— Я этого леса не знаю. Как бы не заблудиться.
— Я тоже не знаю, — повел плечом Ауберон. — Ну и что? Будем по солнцу ориентироваться. Сэкономим минимум пару часов. А то без кареты мне что-то не хочется растягивать удовольствие.
Аваллак’х вздохнул.
— Плохое у меня предчувствие, Твое Величество.
— Не будь пессимистом, Креван. Поехали. Смотри, какая чудная погода: птички поют и солнышко как красиво проглядывает из-за крон.
— Ну что ж, если ты уверен, то вперед. Ты ведешь.
— Я на то и вождь aen Elle.
Поначалу ехать было легко и приятно. Лошади шли почти беззвучно, по молодому мху. То и дело стригли ушами, отгоняя надоедливое комарье. В кронах шумел летний ветер, перебирая свежей листвой. Ни на мгновение не смолкали птицы.
Постепенно лес густел, смыкая просветы меж деревьев. Ветви кустов уже цеплялись за одежду. Настырное комарье подвижным облаком следовало за путниками.
— По моим расчетам мы уже должны были быть на подступах к Холмам, а лес даже и не думает кончаться, — заметил Аваллак’х.
— Мы просто медленно едем.
— А может, мы заблудились?
— Не может быть: я внимательно слежу за направлением.
Уверенности в голосе Ауберона, увы, не прозвучало.
— Я так и знал, — проворчал себе под нос знающий, вяло отмахиваясь от охотящейся за его кровью мошкары.
— Не паникуй раньше времени. Лес этот все равно небольшой, мы просто продолжим ехать в одном направлении. Прямая куда-нибудь да выведет. Вперед!
— Как скажешь… Знаешь, тебе б в навигаторы.
— Смеешься? — фыркнул король. — А я, между прочим, веду нас безопасным путем.
— Единорожьи экскременты обходишь?
— Нет. Объезжаю опасные деревья.
— Это какие?
— А ты не видишь? — Ауберон натянул поводья и на секунду замер. — Деревья тут переходят с места на место. Не дают нам пройти. Я забираю вправо — и они вправо. Я влево — и они туда же. Если бы я за этим не следил, мы бы давно оказались в ловушке. Вон, видишь те две березы прямо по курсу? Склонились друг к другу и словно перешептываются. Явно что-то замышляют. Не смотри туда так пристально: еще поймут, что мы раскусили их план. Эх, заметили! Ладно, давай заставим их понервничать: расходимся. Ты обойдешь их слева, а я справа.
— По-моему, это лишнее, — прошептал Аваллак’х. — Березы глупые, как эльфки до ста лет. Лишь бы только кокетничать и хихикать. Мне кажется, вон той, что потолще, ты понравился.
— Не обманывайся! Они пытаются усыпить нашу бдительность! Тут разделимся. Это приказ! Встретимся у немого пня.
— Какого пня? — переспросил Аваллак’х, но король его не услышал, потому что как раз в этот момент, шумно ломая ветки, он уже лез в ближайшие кусты. — О, Дана! Не поеду я в объезд. Не боюсь я никаких березок! Поеду напрямую, а там присяду и подожду.
Не доехав до двух березок буквально трех шагов, Аваллак’х вдруг услышал звонкий женский смех и стал как вкопанный.
— Кто здесь?
— А здесь кто? — ответил ему до боли знакомый женский голос.
Аваллак’х осмотрелся, но никого не увидел.
— Кто ты? Покажись!
— Ты первый. А то я стесняюсь.
— Я и не прячусь.
— А я прячусь. Потому что голая.
Аваллак’х ощутил, как по спине его пробежали мурашки.
— А как же так вышло, что ты голая?
— Бессовестный чародей Крегеннан завел меня в лес, раздел, изнасиловал, да так и оставил.
— И что же теперь делать?
— Отдай мне одежду.
— Но я не могу: у меня нет запасной.
— Но ты же мужчина!
— Меня тоже комары кусают.
— Ах так?! — взвизгнула невидимая девушка. — Вот поэтому ты один, Креван! Крегеннан бы последнее с себя снял ради меня… Впрочем он именно это и сделал: снял последнее и с себя, и с меня и отодрал меня, как самую дешевую шлюху. А теперь я ношу его ребенка, и когда он родится, воспитывать его будешь ты.
— Что? — от возмущения Аваллак’х даже страх потерял.
— Да, да, ты! Ебарь из тебя, как из гуля натурщица! Так хоть на что-то сгодишься!
Смех ее прокатился по всему лесу, отразился от верхушек деревьев; его пропели птицы. Смех ее унесся с порывом летнего ветра.
Аваллак’х оперся рукой о ствол одной из заколдованных березок; другой рукой потрогал взмокший лоб. А затем его стошнило.
«Вот такую реакцию вызывают у меня мысли о тебе, Лара, — подумал он. — Душно-то как. Ладно, довольно уже отдыхать. Надо идти искать пенек. Нельзя же заставлять Его Величество ждать».
========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 5 ==========
Как ни пытался Ауберон двигаться быстрей, нагнать пень он так и не смог. Пару раз эльфу казалось, что вот еще чуть-чуть — и он настигнет вожделенную цель, но пень был умнее, хитрее и обладал магией, недоступной вождю aen Elle. И тогда Ауберон принял единственно верное решение — вернуться к тому месту, где он оставил Аваллак’ха. Однако у леса были свои планы касаемо вождя aen Elle. Деревья двигались, водили вокруг эльфа хороводы и призывно изгибали в танце свои стволы. Пытались запутать и усыпить бдительность.
— Вы ни минуты не можете постоять спокойно? — возопил Ауберон, отирая со лба пот. — У меня от ваших плясок уже в глазах рябит!
— А по какому праву ты нам указываешь, что делать, эльф? — ответили ему хором деревья, шелестя листвой.
— Да хотя бы по тому, что я владею этой землей.
— Чем-чем ты владеешь? — засмеялись деревья.
— Вот этим вот лесом.
— Хм. А доказательства у тебя есть?
— Есть. Во дворце имеются все документы…
— А документы, позволь узнать, из чего сделаны?
— Из бумаги, конечно.
— А бумага откуда?
— Хм… Из леса.
— Значит, бумага тоже наша.
Ауберон замолчал, не зная, что на это отвечать.
— Если лес действительно твой, — как ни в чем не бывало продолжили деревья, — как ты можешь это доказать? Вот у тебя есть тело. Оно твое. Ты можешь им управлять. С некоторыми ограничениями, но можешь. А нами ты можешь так же управлять?
«Я могу приказать вас всех срубить», — подумал Ауберон, но мысль свою не озвучил.
— Срубить? — угрожающе зашептали деревья. — Как же ты можешь срубить, если мы тебя отсюда даже не выпустим?
— Вы мне еще и в голову лезете?
— Увы. Но ничего интересного в твоей голове нет, эльф. Как и у всех — мусор один. А впрочем, и ты можешь нам на что-нибудь сгодиться. На удобрение, например. Мы всегда приветствуем благотворительность. Что скажешь, эльф?
Ауберон ощутил, как у него земля уходит из-под ног. По спине пробежали мурашки.
— Хм, мне пока и в моем нынешнем состоянии неплохо живется.
— Правда? А почему тогда твое сердце настолько иссушила тоска, что по ночам ты даже плакать уже не можешь, в отличие, например, от твоего друга Кревана? Зачем, просыпаясь каждое утро, ты думаешь, сколько тебе еще осталось?
— У всех бывают тяжелые моменты в жизни, — пожал плечами Ауберон.
— Бывают, — вздохнув, согласился Лес. — Но у тебя, эльф, не жизнь, а сплошное мучение. И пользы от тебя твоему народу никакой. Ты словно стоячая вода в омуте: весь зарос тиной. Но и в омуте больше смысла, чем в тебе. Оставайся с нами, Ауберон. Приляг на мох, отдохни. Мы позаботимся о тебе, обещаем. Ни один комар к тебе больше не подлетит… Правда, налетят мухи, но это совсем не больно. Твой друг, Аваллак’х, уже принял решение и был призван в наши объятия. Мы ведь любим всех живых существ, даже эльфов.
— Я польщен вашим предложением, но, признаться, не считаю себя достойным.
— Для нас нет достойных и недостойных. Мы принимаем всех с радостью, как добровольно, так и принудительно. Что-то не так, Ауберон? В твоих чувствах смятение и страх. Никак бежать собрался? Что ж, беги: выбери себе место сам.
Изо всех сил толкнув коня в бока, Ауберон помчался прочь от страшного места. Стволы деревьев то и дело смыкались прямо у него перед носом, чтоб преградить ему дорогу. Конь метался из стороны в сторону, обильно потел, а под конец споткнулся о неожиданно возникшую перед его ногами толстую ветку и рухнул наземь.
