Мне отец говорил: много плакала Русь,

Предрекая погибель от этой войны,

Разоренье, какое и прежде не раз

После стычек терпели от подлых татар.

И тогда Дмитрий с войском народным своим

Посетил преподобного Сергия скит,

Что при монастыре. Сергий Радонежский

Поддержал полководца, войну освятил,

Над Мамаем победу ему предсказал.

А чтоб слово и делом ещё подкрепить,

Он двух иноков с войском послал на войну:

Пересвета с Ослябей…

– То знаем и мы.

И что после, как слух уж об этом пошёл,

Войско русское втрое потом разрослось. –

Перебил инок Тихон рассказ кузнеца. –

Нам история ведома. В списках ещё

Я о битве с Мамаем сказанье читал,

До того, как марийцы сожгли монастырь,

Уничтожив часть списков. Во многих церквях

Поклонился князь Дмитрий святым образам,

Чтобы Русь защитили они на войне.

И, прощаясь с княгиней, ей Дмитрий сказал,

Проливающей горькие слёзы о нём:

«Что ты плачешь, жена? Кто же нас победит,

Если Бог – нам помощник?»… Ты лучше скажи,

Что за подвиг твой дед совершил, что ему

Был подарен такой изумительный нож? –

Он вернул кузнецу его нож. Тихомир,

Недовольный, что так перебили рассказ,

Отвечал хоть не зло, но с досадой на то.

– Вот и думаю я: что же вы-то втроём

Без оружия в путь свой опасный пошли?

Можно, видно, и вам в руки брать острый меч,

Раз монахов игумен послал на войну…

– Нет, нельзя. Разве только подвигнет сам Бог.

Ты – защита для нас. – Так ему отвечал

Сухопарый Варнава. – Но есть и у нас

Посильнее оружье, чем меч или нож.

Это Господа слово. Его мы несём.

И сейчас не с войной мы, а с миром идём. –

Тут Варнава с улыбкой на всех посмотрел. –

Ты же, Тихон, послушай, не перебивай.

Пусть мы многое знаем, да только – не всё.

А ещё раз послушать, так – лучше узнать.

– Я про подвиг скорее услышать хотел. –

Инок Тихон ответил. Сказал кузнецу: –

Ты меня извини, Тихомир.

– Ничего.

– Долог путь наш. К чему торопиться теперь. –

Вновь Варнава сказал. – Продолжай, Тихомир.

В разговоре и путь веселее пройдёт. –

Между тем тропка в лес от реки поднялась,

Так как берег опутал кустарник густой.

По тропинке поднялись и путники в лес.

Тихомир же продолжил рассказ свой о том,

Как с татарами дед его бился за Русь.

5. Юности воспоминанья

– Нам отец о войне той не раз говорил,

Мне и брату, так, словно я сам много раз

Был в сражениях тех, на побоище том.

Так отец говорил: подошёл уж сентябрь,

Как на поле князь Дмитрий построил войска.

С воеводами въехал затем он на холм,

Чтобы рать осмотреть. Что направо гляди,

Что налево – кругом, сколько мог видеть глаз –

Да и сколько не видел, и дальше ещё –

Всюду войско стоит и сражения ждёт.

На знамёнах сияют святых образа

В тёплых солнца лучах; и шумят на ветру,

Развиваются стяги, как гладь облаков;

И с хоругвей полков смотрят смело вперёд

Лики русских князей, и святых, и Христа.

Строй за строем, плечом возле друга плеча

Русь сынов своих вывела насмерть стоять.

Их доспехи сливаются все серебром,

Словно в поле река полноводная вдруг

Разлилась тут от края до края земли;

Их кольчуги блестят, словно рябь на волнах.

Золочёные шлемы на солнце горят,

Словно вспыхнуло пламя румяной зари

Над седою рекой, отражаясь в воде.

Так стояли войска достославной Руси.

Рождества Богородицы праздник святой

Наступил уж. Дни тёплые были тогда.

Ночи тёплые, тихие, утром – туман.

Как пророк говорил: «Для неверных и ночь

Не светла, а для верных, – ясна, словно день».

А с утра был туман: ничего не видать,

Только звуками труб отзывались полки.

До полудня почти не сдавался туман,

Но потом, как рассеялся, видят: стоят

Бусурманов войска. Что направо гляди,

Что налево – кругом, сколько мог видеть глаз –

Да и сколько не видел, и дальше ещё –

Всюду войско стоит и сражения ждёт.

Не одни же татары с Мамаем пришли,

Чтобы Русь погубить: и литовский там был

Князь Ягайло с войсками, армены ещё,

Агаряне, черкесы, буртасы, ещё

Князь рязанский Олег за Мамая пошёл,

Фрязы, половцы… многих привёл хан Мамай

Против Дмитрия биться и брата его.

Как увидели русские вражьи войска,

Так в сражение рвались, чтобы подвиг добыть,

Бусурманов побить, защитить Русь мечом.

Были стычки сначала отрядов лихих.

Никогда ещё поле не видело то

Вместе столько народа. Казалось, земля

Из-под ног уходила, дрожала, тряслась.

Так как дед мой был ростом не ниже меня,

А по силе и вовсе меня был сильней,

Как отец говорил, то за это его

Князь в Коломне зачислил в дружину свою,

А до этого был он в полку костромском.

Много с плеч поснимал бусурманских голов

В тех боях дед Макар. Был тогда у татар

Богатырь Челубей. Многих русских побил.

И никто победить его силу не мог.

И двоих, и троих он один побеждал…

Перед тем, как сошлись основные полки

В беспощадном и страшном кровавом бою,

Закричал от татар богатырь Челубей:

«Слушай, дикий урус! Кто один на один

Выйдет против меня? Кто меня победит,

Тот добудет и честь, и победу себе!

И войскам своим честь. А погибшему – стыд!

Выходи и сразись в этом честном бою!»

Был он, что Голиаф, выше всех и сильней.

Шапку лисью на нём покрывал яркий шлем.

Латы крепкие грудь закрывали его.

Конь лихой был под ним, быстр и чёрен как смерть.

Щит держал он в руках и большое копье,

Остриё на котором горело огнём.

Тут замешкались ратники в наших войсках.

И тогда дед мой вызвался биться в бою.

А за ним сразу трое поднялись на бой:

Кацибей, что в разбойниках раньше ходил,

И отчаянным был, князь за удаль его

И за смелость в охрану поставил свою;

А вторым биться вызвался Мелик Семён;

Третьим – Дмитрий Борок из Волынской земли,

Воевода умелый и смелый в боях.

Только вышел вперёд Александр Пересвет

И сказал: «Нет, не вам, не сейчас, и не с ним

Биться в честном бою. Подвиг ваш впереди.

Победить Челубея не сможете вы.

Смерть его можно вырвать лишь смертью своей.

Вам же рано ещё на погибель идти.

Он подобного ищет себе. Это я.

Мне игумен предрёк, отправляя сюда,

Что сразить Голиафа назначено мне

И погибнуть в бою, этим славу добыв

Войску Дмитрия и православной Руси!

Жертва эта легка мне и к ней я готов.

Брат, Ослябя, ты Бога моли за меня!»

Так сказал он, вскочив на коня своего,

Белой масти. А сам только в схиму одет,

Без доспеха. Надел лишь на голову шлем

Да копьё со щитом взял и в бой полетел,

Прокричав: «Помоги мне молитвой своей,

Старец Сергий! Не зря же послал ты меня!»

Как две молнии, сшиблись на поле они,

Только копья сверкнули небесным огнём.

Хором ахнули рати и тех и других,

Словно грома раскат прогремел в небесах.

Поединок был короток, страшен, свиреп.

В миг один были души исторгнуты их.

Александр Пересвет прямо в горло копьё

Челубею вогнал над защитой брони.

Челубей же монаху в живот угодил.

И с коней повалились и тот, и другой.

Челубей отлетел и остался лежать.

Пересвет же поводья коня удержал,

И его, уже мёртвого, к ратям своим

Конь повлёк. Поспешили на помощь бойцы.

И тогда обе рати в сраженье сошлись.

Но Мамай не сражался, с кургана глядел,

Как воюет его многолюдная рать.

Страшной сеча была. Так отец говорил:

Он стоял вдалеке, там, где был Тул, кузнец,