Из прихожей через специальный люк-клапан Иванов нырнул в залу, доверху наполненную, как впрочем, и все остальные комнаты в доме, серебристой водой. Люди давным-давно заселили луну, как только обнаружили, что луна отнюдь не полая и ядро не заполнено сульфатом железа, как гласила теория о пяти слоевом строении луны, как считали древнее ученые, запустившие в космос человека. Луна заполнена серебристой водой, которой можно дышать, как земным воздухом. Качай ее из-под луны её и дыши. Серебряная вода неиссякаема, земной спутник ее сам вырабатывает. И что удобно, взял во фляжке такую жидкость, прикрепил к этому сосуду трубку с дыхательной маской, надел термическое кимоно, захватил зонтик, оберегающий от солнечной радиации и – сиди преспокойно, рисуй лунные восходы, поставив треногий мольберт на краю какого-нибудь кратера. И ещё одно удобство, серебристой водой можно не только дышать, но и утолять жажду. А естественные потребности, которые теперь, чтобы справить, не нужно специально отведенного помещения – сейчас все отправляются в одежду, – серебристая вода мгновенно перерабатывает в саму себя. Через миг, как ты освободил свой организм от естественного груза, эта волшебная жидкость не оставляет ни запаха, ни пятнышка на белье. И уже давным-давно ни у кого не вызывает смех такое действие, только иногда, очень редко, когда проплывающий или проплывающая мимо вдруг пробурлит тихую мелодию, кто-нибудь приветливо улыбнётся.
Самурай Иванов плавно поплыл, оставляя за собой нечеткий шлейф серебристого свечения. Кстати, серебристая вода из-за этого и получила своё название. Чтобы побыстрее добраться до комнаты жены, он перешёл на брас. Очень хотелось сказать ей, что сегодня был удивительный день – такой же, как вчера, и как позавчера… и как позапозапозапозапозапозавчера. Он был так восхищен сегодняшним днём – таким же, как вчера, и как позавчера… и как позапозапозапозапозапозавчера.
Гейша Иванова, жена Самурая Иванова играла со старшим сыном в боди-арт: они макали кисти в симпатические чернила с измолотым реголитом и рисовали пейзажи на телах друг друга. Пейзажи оживали и жили своей жизнью, наполняя комнату голосами дивных животных, которые разбегались в разные стороны и роняли домашнюю утварь. Увидев мужа, женщина нежно улыбнулась. Омыла и обтёрла себя и сына. Они надели свои кимоно и обняли вернувшегося с работы самурая.
Позже был семейный ужин при свечах. В серебристой воде свечи удивительно горят. Мой язык, к глубокому сожалению, настолько беден, что я не в силах описать, как горят свечи под серебристой водой. Представьте не слепящее утреннее солнце, восходящее в размытой акварели рваного тумана, что на грани того, чтобы вовсе растаять. А по краям – шероховатые искорки бенгальского огня, осыпающиеся во все стороны. Эти искорки подхватывают течения, которыми полон аквариум столовой комнаты, и огоньки кружат и кружат повсюду, пока не остывают и не угасают. Иногда они оседают на одежде, и она сияет, как мишура из фольги, освещенная лучом карманного фонарика. Искорки совсем не обжигают. Их можно собрать в ладонь и любоваться тем, как они перемигиваются, как далёкие звёзды в черном лунном небе, и потухают одна за другой.
Пока семья вела неторопливую беседу за трапезой, искусно вылавливая графитовыми длинными палочками кусочки суши из хрустального шара, у ног терся старый большой сом Тишка, клянча еду со стола. Он был настолько старым, что и сам иной раз путался в своих неимоверно длинных усах. Что уж скажешь о его хозяевах, ноги которых почти всегда были опутаны ими. Дети любили его, и катались на нём из спальни в спальню. А сам глава семейства постоянно ворчал на Тишку за то, что тот любил прятаться в боевом самурайском кимоно, и шутливо грозил сделать рыбью похлёбку из любимца детей. И сейчас с виду ленивый и неповоротливый сом умудрялся исподтишка схватить кусочек лакомства, пока кто-то нес его до своего раскрытого рта. Сегодня у всех было веселое, просто праздничное настроение, и на выходки Тишки отвечали лишь дружным смехом.
Потом лунный слесарь рассказал, какая история приключилась намедни с его товарищем по работе сёгуном Петровым. Тот, опаздывая, спешил на службу и, чтобы поспеть вовремя, прыгучесть своего транспортного пузыря поставил на максимум. Это можно, впрочем, делать, но только на обратной стороне луны, где притяжение немного сильнее, чем на той стороне, которая всегда обращена к Земле. Там земное гравитационное поле ослабляет тяготение к лунной поверхности. Он же, приятель самурая Иванова, пренебрег этим правилом, поскольку очень торопился. В результате, сделав очередной гигантский прыжок, пузырь оторвался и устремился в космос.
Хорошо, что захватил две запасные фляжки с серебристой водой, – думал приятель самурая Иванова, выбрасывая из шара тревожный динь-диньгель, который полетел обратно к голубому реголиту, испуская призывы о помощи. Если его траектория не станет отклоняться, то до Земли два дня лёту. Дыхания как раз должно хватить. В этом направлении всегда курсируют патрульные катера и космобусы с пассажирами. Кто-нибудь да подберёт его. Только бы подобрали, пока пузырь Петрова не попал в верхние слои атмосферы. Там его потянет с такой силой, что ни одной ловушкой не выловить. А дальше шар попросту сгорит вместе со своим водителем – звездолётчиком поневоле.
По пути ему встретился космический корабль инопланетян. Когда-то, в древности считали, что НЛО – это внеземной разум, посещающий нашу галактику с тайными миссиями. Оказалось же, что это – наиглупейшие существа, рождающиеся в далёком космосе уже со своими тарелками. Тарелки просто нарастают вокруг их тел, как панцирь у улитки. Вот и шастают они из любопытства по всей вселенной, а у самих ни одной мысли в головах. И ещё они очень трусливы и застенчивы, поэтому так долго их и не могли изучить. Когда же изучили, интерес у научного мира к ним напрочь пропал – что взять с тупоголовых космических улиток. Инопланетяне долго хлопали своими большеглазыми ушами, сопровождая пузырь Петрова, а на их зелёных рожицах светилось ликование. И ещё эти дети космической пыли попробовали разрезать ради забавы транспортный шар своими лучами, которые они испускают из желёз на брюшке тарелки, подобно раскалённым газам жука-бомбардира, когда того потревожат, и тогда хоть беги от его едкого запаха. Повезло лишь потому, что пролетавший мимо астероид взял на себя больший пучок этих смертоносных лучей. И всё равно, даже того малого процента излучения хватило, чтобы накалить поверхность пузыря, и внутри него сделалось нестерпимо жарко, как в бане. Петров покрылся большими каплями пота, и ему пришлось раздеться до гола, оставив только дыхательную маску, и пристегнуть на потное тело пояс с фляжкой необходимой жидкости. Так он и летел, позируя всеми своими ракурсами перед бесконечностью вселенной. А гуманоиды, похихикав, смылись, видимо, испугавшись ответственности за проказы. Однако не стоит на них обижаться, как не стоит обижаться на двухгодовалого малыша, у которого – ни опыта, ни осознания ответственности, только одни первородные инстинкты.
В конце дня Петрова стали мучить голод и чувство нестерпимой обиды, что опять ему светит прогул. Опять в его годовом трудовом календаре появиться красный кружок. Кто же ему поверит, что не он виновен, что его вынесло в мировое пространство? Все скажут, что он нарочно сам оправился в космос, чтобы прогулять и, чтобы было чем оправдаться.
Приключилась и ещё одна беда: какой-то маленький астероид пробил ткань пузыря, и он начал медленно сдуваться. А струя, которая вырывалась из шара, придала транспорту Петрова некоторое ускорение, и он устремился совершенно в иную сторону, прочь от планеты Земля и прочь от её спутника. Туда, где его вряд ли отыщут, где его ждёт неминуемая гибель.
Спустя несколько часов его отнесло довольно далеко, а сфера заметно поубавилась в размере. Петров уже стал читать нараспев мантры, готовя свой разум, чтобы с чистым сердцем и без трепета встретить неизбежную участь. Он закрыл глаза, чтобы совершить обряд медитации… И внезапно ощутил всем телом тупой толчок: его изрядно тряхнуло во сдувшимся пузыре. Оказалось, что его транспортер ударился о борт какого-то здоровенного космического судна. Он попытался выйти из состояния транса, в которое уже успел себя ввести, читая древние заклинания, и прочесть надпись на фюзеляже корабля. Но отчуждение уже было настолько велико, что он не смог побороть его и потерял сознание.
