Вот эта зависть и разрушает многие семьи, когда матери не дают жизни сыновьям и невесткам.

Тем не менее, женщина все больше склонялась к мысли, что это хорошо, что они уехали, сын вернется к ней, и будут они жить вдвоем.

А Михаил, так и не сомкнув глаз всю ночь, утром встал с первыми лучами солнца, наскоро переделал дела, переоделся во все лучшее и решительно зашагал к дому председателя, чтобы тот его отпустил с работы на пару дней. Он был полон решимости вернуть во что бы то ни стало любимую семью.

– Теперь все будет по-другому, – твердил он про себя, – все будет по-другому. И я заставлю мать считаться с моей женой, и сам никогда больше не буду ее обижать. И дочкой займусь, это же моя кровинка, моя Анечка.

С такими мыслями он сидел потом уже в автобусе, хотя в глубине души побаивался, вдруг Римма не согласится вернуться, ведь такие люди, как она, терпеливые и стойкие, принимают важные решения лишь тогда, когда им становится совсем невмоготу, когда чаша терпения переполняется…

Римма проснулась, будто от толчка. Ей приснилось, что они с Михаилом вновь молодые, любящие друг друга, бегут, держась за руки, вдоль широкой полноводной реки. А вода в ней мутная-мутная, волны так и клубятся, смотреть страшно. А Миша говорит:

– Пойдем искупаемся, любимая. Так хочется искупнуться.

– Нет, ты что, – отговаривает Римма мужа, – утонем, смотри, какая вода сегодня сердитая.

Но Миша не слушает ее, вдруг отпускает ее руки и бежит к воде. Римма кричит, бежит за ним, падает и успевает увидеть, как муж скрывается с головой под водой. Римма кричит от страха и просыпается…

Она мгновенно вскакивает с постели, подбегает к окну, широко раскрывает его, и начинает вдыхать свежий воздух полной грудью. Сердце стучит взволнованно, сильными толчками.

– Миша, что-то случилось с Мишей, – подумала с тревогой Римма, – ведь недаром говорят, мутная вода во сне – к несчастью. С ним что-то случилось, надо немедленно ехать домой.

Римма быстро оделась, выскочила на кухню, где за столом мирно пили чай родители. Доржо был в институте, он поступил в технологический институт, ВСТИ, и был на хорошем счету, спортсмен, отличник. Приемные родители нарадоваться на него не могли. Анечка еще спала.

Увидев растрепанную, взволнованную дочь, с большими округлившимися глазами, оба встали.

– Дочка, что с тобой? Да на тебе лица нет, – с тревогой спросила мать.

– Да, да, что случилось? – подошел и обнял ее отец, – да ты вся дрожишь, не заболела ли?

– Миша, что-то с Мишей, я сон плохой видела, с ним что-то случилось, мне надо ехать домой, – быстро сказала Римма, – мама, я оставлю у вас Анечку на несколько дней, съезжу домой.

Родители взволнованно переглянулись, потом мама сказала:

– Не надо так переживать из-за какого-то плохого сна. Я думаю, что все в порядке. Но домой поезжай, конечно, это твой дом, твой муж, ты должна быть рядом с ним. А Анечка пусть у нас немного погостит, мы так соскучились по ней.

При этих словах ее лицо сразу засветилось, она заулыбалась, было видно, что она души не чает в внучке.

– Садись, позавтракай, и я тебя отвезу на автовокзал, а оттуда на работу, – сказал отец.

– Нет-нет, я не хочу завтракать, да и автобус отправляется уже через сорок минут, надо ехать. Следующий только вечером, мне надо непременно успеть сейчас.

Отец ничего не сказал и молча пошел собираться. По дороге на вокзал отец пытался отвлечь ее разговорами, но дочь почти не слушала, мыслями вся о муже.

Приехав на вокзал, дочка быстро попрощалась с отцом, бегом побежала за билетом и одна из первых заняла место в автобусе. Она еле дождалась, когда автобус наполнится, и, наконец, тронется.

Знакомых не оказалось, хотя автобус был полный, ведь он обслуживал несколько близлежащих деревень, ее деревня была самая последняя. Она сначала нисколько не вникала в разговоры соседок, которые о чем-то судачили вполголоса, занятая своими мыслями, но потом постепенно начала прислушиваться.

– Ну вот, он поругался, потом пошел где-то напился, потом ему, видать, мало стало, сел на мотоцикл и поехал в райцентр за водкой. Ну, тут и повстречался на пути автобус.

– Ой, не говори, вот напьются, и сколько горя людям причиняют.

– Вы о вчерашнем случае говорите, – громко вдруг спросил сидящий рядом с Риммой немолодой мужчина, – там кто-то умер, говорят, мужчина какой-то.

– Да не врите вы, никто не умер, – вдруг громко и зло проговорил водитель, – травмы он получил, но жив. И вообще, хватит об этом, итак тяжело ехать. Еще накаркаете. Кто в дороге об авариях говорит?

Пассажиры пристыженно замолкли, а у Риммы вдруг упало сердце. Некоторое время она молчала, но потом не выдержав, тихо спросила у женщин:

– Что случилось? Когда? Расскажите поподробнее.

Женщины, которым так и не терпелось почесать язычки, доверительно наклонили головы и вполголоса заговорили:

– Вчера наш рейсовый автобус попал в аварию, а виноват в этом пьяный Витька Будаев из нашего села. Напился, выехал на встречную полосу, автобус и перевернулся, – возбужденно шептала та, что помоложе.

– И не один раз, говорят, в лепешку разбился. И людей еле-еле вытащили, автобус разрезали, – добавила пожилая женщина.

– И кровищи там было, было. И парня увезли на скорой, говорили, не жилец. Говорили, не нашенский, из дальней деревни, – и тут женщина произнесла название ее деревни.

Римма почему-то сразу поняла, что говорят о ее Мише, потому что чуяло ее сердце. Но она отгоняла такие мысли, нет, нет, деревня у нас довольно большая, почему сразу Миша. Вот приеду домой, а он дома сидит, ждет. Но все же спросила:

– А вы не знаете его имени?

– Который умер? – громко переспросил опять мужчина. Но ответить он не успел.

Водитель вдруг свернул на обочину, приглушил мотор, открыл дверь и сказал:

– Я вас предупреждал? Так вот, сейчас пешком пойдете.

Все увидели, что шофер еще совсем молодой, лицо бледное, видимо, эта авария сильно его напугала, а тут еще разговоры эти.

– Я же сказал, никто не умер, мужчина только один в больнице, в райцентре, ему только не повезло, остальные отделались легким испугом, водитель, пассажиры и даже тот, пьяный, никто не пострадал. И автобус не переворачивался, он только в кювет съехал на полном ходу. Эхххх, курицы, – сказал шофер и метнул злой взгляд на женщин.

И тут Римма буквально взмолилась:

– Поехали, пожалуйста, поехали, мне срочно домой надо, я очень тороплюсь.

Шофер вскинулся, хотел что-то сказать, но, увидев бледное и взволнованное лицо женщины, сжалился, закрыл дверь и поехал.

После этого все ехали молча, никто не нарушал тишину, и Римма опять начала думать:

«А вдруг это Миша? Ведь не зря я сон видела. Если это Миша, то я еду совсем в другую сторону, больница же в райцентре». С такими думами, с тяжелой неизвестностью, Римма продолжала ехать. «Почему, почему я до сих пор не поставила телефон, – ругала себя Римма, – ведь сколько раз хотели. И свекрови так и не поставили, а сколько она просит установить. Сейчас бы позвонила с райцентра или с любой деревни, узнала бы, что к чему». И главное, ничьи номера в деревне наизусть она не знает, а книжку с номерами оставила дома, не думала, что она ей понадобится.

Наконец автобус свернул к их деревне, Римма уже стояла у двери, готовая сразу же выпрыгнуть из автобуса и помчаться к дому. Вот и остановка, двери открылись, и Римма побежала домой.

Когда она пробегала мимо магазина, услышала, что кто-то ее зовет, но не обратила внимания.

– Домой, домой, быстрее домой, Миша должен быть дома, – думала женщина.

У самого дома она услышала за собой звук машины, который подъехал к дому одновременно с нею. Из машины выскочил председатель, Жамьян Дабаевич, и нерешительно посмотрел на нее. Потом он хмыкнул в кулак и произнес:

– Римма, Михаила нет, он в больнице, попал вчера в аварию.

Римма почувствовала, как ее всю затрясло, глаза наполнились слезами, и женщина с трудом выговорила: