- А я свои ''Кресты'' до си храню, - признался старик, и, по тону его голоса, было понятно, что сказал он это с укором, сыну своего бывшего единомышленника.

На следующий день Фёдор пошёл устраиваться на работу. И потянулись чередой дни в однообразных трудах и заботах. В передовики он не лез, в хвосте не плёлся, просто работал на совесть. Как-то директор МТС, наведавшийся поглядеть, как идут дела на подъёме зяби у трактористов во второй бригаде колхоза ''Победа'', подъехал на своей бедарке вплотную к Фёдорову трактору. Тот трактор не заглушил, из кабины вылез с трудом. Раскинул в стороны руки, кривясь лицом, разогнул занемевшую спину, - попробуй посиди скрюченным целый день за рычагами, подошёл.

- Мы там подумали, Фёдор Гаврилович, и решили послать тебя на краевое совещание передовиков сельского хозяйства. Как-никак ты у нас фронтовик-орденоносец, работаешь хорошо, - прокричал председатель с высоты, стараясь перекричать гул работающего мотора. -А-а, как ты?

- А пахать хто будэ, Николай Николаич? - не мигая посмотрел на директора Фёдор.

- Та ты что, Федя? Мы к тебе с каким доверием, а ты...

- За доверие, Николай Николаич, спасибо. Но без обиды. На пинжак ще нэ заробыв, а в латаной гимнастёрке йихать не с рукы, сам понимаешь, -не двусмысленно намекнул он!

Больше с подобными предложениями к Фёдору никто из МТСовского руководства никогда не обращался, правда к Первомайским праздникам, на собрании коллектива директор МТС Николай Николаевич, под звуки доморощенного духового оркестра, состоящего в основном из школяров старших классов, вручил ему отрез чёрной шерсти на костюм.

Прошло время и стал Фёдор задумываться о женитьбе. Хуторские и э...Нские девчата, вроде бы и не против были составить ему пару, но вот как быть с их родителями. Одни ещё не забыли зверств его отца, другие настороженно относились к выходкам самого Фёдора. Чего хорошего от него можно ждать?

А тут по распределению после окончания техникума приехала на хутор Соколовский агроном Нюся Громова, родом, как поговаривали, из Крыма. Молодая, смазливая на мордашку дивчина, приглянулась Фёдору сразу.

Мать, прознав про намерение сына, как-то за ужином сказала;

- В старые времена, сынок, папанька с маманькой своему чаду сами голубку шукали. И ото правильно було. Конешно, времена нонче другие, усе грамотные стали. Хто она эта дивчина, чьх будет, ты знаешь? Ото ж. А там гляди сам, и дай Бог, шо б потом локти не пришлось кусать!

Не раз и не два вспоминал по прошествии времени материнские слова Фёдор. Да, видно, так на роду было ему написано. Свадьба прошла незаметно, простенько, гармонист даже не дотянул до конца вечернего застолья, упившись в стельку, свалился под стол, порвав меха гармони. Всплакнула мать, по голодному времени и свадьба скудная получилась.

Сперва молодые жили ладно, но год проходит, второй, третий уже заканчивается, а детей всё нет и нет. А тут сноха в Крым засобиралась, кто-то там из близкой родни помер. Мать узнав, про то, воспротивилась, как одну молодицу, в такую даль отпускать? Фёдор же отмахнулся:

- Нехай, не мала дытына, сколько годков родину не бачила, тем более, не на гульки ж, йиде!

Эх, если бы так! Положенный срок минул, Нюська дитём порадовала, Хорошенькая такая девочка народилась, спокойненькая, ладненькая. Мать, как-то шепнула на ухо:

- А нашего, ничёго, ни граммочки!

Перемолчал Фёдор, а сомнение-то в душу закралось и, чем больше к дочке присматривался, тем сильнее в груди жёлчная ревность разливалась и закипала, права мать, ох права!

Прошло ещё несколько лет, маленько поутихло в груди, а своих детей, как не было, так и нет, сына-то, хочется! Засобиралась Нюська опять в Крым.

- Одну не отпущу, вон, Раиску бери и, поняйте, - поставил условие Фёдор.

Съездили, погостили. Только теперь Фёдор, стал уже сам присматриваться, не растёт ли, часом, у жены брюхо? Растёт, мать твою сто чертей! В положенный срок, и к гадалке не ходи, и месяцы по пальцам не пересчитывай, вот он, народился мальчонка, чёрный, как грачонок. Хорошо, хоть мать до нового позора не дожила Заскрипел Фёдор зубами, сорвал со стены двухстволку, что над кроватью висела, во двор выскочил. Нюська с орущим младенцем на руках следом. Грохнул громоподобный выстрел в предвечерней тишине и огрызающимся эхом забился, медленно затихая над вздрогнувшим от испуга хутором Садовским.

- Во тако вот, шалавая, не дай тоби Бог, ще раз, хоть в мыслях в Крым намылиться. Вторый патрон - твий!

Детей Фёдор особо не голубил, но и не обижал. Одно то, что рука тяжёлая, а с другой стороны, как без детей? Вот так вот, после работы домой вернёшься, ну как жить в пустых стенах? Чужие? А что делать, если Бог своих не дал? Нехай, что не делается, всё к лучшему. Иной раз даже в защиту вставал, когда Нюська с мокрой тряпкой гоняла их по хате с криком:

- И откуда вы, ироды, навязались на мою голову?

Горькая усмешка касалась в такие минуты Фёдоровых губ. Ну, откуда взялись, тут уж кому, как не ей знать, и пресекал:

- Не особо там! Дети ж, шо с их взять?!

Время летит быстро, не успел Фёдор глазом моргнуть, меньшой в школу пошёл, а дочка, так вообще, хуторскую восьмилетку заканчивает. Между делом услышал, как мать и дочь укромно в уголке шептались. Понял, о чём разговор, остановил как-то за руку проходящую мимо Раечку.

- Ты, Рая, конечно, гляди сама, за тобою вседа последнее слово будэ, но може в э...Нске десятилетку закончишь, а там, не в зачуханэ училище в Иноземцеве поступать поидышь, а сразу в Ставрополь, в пединститут? Шо мы, хуже других?

Раечка вспыхнула, выслушала отца, опустив глаза, благодарно улыбнулась.

О ту пору приехала Фёдорова сестра тётка Груша проведать братову семью. Узнав о намерениях Фёдора, заявила категорически, как отрубила:

- В интернате жить, та вы шо тута, совсим сдурилы, чи шо? У мэнэ будэ жить и ни якых гвоздей. Ото дитё с урокив прибежать и уместо того, шоб витдохнуть, та снова за урокы сидать, жратву стряпать будэ? Не допущ-щу! Поняла, племяшка. И накормлена будэшь, и в спокое, нихто под ухом трендычить не будэ. И пригляжу, - пообещала сестра, уже глядя на Фёдора. - Не сумлевайся , Федя!..

...Тетка Груша оторвала лицо от ладоней, подняла голову.

- Надо йихать, - скорбным голосом сказала она. - Поперёд людской молвы поспеть. Хай луч-че сразу мэни голову оторвэ.

- Я не поеду, - решительно и обречённо прошептала Раечка.

- Я одна, а там Бог дасть, притыхнэ батько, можэ всэ и наладытся.

Тетка Груша подоспела на хутор Соколовский аккурат к обеду. Войдя в братов двор, она увидела сидящего за столом Фёдора в тени тутового дерева. Нюська накрывала на стол. Налив половником в огромную глиняную чашку густого, наваристого борща, она подвигала к ней расписанную под Палех деревянную ложку и именно в этот самый момент наткнулась на удивлённо расширяющиеся глаза мужа. Она посмотрела в ту сторону, куда был направлен его взгляд и увидела золовку. Та, как стояла, так и повалилась на колени, склонив голову.

- Покарай мене, Федя-я-я, грешницу! Не доглядела-а я! Не уберегла-а!

Фёдор положил свои руки, с неотмываемыми от мазута пальцами под ногтями на клеёнку, сжал огромаднейшие кулаки. На широких скулах вспучились желваки, размером с куриное яйцо.

- Шо такэ?! - набычившись, гаркнул он.

- У Раечки нашей дитё-ё-ё вскорях будэ!

- Кто-о пачкун?! - заревел Фёдор.

- Та хто ж его знае, - всплеснула ладонями тётка.

- Убью паскудника!

Фёдор так стукнул кулачищем по столу, что чашка с борщом подлетела вверх и перевернулась. Нюська схватилась было за столовую тряпку, но этого оказалось недостаточно, чтобы убрать остатки разливающегося по клеёнке борща, метнулась куда-то в сторону дома в поисках новой. Струйки стекающего борща проливались на Фёдоровы промасленные мазутом штаны, обжигая через ткань ноги, но он не чувствовал боли.

- Значит, так! Этой курве передай, не дай Бог ей появиться в моём доме. На одну ногу наступлю, а другу выдерну видтиль, дэ у нэй срамнэ мисто.