Впереди станция Красновка. Её надо взять.

И вот свисток ротного и вверх пошла зелёная ракета! В атаку!

И как будто ждали немцы. Сразу ударили из орудий. Грохот, дым! Взлетают вверх фонтаны чёрной земли, смешанной со снегом. Густыми цепями бегут наши гвардейцы.

И тут впереди ледяной вал. Немцы построили из снега и соломы стену и залили водой. Ледяная стена!

Сверху без устали лупят немецкие пулемёты и автоматы. Наши карабкаются по льду, дробят лёд прикладами, стреляют в стену – летят в стороны осколки льда.

Васильев рыщет глазами, ищет, где взобраться во валу. Негде! Везде лёд.

И тут, даже не думая, сержант скинул с себя шинель и бросил на вал. Прилипла она ворсинками ко льду, заполз по ней Васильев на гребень стены. Из ручного пулемёта ударил по немцам.

Дёрнулись под пулями два пулемётчика, упал набок их пулемёт. Тут же в брешь эту в обороне ринулись наши. Бросают шинели на лёд, лезут вверх.

Из всей роты только тринадцать солдат вместе с Васильевым прорвались на станцию Красновка. Остальные легли на поле и возле ледяного вала.

Васильев занял оборону в трёх хатах на краю станции.

– Ждать наших будем! – сказал он. – Комиссар с гвардейцами прорвётся, обязательно.

Но пока вместо наших немцы.

Они цепями не ходят на пулемёты. Подбираются осторожно. Займут позицию, выцелят и бьют из автоматов.

Наши огрызаются огнём. Взлетают фонтанчики снега на сугробах, отлетают щепки от хат.

В разбитое окно влетела немецкая граната, с длинной деревянной ручкой. Схватил её один солдат, хотел обратно бросить, да не успел. Взорвалась она в руке.

Остальные попадали на пол, от взрыва закрыли головы. Немцы ещё гранат накидали. Загорелась хата. А выбегать из неё некому, все убиты.

Васильев видит, как всё меньше наших. Он на чердак забрался, оттуда обзор лучше. Заметил сверху немцев, что затаились в сугробах, и проулках. Давай из своего ручного пулемёта по ним лупить.

Откатились немцы. Перегруппировались и снова полезли. Бешеный огонь ведут по двум хатам, где наши засели. Головы поднять нельзя.

– Патроны кончились! – кричат наши.

Немцы осмелели, всё ближе и ближе. Последний залп по ним, и гранатами по немцам. Снова откатилась вражеская пехота.

Спустился вниз с чердака Васильев. Патронов нет, гранат нет. Отложил ручной пулемёт, взял винтовку у погибшего товарища, снял с пояса у того штык, примкнул.

– В рукопашную пойдём, если сунутся!

Немцы меж тем обе хаты соломой обложили и зажгли.

– Рус капут! – кричат.

Вырвались наши, всего их четверо осталось. Бросились в штыки. Но не добежали до немцев, срезали их из автоматов.

Посмертно всем тринадцати гвардейцам присвоили звание Героев Советского Союза.

Валя Чеботарёва, 19-летняя радистка разведгруппы, составляла очередное донесение. Его надлежало зашифровать, потом переписать, вставив цифры вместо букв. И только потом уже передать эти цифры в разведотдел Ленинградского фронта.

Командир разведгруппы, базировавшейся в Тосно, что под Ленинградом, вошёл в дом вместе с пожилым бородатым лесником. Того звали дед Вася. Он обычно сопровождал Валю в лес. Оттуда, с разных мест, чтобы не запеленговали немцы, она вела свои передачи.

– Готова? – спросил командир. Валя кивнула. Рация лежала в мешке, который уложили в сани к леснику. Днём они выехали. Командир разведгруппы ушёл отсыпаться. Он ещё не знал, что видит Валю, в которую был влюблён, последний раз.

На этот раз дед Вася приехал к заброшенной избушке.

– Тут спокойно будет, – он привязал лошадь к сосне и вытащил мешок с рацией из саней. – Пойдём, дочка, в дом. Там хоть ветер не дует.

Валя разложила бумаги на перевёрнутой бочке, поставила рацию на лавку и выждав, пока не наступит время связи, начала передавать сообщение.

Никто не знал, что немецкая зондеркоманда второй месяц ищет русскую рацию. В этот декабрьский день гестаповцам повезло. Их радиомашина уловила чёткий и сильный сигнал.

– Русские где-то рядом! – возбуждённо закричал шарфюрер СС. – Готовьте собак.

Дед Вася, как и положено при выходе в эфир, был снаружи избы. Никому, кроме радиста, не дозволялось не только знакомиться с зашифрованными донесениями, но и даже смотреть на них.

Лесник закурил. Потом он бросил окурок в сугроб и решил дать немного сена лошади. Как вдруг из-за кустов на него набросились две овчарки. Это появились гестаповцы.

Валя, как и полагалось по инструкции, закрыла дверь в дом. Она приперла её палкой. Криков лесника девушка не слышала. Только когда начали колотить в дверь, она вскочила. И тут же всё поняла. Выхватив спички, Валя начала сжигать бумаги – донесения, шифры. Первая спичка сломалась, огонь удалось зажечь только со второго раза.

В это время дверь поддалась натиску, в дом ворвались немцы.

На допросах деда Васю и Валю сначала уговаривали сотрудничать с гестапо, потом начали пытать. Они ничего не сказали немцам.

Первого января 1942 года два пьяных гестаповца решили окончательно разобраться с упрямыми русскими. Хорошенько отметив Новый Год, они были уверены, что сегодня те заговорят.

Но никакие издевательства не помогли. Один из эсэсовцев вытащил парабеллум и принялся тыкать им в грудь лесника.

– Ты будешь говорить? – орал немец. – Или мы тебя расстреляем!

Второй в это время достал бутылку шнапса и готовился выпить. Гестаповец отошёл от лесника, положил парабеллум на стол, и засучил рукава.

– Сейчас ты узнаешь силу немецкого удара, – сказал он, ухмыляясь. И размахнулся. Стоявшая в углу маленькая хрупкая Валя, от побоев и голода еле держалась на ногах. Но она быстро бросилась к столу. Схватила пистолет и расстреляла обоих гестаповцев. Те даже дёрнуться не успели.

Валя с лесником хотели бежать, но на шум выстрелов уже сбежалась охрана. Девушку обезоружили. В тот же день наши разведчики были казнены.

А 16 января из Тосно немцы отправили Гиммлеру доклад под номером 156, где подробно описали случившееся.

Судьба Валентины Устиновны Чеботарёвой и деда Васи много лет была неизвестной. И только уже лет через двадцать кто-то наткнулся в архивах на сообщение Гиммлеру.

К сожалению, до сих пор ни Валя Чеботарёва, ни её напарник дед Вася так и не награждены за свои подвиги и героизм.

Над деревней Мишарино то и дело взлетали ракеты. Немцы не спали. Они, видимо, услышали шум танковых двигателей и беспокоились.

– Пусть ракеты пускают, – Голкин, командир танковой роты, огляделся из люка. – Нашим штурмовикам сами целеуказания дают.

Он взглянул на часы. Половина третьего ночи. Вроде пора. А где же наши самолёты? И почти сразу сзади донёсся гул моторов. ИЛы проскочили над нашим передним краем и обрушились на деревню.

Как раз немцы пустили в небо целую серию ракет, очень хорошо осветив деревню, где у них был опорный пункт. Туда и отправились реактивные снаряды с подвесок штурмовиков. Уйдя на разворот, ИЛы пошли на второй заход. Сейчас они обработают немцев бомбами и пушечным огнём.

– Пора! – Голкин поднял вверх руку и выстрелил из ракетницы. Красный огонёк взметнулся в небо и медленно начал падать вниз.

Четыре танка ринулись вперёд. Слева по деревне открыла огонь батарея сорокапяток.

Два КВ шли впереди. Их задача выявление и уничтожение огневых точек противника. А вот и они. Быстро немцы очнулись после авиаудара! Слева ударила пушка, рядом с ней замелькали огоньки пулемётных выстрелов. Пули ударили по броне тяжёлых КВ, заискрили, отскакивая.

Танки с ходу открыли по пушке огонь. Её позиция закрылась разрывами. Но тут же ударило ещё одно орудие. Немцы целили не в КВ. Они понимали, что в лоб эти бронированные машины не пробить.

За КВ шли два Т-60, лёгкие танки. У них на броне десант. Но лёгкие Т-60 почти вплотную прижимаются к гигантам КВ. Попасть в них непросто. А КВ лупят по пушкам и пулемётным точкам. Есть попадания или нет, неизвестно. Главное, чтоб замолчали!