Раймунда предприняла ещё одну попытку встать, на этот раз более успешную, и побрела к лестнице. Попутно она пыталась определить силу мага, сумевшего «вырубить» её на целый день. Как всегда, вышло два варианта: оптимистический и пессимистический. Первый — маг хотел её убить, но защитные амулеты поглотили часть чар, ослабив их. Если так, волшебник в лучшем случае кандидат магических наук, и это очень хорошо. Плохо же, если сработал второй вариант — Раймунду планировали именно лишить сознания. Тогда маг превосходил её по врождённому и выработанному учёбой и тренировками потенциалу.

«Думай, думай, Мунда, раз колдовать не можешь. И смотри в оба, чтобы не порадовать врагов. Нет, всё, никаких больше наследников! Интуиция не врала — неприятности только и ждали», — ворчала королева, очень медленно сползая по приставной лестнице. Разумеется, сначала она проверила, не поджидают ли её с распростёртыми объятиями внизу. Не поджидали — видимо, решили, что жертва не очнётся так скоро, а то и вовсе умрёт.

Чувствовала себя Раймунда паршиво, но Академия чародейства, в особенности полевая практика, научили брать себя в руки и уметь терпеть боль, не обращая внимания на волдыри и прочие тяготы жизни. Правда, сейчас мешал живот, сильно уменьшив обзор и сместив центр тяжести, но королева справилась и, отдышавшись, огляделась, прислонившись спиной к лестнице.

Обычная конюшня, в стойле — две лошади. Обе под седлом — дурной знак, значит, в любую минуту могут вернуться обращённые маги.

Раймунда решила не геройствовать и потянулась к броши-саламандре. Увы, связаться с графом Сааматом не удалось. Причина обнаружилась быстро — брошь сломали. Королева тихо выругалась, вытащила из-за корсажа кинжал и волшебную палочку. Ушлые похитители, знавшие о назначении саламандры, не догадались обыскать Раймунду. В том, что они знали о ней гораздо больше, нежели она о них, Раймунда не сомневалась. Кто-то рассказал им о саламандре. Магистр магии погасил магический фон броши, свёл его к минимуму. Если специально не искать, не заметишь. А тут нанесли прямой удар, разрушив плетение. Давно уже: металл остыл.

С кинжалом в одной руке и волшебной палочкой в другой Раймунда прокралась к двери и подёргала её — заперта, причём снаружи. Оставалось два выхода: попытаться выломать дверь подручными средствами или воспользоваться магией. Первый способ шумный и малопригоден для беременной женщины, второй — тихий, но тоже не подходит беременной. Однако из двух зол…

Не переставая думать о заказчиках похищения, перебирая в памяти всех, кто мог знать о броши-саламандре, королева направилась к лошадям. Пешком далеко не уйдёшь, одышка быстро замучает, а уехать — уедешь. Вредно? Безусловно, но умирать ещё вреднее.

Раймунда выбрала лошадку посмирнее и предприняла попытку взобраться в седло. Сесть не получилось, получилось повиснуть. Пришлось потратить немало времени, чтобы кое-как взгромоздиться на лошадь. Никогда ещё мужское седло не казалось столь неудобным.

Утерев пот со лба и пообещав сыну принудительные уроки верховой езды с нежного возраста, Раймунда тронула поводья и через мгновенье оказалась у запертой двери. Тут королева пошла на хитрость: она не стала вышибать её воздушным ударом, печально сказавшимся бы на здоровье, а воспользовалась левитацией, отнимавшей чуть меньше сил.

Дверь заходила ходуном, удерживаемая засовом, а потом поддалась и взмыла под потолок: не выдержал ржавый крепёж петель.

Раймунда улыбнулась и полной грудью вдохнула свежий вечерний воздух. О боли в животе старалась не думать — либо пройдёт, либо от судьбы не убежишь. Но это последнее колдовство на сегодня.

Королева не стала любоваться местными красотами и радоваться вызволению на пороге узилища. Она позволила себе лишь краткий миг отдыха, быстро огляделась по сторонам и пустила лошадь рысью — галопом побоялась.

Раймунде казалось — всё содержимое желудка, все внутренние органы пришли в движение от тряски. Обхватив лошадиную шею, королева мечтала, чтобы всё скорее закончилось.

Мимо мелькали колосья. Они били по ногам, цеплялись за платье.

Стрекотали кузнечики, порхали бабочки, ища укрытия на ночь.

Солнце, большой огненный шар, слепил глаза, окрашивал кожу золотистым багрянцем.

Королеве становилось всё хуже и хуже, но она не сдавалась, раз за разом подтягивалась и не разжимала пальцы.

Раймунда верила: там, за горизонтом, обязательно найдётся человеческое жильё, где её узнают и примут надлежащие меры. Оглядываться она боялась, лишь шептала народный заговор: «Мать-Земля, сбереги меня, отведи Мрак, поторопи солнце!».

Королеве почудилось, будто запахло озоном — признак открытого рядом дальнего пространственного коридора. Решив, что беречь себя поздно, Раймунда ткнула кинжалом лошадь. Та всхрапнула и перешла в галоп.

Королеву мотало из стороны в сторону, она уже не сидела, а висела на шее животного, рискуя в любой момент оказаться под копытами. Рано или поздно пальцы разомкнуться, и тогда…

Послышались голоса.

Лошадь внезапно остановилась, и, не удержавшись, Раймунда упала на землю, больно ударившись головой. Застонав, королева тут же схватилась за живот и, вспомнив об обращённых, пробормотала: «Там, за полем, — конюшня. Преступники где-то рядом. Это их лошадь, они собирались уезжать. И ещё — магов обратил кто-то сильный, кто знал меня, однако вряд ли император».

Королеву подхватили на руки. Почувствовав знакомый запах одеколона, она облегчённо закрыла глаза и застонала. Не нужно больше оставаться сильной и блюсти лицо.

Раймунда не ошиблась, когда решила, будто там, в поле, кто-то открыл пространственный коридор. И это был вовсе не граф Саамат, а обращённая магиня. Она отправилась за королевой, чтобы отправить ту к мужу, но не застала.

Отследить перемещение Раймунды не составило труда, но причинить ей вред обращённая не успела — наткнулась на Белую стражу и людей Магистра магии. Те среагировали мгновенно и погасили заклинание, только вот королеву аккуратно снять с седла не удалось…

— Врача! Быстро! — граф Саамат с тревогой вглядывался в лицо Раймунды. — Обращённую допросить — и в камеру.

Он осторожно опустился на колени и уложил королеву на землю. Сосредоточившись, граф Саамат положил ладонь на её живот и тихо попросил:

— Помоги мне, ты можешь.

— Кажется, не могу, — пробормотала Раймунда и слабо улыбнулась. — Ничего, зато сейчас разрешишь свои сомнения.

Магистр магии покачал головой и, укрыв королеву от посторонних взглядов, задрал подол: для того, чтобы магия успела вовремя остановить нежелательный процесс, необходим непосредственный контакт с кожей. Грубо, но действенно, хватит до приезда врача.

Остаток лета Раймунде предстояло провести в постели в состоянии полнейшего покоя. Разумеется, если ребёнок не пожелает появиться на свет здесь и сейчас вопреки всем усилиям графа Саамата.

Магистр магии взглянул на часы и вздохнул. Он хотел и боялся отлучиться, утешаясь тем, что обращённую магиню, ту самую Лючию, допрашивают Видящие. Их не обманет даже высший демон — не поможет никакая ментальная защита.

Слуга поставил перед графом Сааматом ещё одну чашку кофе и предложил принести холодный ужин. Магистр магии кивнул, не задумываясь, о чём его спрашивали, и прислушался. Там, через комнату, рожала Раймунда, раньше срока, долго, мучительно. Близилось утро, а судьба королевы и её ребёнка оставалась неизвестна. Граф Саамат сделал всё возможное, но не остановил неизбежное.

Он помнил бледное лицо Раймунды, её скривившийся от боли рот, тяжёлое дыхание — и даже тогда она пыталась помочь с поисками, делилась догадками и предположениями.

Подоспевший врач подтвердил — роды неизбежны, и граф Саамат лично перенёс Раймунду в Наисию и уложил в постель. Королева просила его остаться — не словами, взглядом, но Магистр магии ушёл и теперь мучился в переживаниях с десятой за ночь чашкой кофе.

У волшебников хорошо развита интуиция, особенно если речь о них самих. Раймунда не раз намекала — не король Страден, а граф Саамат — отец ребёнка. Граф Саамат опасался, что она не ошиблась. Дитя зачато накануне Новолетья, может, в самые первые дни наступившего года — как раз тогда они с королевой в последний раз провели вместе пару часов.