— Не беспокойся, в компоте вишня давно сварилась, и ничего из неё вырасти не может. Просто кое-кто неправильно пуговицы застегнул.

— Прости, Рэки, и Хана тоже, — смущённо пробормотал Дай, выступив вперёд. — Я хотел побыстрее гулять пойти, пока дождик не начался.

— А в итоге мы провозились ещё дольше, — серокрылая встала в полный рост. — Надеюсь, ты никому больше не помогал?

— Неа, не помогал.

— Придумала то же, сваливать свою работу на ребёнка!

— Я пытаюсь научить их самостоятельности!

— Они и так самостоятельнее некуда, если им охота сбежать с обеда…

Когда домоправительница, посчитав нравоучительный долг оконченным, удалилась, Рэки невольно вздохнула с облегчением. Хоть и знала, что расслабляться пока рано.

— Подождите меня! — из соседнего корпуса выскочила Ракка в неизменном коричневом пальто с плеча Куу.

«Она так бережёт все её вещи. Но ведь скоро зима, и придётся носить что-то более тёплое».

— С такой скоростью ты нас быстро нагонишь, малыши медленно ходят. Особенно если суровая домоправительница следит за ними из окна, — Рэки понизила голос. — Представляешь, они про неё целую сказку сочинили. Башня и всевидящее око… где только слов таких набрались?

— Наверное, из историй, которые им Нему читает. А я уборку закончила и решила к вам присоединиться. Потом в город пойду работу искать.

— И как там у тебя продвигаются поиски? — по тому, как девочка потупила нимб, всё стало ясно без лишних слов. — Я тут подумала: если хочешь, оставайся со мной. Будешь с младокрылыми помогать.

— Нет, спасибо, — она виновато улыбнулась. — Ты и сама отлично справляешься.

— Разве? Вот видишь, опять разбежались, пока мы разговаривали. А ну шагом идите, кому говорю! Земля скользкая, — бросившись за детьми вдогонку, чернокрылая чуть не потеряла равновесие. — Вот ведь! — процедила она вслед улепётывающим младокрылым и снова обратилась к Ракке: — Тебя кто-то из девочек отговорил?

— Нет, я сама так решила.

***

Время шло, и петля затягивалась. Снег серебрил улицы, Ракка успела подхватить проклятие и очиститься от него, а у Рэки всё оставалось по-прежнему. «Этот город всегда был мне чужим, — думала она, минуя знакомые улицы. Облако сигаретного дыма вилось вокруг неё защитным покровом. — Все такие добрые и счастливые, искренне улыбаются, а у меня в душе»… Лишь Райден в своём пепельном спокойствии был таким же грешником как она.

Возвращаясь в Старый дом после посещения бакалейной лавки, девушка думала. Виды города не особо её интересовали, она успела изучить их за девять лет пребывания в Гли. «И почему людям не претит этот город? Только для серокрылых он становится тюрьмой».

Райдену было плохо, но он смирился, стал тенью. Смелый мальчик из его рассказов о прошлом… был ли он на самом деле?

Рэки упорно тянуло к теперешнему Райдену. А зачем, отчего, она и сама не знала, могла только предположить. С ним она не чувствовала себя одинокой, переставала быть пятном на гербе Старого дома, но было и ещё что-то, гораздо более важное. Прикосновения и порывы, обращённые в шутку, небывалый духовный подъём от каждой встречи.

Серокрылая догадывалась, что это за чувство. Его отголоски она читала в глазах Хёко, и в глазах Мидори оно зажигалось, когда речь заходила об их общем друге. Для Хёко любовь была печалью: «Я сделаю всё для тебя и ничего не попрошу взамен», для Мидори — огнём: «Я буду защищать того, кто мне дорог, любой ценой».

А чем любовь была для Рэки? Ей только предстояло это узнать. Девушка никогда раньше не испытывала подобных чувств. Она по-своему любила Старый дом, Курамори, младокрылых и Ракку, но это было другое.

Серокрылая то взлетала на вершину счастья, то наоборот мучилась от тоски, длинными, промозглыми вечерами пуская в потолок клубы дыма. Сказать или не сказать? Как Райден на это отреагирует? И самое главное: что они будут делать дальше?

В конце концов, она не выдержала духовной пытки и обратилась за советом к Ракке, представив всё в несколько… ином свете.

— Если тебе нравится человек, скажи ему об этом. Нет, правда! Мне вот, к примеру, нравишься ты.

— Я? — удивилась Рэки.

— Ты добрая и понимающая, всем помогаешь. Отличный друг и старшая сестра.

— Куу ведь была твоей старшей сестрой, — краем глаза девушка следила за выражением её лица, но улыбка Ракки не померкла.

— Вы все мне как старшие сёстры.

В общей комнате сонной кошкой свернулась тишина. Все давно разошлись, вымытые чашки чудесным образом вернулись на свои места. За окном стремительно темнело, бархатной кофейной гущей заполонили тучи небо. Снег усмехался в неверном свете луны.

Рэки поёжилась и отвернулась от окна, чтобы отогнать тревожное впечатление. Ракка была лучом света и, глядя на неё, серокрылая ощутила прилив надежды — редкое и почти забытое чувство, которое неизменно оборачивалось падением в бездну.

— Знаешь, Ракка, а ты права. Я обязательно расскажу тому человеку о своих чувствах!

— Но уже ночь…

— А я и не собиралась говорить это сейчас. Так спать хочу, — она картинно зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Пойду-ка я в постель. Спокойной ночи.

— Доброй ночи, Рэки.

Войдя в свою комнату, девушка принялась рыться в ящике с одеждой. «Прости, что пришлось снова тебя обмануть. Но если я не решусь сегодня, то не решусь никогда». Выбрав наиболее красивые вещи, что было довольно трудно, она тенью выскользнула из дома.

Ветер набирал силу, вздымая снежную пыль. Надвигалась метель. Деревья еле слышно потрескивали, будто предупреждая о чём-то, но серокрылая упорно шла. Временами на неё накатывали сомнения, и хотелось повернуть назад, но она знала, что недолго ей осталось коптить глийский небосвод. Приближался решающий день, и всё большую силу набирали страх и апатия. Сердце леденело от ужасного предчувствия.

Онемевшими костяшками Рэки постучала в знакомую дверь. Она могла войти и так, но это было не совсем вежливо. Тем более в такое время.

— Рэки, что-то случилось? — удивлённо спросил чернокрылый. Поскольку на нём были брюки и клетчатая рубашка, напрашивался вывод, что спать он ещё не ложился. — Впрочем, это потом. Заходи, не стой на пороге. Ты вся синяя и дрожишь от холода.

Он помог ей стащить промокшие от снежных кристалликов пальто и накрыльники.

— Может, чаю? Проходи в комнату.

— Спасибо, ничего не нужно.

— Возражения не принимаются!

Вздохнув, девушка вошла в уютное помещение, где они провели много счастливых вечеров. Сбоку примостился круглый стол, справа — широкая кровать, на которой никто не спит (спальня Райдена находилась в соседней комнате) и шкаф. Рэки опустилась на кресло с местами разорванной обивкой и, закрыв глаза, окунулась в блаженное ощущение тёплого дома.

Райден гремел посудой на кухне, но вернулся достаточно быстро. С подносом, на котором стояла дымящаяся кружка.

— Как раз перед твоим приходом чай пил, так что не пришлось ставить чайник. Вечером всегда его пью, а утро начинаю с кофе.

— Спасибо, — серокрылая едва пригубила тёмную, пахнущую травами жидкость.

Чернокрылый напряжённо смотрел на неё. Казалось, можно услышать, как вращаются в его голове шестерёнки мыслей. «А вдруг он слышит, как бьётся моё сердце? — испугалась она, коснувшись круглого амулета на груди. — Но уже некуда отступать».

— Ты поссорилась с обитателями своего гнезда и поэтому сбежала? — неожиданно спросил Райден.

— А? Да, именно так, поссорилась. Такая ссора была… то есть нет. Чуть только что не соврала тебе, прости. На самом деле я пришла, потому что… хотела увидеть тебя, Райден.

— Увидеть меня? Я не понимаю.

Рэки поднялась со своего места, и он сделал то же самое. Теперь расстояние их разделяло совсем незначительное.

— Я давно хотела тебе кое-что сказать… — она положила руки ему на плечи, как раньше делала только в шутку, и почти невесомо коснулась губ.

А потом застыла, боясь поднять глаза на чернокрылого, но он вынудил её это сделать, осторожно заправив за ухо выбившуюся прядь. От его прикосновений по венам заструился ток.