— Они взорвали не наш офис. Они взорвали Grindellete Company.

Дориан

— Дориан! Чёрт подери, успокойся, Дориан! — тряс меня Марсель. Я оттолкнул его от себя, изо всех сил, что были в моём ослабевшем, практически обескровленном от нервов теле.

— Отвали от меня! Не трогайте меня никто! — зарычал я. Мне хотелось покончить с собой.

Я ходил из стороны в сторону и тёр руками лицо. Хитрые сукины дети! Что папочка, что сыночек. Я думал, что угроза Grey Enterprise Holding inc, а дело в компании, оставленной мне Гриндэлльтами. Около трёх ста погибших, мать твою. Какого хрена, чёрта они там делали в девять часов вечера?! Этот ублюдок, он взорвался с ними! Ривз взорвался с ними, и мне было искренне, искренне жаль, что это не я его тогда задушил! Я вплёл пальцы в волосы и хотел снять с себя скальп. Сквозь пелену я посмотрел вперёд и увидел, как из машины вышли Ана, Кристиан, Софи и… Лили. Пока они говорили с Марселем, Лили бросилась ко мне на шею, а ногами зажала талию. Она так громко плакала, а я прижимал её к себе изо всех сил.

— Дориан, прости меня… Прости меня… Мне нужно было выйти замуж за Шона, отдать им наследство, тогда бы всего этого не было, любимый…

Через сердце прошёл удар. От темноты в глазах я покачнулся.

— Лили, Боже, — я поставил её на ноги и прорычал, сжав её щёки в своих руках, — Я люблю тебя! Ничего тебе не было нужно! Ничего! Это мне нужно было пришить каждого из этой компании, а не ждать-выжидать, мать их ети! Я должен был сразу показать, на что я способен, тогда бы эти суки умылись в своём дерьме и больше никогда, никогда бы со мной не связывались, но я слишком долго показывал своё благородство!

Я отошёл от Лили и с рычанием пнул ногой ствол какого-то куста. Я чувствовал себя невыносимым ублюдком.

— Дориан, прекрати, ты не монстр, чтобы убивать! — она развернула меня к себе и крепко сжала мои плечи, — Ты не должен рвать себе сердце! Нужно суметь сохранить то, что есть! — надрывно вскрикнула она и крепко прижалась ко мне. Я сжал её талию одной рукой, а второй достал мобильник, на который мне звонил Кларк.

— Босс, взрыв устроил не Бредли. Найдены останки. Он афроамериканец. Скорее всего, это очередная ложь Батлеров, — я отключился. Сил слушать больше не было. Мне навстречу шёл Кристиан с поникшими плечами и телефоном в руке. Плечи его дрожали, как и рука, которая плотно сжимала мобильник. Он протянул его мне, Лили медленно отпрянула. Теодор подбежал к Кристиану и схватил его, когда тот стал падать без чувств.

— Отец!

Рядом с бледной бабушкой была Софина. Марсель взял Лили за локоть и чуть отвёл от меня, я не понимал, что происходит. Я слышал только три слова, которые говорила мама — дрожащим, плачущим, полным истощения от горя голосом.

— Дориан, Дэйзи… изнасиловали…

Всё в моих глазах пошло пеленой. Я знаю, кто бы, кем бы это и кто ни был, я убью его. Я закопаю собственноручно, и никто мне это не помешает сделать. Я сел в машину и рванул на скорости так, что, кажется, на мгновение повис в воздухе. Переключив скорость на самую последнюю, я двигался так быстро, как мог. В туманном сознании мне мерещилась одна и та же картина: я валю урода на землю, я сажусь сверху, я сжимаю руками его шею и душу, душу добела, до мёртвых кругов под глазами. Без конца мне приходили звуковые сообщения. Я не отвечал ни на одно.

Но только единственное было важным, на камере видеонаблюдения при выходе из дома — засечён Бредли. Блять, тебе не повезло, что это ты. Ты. Сука, сука, сука! Я усилил скорость. Я нагоню этого хера, я сделаю это! Включаю дальние фары. Издали огни усадьбы, где ещё недавно совсем счастливой бегала Дэйзи, а теперь лежит… униженная, почти убитая, одним этим мерзким ублюдком! Всё в глазах темнело, давая лишь его образ. Израненный, уничтоженный, загубленный мной! Я видел, как его догоняю, давлю к стене и собственноручно вырываю его грёбаное сердце… Но он сам вышел мне навстречу! Выбежал на дорогу! Сам! Я убил его! Тоже сам. Хруст костей! Пополам. Я сделал, сделал это!..

Я всё ещё слышу хруст каждой кости, каждого хрящика и жилы, я слышу этот болезненный — то ли обрубленный крик, то ли оборванный стон, — и точно жаром, бешеным жаром окатывает меня, как брызги крови стекло авто. Я торможу ватными ногами, сжимая потными, дрожащими руками руль, готовый сдохнуть, превратиться в пепел, но пережить этот момент ещё раз, убить его ещё сотню, тысячу раз, за то, что чуть не убил моего отца, чуть ли не изнасиловал мать, чуть не задушил Лили, истерзал насилием мою сестру и сломал теперь мою жизнь.

— Ненавижу, — прошипел сквозь зубы я.

Мне вдруг вспомнилась Элена, когда я упал головой на руль и крепко стиснул его пальцами.

— Знаю, что это было против правил. Я всё знаю, Дориан, но я не могла иначе. Видеть эту боль стоит очень дорого. Не дай Бог тебе когда-нибудь понять меня!

— Страдания одного не повод забирать жизнь у другого!

— Хоть бы ты не понял, что может быть иначе…

Я понял в ту же секунду, что отключаюсь.

***

— Это правда? — шепчет Лили, бросив жалостливый, потухший взгляд мне в глаза.

Темнота комнаты убивает. Я уже будто в темнице. Я уже всё сказал. Я просил никого не приходить. Дать мне последний день уединения и тишины. Особенно после того, как Лили назвала меня «чудовищем». Тогда это был гнев. Честный и праведный. Она не искала мне оправданий, да и я не искал. Он выбежал навстречу. Или я его нагнал. Я не помню. Видеорегистратору наступил конец хер знает, отчего. Я ни капли не жалею: я убил. Я хочу нести наказание не за это. А за то, что увидел разочарование в глазах Лили. Это самое страшное, что я когда-либо мог увидеть в её глазах. Шон и Эндрю понесут наказание. Два вора, которые скрывались за ширмой компании, а деньги воровали у других. Люди работали за центы, а они жили припеваючи. Мои люди в компании матери убиты. Триста человек — это далеко не малая потеря. Я сам убийца. Я готов понести наказание. Я сказал это Кристиану, Марселю, Теодору. Каждый искал мне оправдание. И только Лили увидела во мне чудовище, монстра. Она подтвердила его во мне. Может быть, случайно, неосознанно, боясь меня. И вот теперь, спустя три дня, когда она откуда-то узнала, что я самовольно иду за решётку, она вдруг с поникшими плечами и промытым слезами лицом решила вернуться и убедится во всём. Я люблю её. Но я монстр. Я должен уйти.

— Дориан, ты правда пойдёшь в тюрьму? — её всегда ровный голос, сейчас, казалось, резали пилой. И это была не игра. Она никогда не играла со мной. Она была честна в том, что чувствует и видит. Быть может, поэтому я так сильно… полюбил её?

— Да, правда, если ты о том, что… — мой голос предательски сбился, — О том… понесу ли я наказание?..

— Ты же был в аффекте, верно? Ты не мог, просто не мог убить, убить его осознанно! — каждый раз, когда он произносила слово «убить» — голос её опускался до неслышного шёпота. Неужели, и она теперь оправдывает меня?

— Не ври ни мне, ни себе, Лили, — прошептал я, — Мы оба знаем, что я чудовище. Я гнал на автомобиле по всему городу и не передавил никого, кроме него. Я был в ярости — да. В гневе — да. Но я был в сознании, не в аффекте. Я готов убить за тех, кого люблю. Да, я сделаю это снова, если кто-то причинит боль тебе или моей семье. Да, я чудовище. Я монстр. Я не человек. Ты, ты достойна большего… Чёрт знает, почему, но ты здесь, Лили! — прокричал я надорванным голосом. — Что тебя привело после того, как ты признала, что я монстр, что мне не место среди людей? Что привело тебя ко мне? Ты чувствуешь вину? Её нет. Это была моя машина, скорость, мои руки, ноги и глаза. Может, хочешь с укором смотреть на меня? Смотри, пока я ещё не за решёткой. Столько, сколько тебе нужно! — я терял контроль. Я видел, что Лили меня боялась. Это видно, это ощутимо.