он сразу терял интерес. Столь же безразличен он становился и к тем, которые после ужина отказывались от предложения «продлить приятный вечер в домашней, более камерной обстановке», что вполне недвусмысленно подразумевало постель. Впрочем, раза два с ним случался облом: дамы не понимали (на самом деле или только делали такой вид), что означает его приглашение домой, и уже будучи у него в гостях решительно отклоняли вариант с постелью. После чего он сразу превращался в кислого, холодного брюзгу и довольно бесцеремонно выпроваживал коварных недотрог.

Дольше обычного продолжались его отношения с секретаршей Яной Дорошкевич, рабочее место которой находилось в его приёмной – проходной комнате перед дверью в его кабинет, или «предбаннике», как говаривали в конторе ООО «Кредо». Яна была очень хороша собой и загадочна. Встречая взгляд её серых глаз, чуть прищуренных по обыкновению, он никогда не мог понять, что же она чувствует и думает на самом деле. Он знал, что этот прищур мог означать, в зависимости от обстоятельств, самые разные её настроения: требовательность, внимательность, томную мечтательность, высокомерие и пренебрежение. Её лицо было красивым и непроницаемым, как у женского манекена: пухлые губы модного тона «осенняя роза», изящный носик, пышные платиновые волосы. Прожитые тридцать четыре года ещё заметно не отразились на её нежной коже и точёной фигуре с хорошо развитыми бёдрами и грудью, ей вполне можно было дать и на десять лет меньше.

Пожалуй, Яна стала бы его постоянной женщиной, когда б не задалась невозможной целью: женить его на себе. Сначала он только морщился, когда она говорила с ним о бракосочетании, но скоро она стала ему в тягость. Особенно после того, как она сообщила о том, что беременна. Как раз в это время в его жизни появилась Александра…

Чермных гордился тем, что не тратил на женщин почти ничего помимо расходов на ресторан: его самолюбию льстила мысль о том, что он интересен им сам по себе как незаурядный и привлекательный мужчина. Впрочем, он понимал, что притягательная аура окутывает в глазах обычных россиян любого успешного предпринимателя…

…То, что она позволит Чермных всё, Александра поняла сразу, как только услышала изменившуюся, вкрадчивую интонацию его голоса. Она давно решила, что ей, уже на пятом десятке, без мужа и детей, не стоит лишать себя возможности снова почувствовать себя настоящей женщиной, желанной для мужчины, способной подарить ему счастье. Если интересный, достойный кавалер пожелает её близости, она ломаться не станет. Потому что сколько ещё будет у неё таких случаев?.. К тому же он вдруг показался ей забавным и милым – этаким старым, толстым котом, подкрадывающимся к птичке…

В «Ламбаде» Александра нашла в меню запомнившуюся ей своим игривым названием «Нескромную сестру ягнёнка», и её остро захотелось отведать это блюдо, но сказать о своём желании она почему-то постеснялась и предоставила выбор Чермных. Тот заказал для неё и себя телятину «Гурмэ» – острое жаркое из нежной телячьей вырезки с черносливом, фасолью и овощами под пряным, пахучим соусом. Обещанное «Шерри-бренди» на самом деле оказалось слишком крепким для нее, так что она только пригубила рюмку, но зато сладкого игристого вина Martini Asti с медовым привкусом выпила с наслаждением три бокала и опьянела: у неё слегка закружилась голова и по телу разлилось томительное тепло…

На предложение Чермных поехать к нему домой, чтобы посмотреть какой-то вздор, коллекцию каких-то самоцветов, она согласилась не раздумывая, ни на миг не обманывая себя относительно смысла этого предложения. Ведь его-то она и ждала!

Из того, что произошло в тот вечер дома у Чермных, ей запомнилось немногое: странный травяной аромат бургундского вина Pinot Noir, яркая зелень малахитов из коллекции да ещё то, что в постели Чермных оказался никакой, пробудив в ней жалость даже сквозь усталость и хмель.

Зато Чермных запомнил многое: то, как в предвкушении обладания новым женским телом он подогревал вожделение, умышленно мешкая, затягивая уже ненужное словесное общение, уже видя, что женщина тает, расслабленно улыбаясь, готовая на всё. И то, с какой радостью она молча закивала ему, когда после поцелуев он прошептал ей в ухо: «А теперь пора в постель, баиньки». И то, как и в постели он долго целовал её, с наслаждением обоняя запах её волос, в котором ему чудился аромат вербены – терпкий, лимонный. И то, как она лежала перед ним, нагая, плотная телом, загорелая, покрытая нежным пушком, похожая на зрелый плод. И то, с каким изумлением и ужасом он вдруг почувствовал, что его восхищение этой отдающейся женской плотью уже не переходит в обычное волнение в крови. «Перегрелся!» – подумал он с отчаянием. – «Слишком промедлил, затянул…»