Тема секса неизменно всплывала в дебатах о месте и роли женщины в обществе. Проклятиям янсенистов во Франции – с их предположениями о том, что Французская революция была подстегнута безудержными сексуальными побуждениями – вторили кальвинисты в Англии и пуритане. В Новом Свете велась охота на ведьм – бездетных женщин, чье бесплодие, как полагали, было вызвано дьявольскими кознями. Даже Мартин Лютер, великий протестантский реформатор, рассматривал женщин как низших существ, пассивные вместилища греховных мужских вожделений.

На заре индустриальной эпохи массовая миграция в города подарила людям больше времени для досуга. Экономический импульс к сексу ради производства новых рабочих рук стал утрачивать силу. Изменилась природа семейной жизни. Возникло женское движение за равенство, в общественном сознании укоренялись и другие прогрессивные концепции, например детство, свободное от тяжелого ручного труда. Медицина все больше фокусировалась на человеческом теле, а не на небесной душе. Джон Хантер – врач, которому часто приписывают внедрение основ современной хирургии – одним из первых отверг распространенное представление о том, что мастурбация может вести к импотенции. Готовый проводить вскрытие трупов, извлеченных из могил, Хантер изучал внутренние органы репродуктивной системы. Согласно биографической легенде он первый провел успешное искусственное оплодотворение и провел на себе эксперимент по анализу на сифилис и гонорею.

Наряду с профессиональными врачами многочисленные доктора-шарлатаны предлагали «целительные» средства от любых сексуальных проблем. Шотландец Джеймс Грэм утверждал, что избавил герцогиню Девонширскую от бесплодия. Ее благодарность помогла профинансировать загородный приют Грэма «Храм здоровья». За сумму, в переводе на сегодняшние деньги составлявшую 50 тысяч долларов, богатейшие пары Британии могли провести ночь восторгов в вибрирующей «небесной постели» – устройстве, в котором «безжизненное просто обязано стать плодоносным, когда оно столь мощно взволновано восторгами любви», как гарантировал Грэм.

Склонность американцев переплетать вопросы секса с теократическими воззрениями придала полигамным мормонам храбрости искать убежища в Солт-Лейк-Сити – городе, где они могли постоять друг за друга и жениться между собой. Эта же движущая сила подвигла Джона Хамфри Нойеса учредить колонию «свободной любви» под названием Онеида в северной части штата Нью-Йорк в 1840-х годах, основываясь на идеалах «христианского коммунизма», евгеники и обобществления жен. В Нью-Йорке Энтони Комсток развязал свой крестовый поход против греха и порока, полный решимости изгнать все признаки непристойности из библиотек, почтовых отправлений и театра. Некоторые первые феминистки, в особенности Виктория Вудхалл, защищали половое равенство так же, как избирательное право для женщин.

На рубеже XX столетия медицина мало интересовалась половой жизнью пациентов, в особенности женщин. В 1900 году некий врач написал статью о сексуальной реакции взрослых женщин, но редактор Журнала Американской медицинской ассоциации отверг ее. В 1916 году Маргарет Сэнджер, которая работала медсестрой и повитухой, восстала против невозможности для женщин контролировать рождаемость и впоследствии возглавила организацию «Планируемое деторождение».

Осваивая богатства библиотеки, Билл Мастерс видел, что в сфере акушерства и гинекологии присутствует странное отвращение к вопросам секса. Мастерс подчеркнул цитату, найденную им в работе доктора Роберта Дикинсона, бывшего президента Американского гинекологического общества, который писал в середине 1920-х годов: «Учитывая неисправимую привычку нашей расы вступать в брачные союзы, вполне разумно требовать, чтобы профилактическая медицина отводила место для небольшого раздела половой гигиены, который может сыграть свою роль, придав определенным процессам любви и зачатия некоторое достоинство». Полный околичностей язык позволил доктору выступить в защиту недавно разработанных женских тампонов.

Мастерс не желал прибегать к эвфемизмам или окольным аргументам прошлого – для него это было вопросом профессиональной гордости. Он хотел знать истину о человеческой сексуальной физиологии. Получив одобрение Шепли, он счел своим долгом рассказать тому, что у него на уме.

Вначале Мастерс попросил годичный отпуск – ему необходимо будет часто отлучаться из Сент-Луиса. В ближайшие несколько месяцев он собирался опрашивать и обследовать проституток в Сент-Луисе и других городах страны. Ректор побледнел и, запинаясь, переспросил:

– Проституток… но зачем?!

– Они – единственные специалисты в вопросе секса, каких я могу найти, – ответил Мастерс.

Шепли, рыцарь академической свободы, не осмелился оспаривать это утверждение.

Глава полиции Г. Сэм Прист прекрасно понимал, как праведные обитатели Сент-Луиса относятся к проституции. Он также знал, как относится к Биллу Мастерсу его жена.

У проституции в Сент-Луисе была отвратительная история. В 1850 году толпа горожан бурей пронеслась по всем городским борделям, утверждая стандарты общественного приличия. В последующие десятилетия законодательство Миссури считало проституцию тяжким уголовным преступлением. Нарушителей сажали в тюрьму, а дома терпимости закрылись навсегда. Однако Прист решил, что проститутки, которые будут помогать доктору Мастерсу в его исследовании, получат карт-бланш: никаких арестов, никаких полицейских рейдов.

В семье Приста Билла Мастерса любили – он помог появиться на свет их второму ребенку. Детективы Приста рекомендовали ему проституток, готовых стать объектами изучения, и скрывали неаппетитные подробности от прессы.

Наряду с полицейским комиссаром в совет исследовательского проекта входили Ричард Амберг, издатель «Сент-Луис Глоб Демократ» (St. Louis Globe-Democrat; в те времена – одной из двух газет Сент-Луиса), архиепископ Миссури и старейший из раввинов Среднего Запада. Ректор Вашингтонского университета Этан Шепли был согласен с Мастерсом в том, что такие советники бесценны, если нужно предотвратить неприятности.

– А скажите-ка мне, Билл, какого дурака вы попросите возглавить этот совет? – поинтересовался Шепли.

– Сэр, я думал, что это можете быть вы, – отозвался Мастерс.

Шепли на пару мгновений застыл, как вкопанный, а потом принялся смеяться.

– Если у вас хватает духу проделать это со мной, – посмеиваясь, проговорил Шепли, – то у меня хватит духу присоединиться к вам в вашей авантюре.

Он рекомендовал Мастерсу обеспечить содействие католического сообщества – из-за его обширного представительства в Сент-Луисе.

В католической церкви Америки Джозеф Риттер был редкой птицей – либералом, которому удалось подняться на вершину. Став в 1946 году архиепископом, он приказал интегрировать приходские школы, в то время как многие общественные школы Миссури еще оставались сегрегированными. Мастерс пришел к Риттеру в середине 1950-х годов, когда о контроле рождаемости почти никто не говорил. Большинство прихожан приберегали упоминание о своих плотских грехах для исповедальни. На встрече с Мастерсом архиепископ приветствовал серьезные исследования стрессовых аспектов брака, не дающих супругам спокойно жить. Он сообщил, что не сможет принять официальный пост в консультативном совете Мастерса, но готов назначить туда священника, чтобы тот держал в курсе его канцелярию. Когда Мастерс собирался уходить, архиепископ обратился к нему со словами благодарности. «Некоторые исследовательские методы, которые вы описали, не могут быть одобрены католической церковью, – сказал он. – Зато католическая церковь весьма заинтересована в ваших результатах».

Имея в союзниках полицейского комиссара, архиепископа и ректора Вашингтонского университета, каждый из которых на свой лад свято верил в медицину, Мастерс, наконец, смог использовать проституток в своих экспериментах.