Но, хватит лишних слов, солнце уходит, это Бел прощается с миром. Бел - это пламя, это свет солнца. Он щедр и могуч, он страшен и добр, он дает многое и отнимает всё! Он свет солнца - его теплом наполнено каждое зернышко с наших полей и каждая крошка шоколада, который вы так любите, ненасытные сладкоежки! Бел - пламя, огонь костров и печей наших мастерских - он с нами творит новые вещи мира, его страсть пылает в стали наших мечей, его тепло хранит нас тканью наших одеяний. Бел с нами всегда, и мы чтим его силу и власть. Мы не боимся, но мы не глупцы, и знаем, как опасен огонь - пожар может пожрать все дорогое нашим сердцам, огонь может уничтожить все лучшее, что создано нами. Мы чтим и помним! Время пришло.
И на арену вышло четыре легионера, которые несли столб с прикованным к нему человеком. Человек корчился, извивался и громко мычал свои возмущения и несогласия. Но он был крепко прикован цепями к столбу. Рот ему заткнули кляпом давно - грязные слова, это пустое. Но этот хитрец ведь может и язык себе откусить и захлебнуться кровью, нагадит скотина в последний раз, а так нельзя. Не надо гадить атлантам. Каждому своё - и человека оставили на время в его комнате, крепко прикованного и опутанного цепями - дряньское железо, не жаль в огонь такое бросить. И сейчас атланты прошли к центру арены, где жрец уже сошел со щита и убрал его в сторону, открыв вырытую в земле арены ямку. Ребята поднатужились, но установили столб в эту, специально приготовленную глубокую и аккуратную ямку: как раз, чтобы столб установить. И сразу принялись подносить приготовленные дрова. И тут Лешку удивили его детишки. И девчонки и мальчишки дружно соскочили со своих мест и стали помогать - быстро уложили вокруг столба аккуратную поленницу из сухих стволов сосны, пропитанных маслом.
Поленница получилась солидная, в метр высотой, почти по грудь горцу. Ребятишки не суетились, понимая всю важность этого дела, они не мешали друг другу, без команд и руководств организовались по сторонам и быстро подготовили пленника к ритуалу. Потом все спокойно расселись по своим местам. А Лешка грустно улыбнулся, но дело надо было делать. Он вынул кляп изо рта этого придурка. И Лоренцо захлебнулся от возможности выразить свои чувства и орал всё подряд: он проклинал своих знакомых, неведомого Чезаре, которому он глотку перегрызет в аду. Лоренцо поносил атлантов и амазонок такими словами, что Лешка только улыбался ещё больше: «Лей, лей воду на мельницу нашей ярости. Дурачок ты, какой же ты придурок, Лоренцо Забияка - даже не интересно с тобой, точно Бел мне яйца оторвет. Нашел кого сжигать». А потом он отошел, и протянул руку к поленице. И дуремары сардинцы увидели «чудо» - атлант щелкнул пальцами и в его руке возник огонек, от которого он и поджег дрова вокруг несчастного Лоренцо, главаря крепкой банды и веселого и неунывающего болтуна и задиры. Этот атлант был маг! Самый настоящий чудотворец! Да что же это такое! Скисли горцы и, понурившись, смотрели, как вспыхнуло ярко пламя, как стал корчиться и рваться из цепей их знакомый, как он мучился и страдал. А Лешка стоял недалеко от этого костра и, нюхая запах жареного мяса, думал о том, что вскормили они волков и волчиц. Ему были хорошо видны глаза его старых знакомых, подросших детишек, учеников и учениц. Глаза атлантов и амазонок блестели спокойствием и немного восторгом - они на казнь, жертвоприношение смотрели с удовольствием, и запах этот жутковатый им ничуть не мешал. И Лешка вздохнул про себя: «Жуткое время. Не понимаю этого. Вот этого никак не понимаю. Человека сжигают, а им нормально, даже радостно. Преступник он конечно и мразь - но аутодафе, это дикость какая-то. Черт его знает, я бы и от расстрела точно обосрался, если бы увидел так близко. И вешать человека - вообще стрёмно, там дерьмо и моча сразу текут по ногам - вот гадость, но людям нравится. Хавает пипл. Что за дурдом? Не понятно. А это кто у нас опять шоколад жрёт! Свинтус Генчик, так-так-так, будет завтра на конюшне весь день навоз убирать».
Лёшка Зубриков, коварный и зловредный сенатор Атлантиды, легат шпионов и диверсантов, апостол церкви святого Фомы, очень, очень опасный человек.
Глава 4. Троя на двоих
Еще на пути к Сардинии Лешка рассмеялся над затруднением подруги. Апфия давно была очарована фильмом «Троя», более того, она была простенькой девчонкой из небольшого городка на берегу Мессинского залива в Ионическое море, недалеко от Ареополиса - города бога войны Ареса, и жила эта девчушка в небольшом порту-деревеньке рыбаков. Её родиной вообще-то Лакония была - область, в которой столицей была Спарта - она была как бы спартанка, хоть и не жила в столице. Но по духу Лешка сразу разглядел в ней вздорную, хитроумную и взбалмошную, но хладнокровную деву воительницу и обозвал «фурией Эллады», сразу сказав, что «грек» это латинское название, а изначально она - эллинка, и не какая не гречанка, и уж тем более не гречка. Апфи трындела, что ей само слово «Троя» нравится просто жуть, просто обсикаться можно, какое славное слово, и Лешка ей сразу всё пояснил:
- Апфия не занимайся глупостью! Называй ты цитадель как тебе угодно. Цитаделька это и есть маленький военный городок внутри большого города. Это последний рубеж, основа и центр обороны, штаб и все запасы, ты в теме - возводи свою цитадельку, и как угодно называй, хоть «попка Апфии» - всему Средиземноморью ведь в душу плюнула.
Просто пойми, Каэр Бел - это город Белу посвященный, это святое, не нравится название? Валим отсюда, тут есть ведь три места отличные для порта, а для вас капитанов сотня миль - не крюк.
- Мне нравится, чего ты, - Апфи лукаво подмигнула ему. - А что означает «Троя», ты ведь знаешь, ты вспомнил?
- В том то и дело, Апфи, что «троя» нифига не означает, она древней греков, там ведь еще и прозвище «илион» они примазывали к «трое». А в основе город назывался «Вилуса», и какие там восточные древние арабы его основывали? Я не знаю, там еврейские арабы жили - семиты, я в них в древних не разбираюсь особо. Семиты они не арабы, они особые, точно особые, но там такие смешения кровей шли - мутно всё. Ничего особо важного нет в этом слове, дела важны - их скрепи желаньем сердца своего. Прикипело тебе слово «Троя» - вперед, будет «Троя» этим придуркам, все кровью умоются. А ты красавица - ты Апфия троянская станешь - очень ты хороша.
- Это точно, - рассмеялась капитан-легат. - И сволочей всяких мы от наглости проучим, и «Троя» греет. А с мужем у меня все отлично. Хотя, Елена с Парисом в Трое поженились. Так что - все отлично, я от тебя ушла, ты мой Менелай, и из Спарты я ушла!
- Я не Менелай! Я Одиссей! Я хитрый, веселый и всякие ловкости умею. И с женой никак не могу встретиться - не срастается у меня малышка, не пришло время, - сразу стал оправдываться непонятно отчего Лешка.
- Ты просто похотливый хомяк, ты всё тащишь в нашу норку, но ты легкий сердцем, ты не Одиссей, ты просто Алексей.
Она рассмеялась задорно и чистосердечно, как девчонка. Ей было чему радоваться. Места потрясающие, работы полно, сердца девочек поют от восторга. Работы разной полно! Двести амазонок как пчелки суетили по стройке - там реальная полундра и аврал корячился. Вот только с мастером Луисом всё и все корячатся в нужном направлении. Сарагосец сиял - работать по камню он обожал! Причем именно блочно, не кирпичами и всяким цементом рулить, а именно камнем. А вот чего-чего, а камня ему предоставили в распоряжение огромное количество.
Дело было в том, что в соответствии с проектом «Троя» амазонок не интересовал весь город, и вся старая часть города им тоже была ни к чему - их просто слишком мало было, чтобы серьезно намереваться дать бой арагонцам, когда те придут с ответной мстёй неотвратной. Апфия, после строгого и серьезного рассмотрения её планов главным архитектором Атлантиды согласилась «урезать осетра» - корпус амазонок брал под контроль довольно большую территорию старого города, чтобы основать неприступную цитадель, основанную не просто на старых стенах и самых значительных башнях. Нетушки! Вот что атланты умели и что они любили - это взрывчаткой шалить. Цитадель «Троя» на плане выглядела как трапеция, почти треугольник с основанием на восточной стороне. От самой высокой башни города - башни святого Панкрата на севере вниз к югу шла стена, к которой примыкали старейшие и самые значительные здания Каэр Бела. Там был Королевский дворец, ведь Сардиния была королевством, хотя правили в ней наместники Арагонских королей. В этом смысле город еще при римлянах странно извернулся - Рим захватил Сардинию, и она стала колонией. Но вот жители именно Каралиса были приравнены в правах к горожанам самого Рима - а это было очень круто. У королевского дворца - высокого, довольно красивого и примечательного здания снаружи располагалась дворцовая площадь, и конечно вокруг дворца во все времена строили свои дома представители знати, возвели ратушу, Кафедральный собор, дом архиепископа и другие важные для жизни города служебные помещения. В городе при смене власти случился значительный наплыв всяких каталонцев, арагонцев, кастильцев и прочих пиренейцев, которые заставили бывших задравших носы италийцев засесть тихо в своих дворцах.
