Услышав звонок в дверь, Эмма Сергеевна поспешила открыть, думая, что это кто-то из внуков опять забыл взять ключи. Открыв дверь, она опешила. На пороге стояли Наташа с мамой. Сердце вновь всколыхнулось, как и при первой встрече, стало жарко. Она стояла и в упор смотрела на гостей, не приглашая их войти. Обе гостьи так и застыли на пороге с улыбкой на устах. Неизвестно, что бы было дальше, если бы не пришел Юрий Будаевич.

– Ооо, какие гости, проходите, проходите, что же вы на пороге-то стоите, – радушно сказал он.

Наташа и Елена Баировна, недоумевая, чем обязаны такому холодному приему, все же зашли в квартиру.

– Эмма, прекрати, успокойся и накрой на стол, – негромко сказал Юрий Будаевич.

Та недовольно дернулась, но пошла, накрыла, Юрий Будаевич пригласил гостей за стол. Разговор никак не вязался, Юрий Будаевич как-то пытался разговорить, но безрезультатно. И тут не выдержала Наташа. Как всегда прямо, без обиняков, спросила:

– Эмма Сергеевна, мы чем-то вам не угодили? Скажите, пожалуйста, если вам неприятно, мы уйдем сразу же.

Елена Баировна сделала движение, будто хотела остановить дочь, но та взглянула на нее строго, мол, не мешай.

– Мы приехали лишь навестить племянников, я думаю, это нам разрешается, ведь это мои родные племянники.

И тут произошло то, чего не ожидал никто. Эмма Сергеевна вдруг встала и сказала, глядя Наташе прямо в глаза:

– Племянниками прикрываешься? Думаешь, я не вижу, что ты хочешь занять место моей Оленьки, так и норовишь запрыгнуть в койку моему сыну. Как же, племянники ей понадобились, шалава.

При этих словах муж ее вздрогнул, он даже не предполагал, что Эмма может так говорить, она ведь всегда с нетерпимостью относилась к брани.

– Ты что говоришь, опомнись…

– Помолчи, дай доскажу. Запомни, девочка, ты никогда, слышишь, никогда не займешь место моей Оленьки. И не обольщайся, если ты думаешь, что мой сын любит тебя, нет, он любит Оленьку, и, если бы ты не была так на нее похожа, он бы просто прошел мимо. Запомни, он видит в тебе только Олю. Ты, Наташа, для него ничто, и звать тебя никак, – кричала Эмма Сергеевна, с ненавистью глядя на девушку.

Наташа побледнела, ее глаза потемнели, она тоже встала и громко сказала:

– Не надо так со мной разговаривать, я вам не Оля, я не позволю на себя кричать. И ваш Доржо мне нафиг не нужен, мне надо было только переехать в город, поэтому я его и приманила к себе. Понятно вам? Забирайте своего сыночка и не переживайте, больше вы меня не увидите. Мама, пошли.

– Подождите, пожалуйста, Эмма, Наташа, выслушайте меня, – растерялся Юрий Будаевич и с мольбой взглянул на Елену Баировну. Елена Баировна, давайте все успокоимся, нельзя же так.

– Мы сейчас пойдем, Юрий Будаевич, а Доржо вернется и сам во всем разберется, хорошо? – сказала Елена Баировна.

– Мой сын ни в чем разбираться не будет, я требую, чтобы вы немедленно освободили квартиру моего сына, сегодня же, ключи оставьте в почтовом ящике. И катитесь в свою тьму-таракань, – отчеканила Эмма Сергеевна.

– Я вас не буду спрашивать, где мне жить, – так же веско произнесла Наташа, – а квартиру мы освободим сегодня же, и, обещаю, больше нас вы не увидите.

– Ну и слава богу, ну и скатертью дорога, катитесь на все четыре стороны.

– Пойдем и вас не спро….

Наташа осеклась, потому что на пороге стояли близняшки и удивленно смотрели на бабушку и тетю Наташу, мол, что же происходит, почему они кричат друг на друга, и бабушка выгоняет тетю.

– Детки мои, вы почему так рано, раздевайтесь, не обращайте внимания, – подскочила было к ним бабушка Эмма.

Но мальчишки не сдвинулись с места, исподлобья глядя на них.

– Баир, Баин, вы не слышите, идите раздевайтесь, – строго сказал дедушка, но они и ухом не повели.

Все растерялись. Тут Наташа подошла к мальчикам и ласково сказала:

– Ребята, вы не слышите, что вам бабушка и дедушка говорят? Почему вы их не слушаетесь?

Дедушка и бабушка замерли в ожидании, неужели они послушаются ее, Наташу?

Мальчишки еще постояли некоторое время, насупясь, но ничью сторону принимать не стали, молча, не раздеваясь, ушли в свою комнату.

Взрослые растерянно переглянулись, Наташа с мамой быстро собрались и вышли из квартиры.

В квартире повисла тягостное молчание, даже мальчишки сидели у себя в комнате тихо-тихо.

– Чего ты добилась своим скандалом? – тихо спросил Юрий Будаевич, – напугала до смерти мальчишек, испортила отношения с Еленой Баировной и Наташей. Тебе не стыдно?

– Я повторяю, я НЕ ХОЧУ ЕЕ ВИДЕТЬ, – сквозь зубы процедила Эмма Сергеевна и ушла к себе.

«Ндаа, шлея под хвост попала.., но что же скажет Доржо», – подумал Юрий Будаевич.

Доржо, который приехал на следующий день, услышав такую новость был в глубокой растерянности. С одной стороны, его любимая мама, с другой, девушка, с которой и без того еще хрупкие отношения. А услышав, что мать выгнала их из квартиры, был вовсе ошарашен.

– Куда они пойдут, у них же нет никого здесь, в городе? Ты знаешь, они уже уехали или нет?

– Не знаю, вчера было много работы, а потом я подумал, ты сам должен все разрешить, все эти проблемы.

– Хорошо, я прямо сейчас поеду туда.

Доржо вне себя выскочил из дома и поехал к Наташе, уверенный в том, что никого не застанет, он уже знал характер Наташи.

Действительно, на звонок ему никто дверь не открыл, поэтому Доржо заглянул в почтовый ящичек и нашел ключи. Он открыл дверь и увидел, что все их вещи вывезены. Напрасно он искал хоть малюсенькую записку, но безрезультатно, Наташа не оставила никакой весточки о том, куда они выехали.

Он поспрашивал соседей, но те только пожимали плечами, ничего не видели, ничего не знаем.

Он зашел обратно в квартиру, сел за стол, обхватив голову руками: «Где же ты, милая? – думал он, – куда ты уехала, почему не дождалась моего возвращения?»

Если до этого Доржо как бы еще сомневался в своих чувствах к Наташе, то сейчас он был уверен, что полюбил ее, полюбил по-настоящему, как любил когда-то Ольгу. «Ох, мама, мама, что же ты наделала, как ты могла, – простонал Доржо, – где же ее теперь мне искать?»

Сколько он так просидел, Доржо не знал, потом вспомнил, что в холодильнике должна быть водка. Он встал, подошел к холодильнику, открыл его и взял бутылку. Затем он налил полный граненый стакан и залпом выпил. Доржо спиртным никогда не баловался, тем более водочкой, так, пару бокалов вина, поэтому водка сразу ударила в голову, тем более с дороги он даже не поел дома. В голове сразу зашумело, в глазах начало двоиться. И тогда Доржо налил еще стакан и тоже выпил. Через несколько минут он уже храпел, сидя за столом.

…Юрий Будаевич простоял у окна до двух ночи, ожидая приезда сына, но его все не было. Через каждые пять минут он звонил на номер телефона, установленного в квартире сына, но никто не брал трубку. Эмма Сергеевна, которая чувствовала себя виноватой, не подходила к нему, боясь нарваться на ссору.

Наконец, поняв, что сын сегодня уже не вернется домой, отец лег спать, решив с раннего утра отправиться на поиски сына.

…Доржо очнулся, услышав требовательный звонок в дверь, затем кто-то настойчиво забарабанил кулаками и, кажется, даже пинал ногами. Доржо попытался подняться, но его замутило, накатила рвота, и он побежал в ванную. Его вырвало, вроде будто полегчало. Он еле-еле доплелся до двери и открыл дверь. На пороге стоял отец.

– Доржо, что тобой? Почему ты не отвечал на звонки? – порывисто спросил отец, – я тебе звонил, звонил всю ночь.

Он прошел в комнату, увидел на столе бутылку, в которой оставалось меньше половины водки.

– Сынок, ты что, пил? Ты один выпил почти бутылку водки? – испуганно спросил он.

Доржо смотрел на отца, и впервые в жизни у него внутри закипало раздражение, неужели он не мог запретить матери оскорблять Наташу, почему допустил такое? Но вслух этого не сказал, лишь скрежетнул зубами, потом молча подошел к столу, вылил остатки водки в стакан, получилось чуть больше половины, залпом выпил, глядя прямо в глаза отцу.