– Мне так нравится, когда ты краснеешь, ты становишься такая милая-милая.
И Аня покраснела еще больше, услышав такое. Ну что тут поделаешь, такая физиология организма. Гены.
…А Доржо с ребятишками прожил в гостях не одну неделю, как планировал, а целый месяц, так хорошо их принимали. Наташа взяла отгул на работе, и все вчетвером они облазили весь курортный поселок, несколько раз ходили к водопаду. Красота неописуемая, а какой воздух, свежий горный воздух, им никак не мог надышаться Доржо. Они пили каждый день аршан, при чем мальчишки не сразу привыкли к его немного неприятному вкусу. А Доржо пил с удовольствием. К своему большому удовольствию, он бросил курить. В первый же день, покурив на улице, он зашел в дом и заметил, как Елена Баировна невольно поморщилась, ей явно был неприятен запах табака. Потом она сказала, что с молодости не переносит запах табака, рассказала случай из детства.
– Мне было одиннадцать лет, и мы, подружки, я, Хандама и Валя решили попробовать покурить. Вот блажь такая пришла в голову и все. Я украла у отца пачку махорки, клочок газеты, из которой он сворачивал самокрутки, и мы пошли в лес, дело было летом, устроились поудобнее, кое-как накрутили махорку, получилось не с первого раза, конечно, и закурили. Все мы сначала сделали глубокий вдох, закашлялись, давились, слезы на глаза сразу же набежали, еле выровняли дыхание. Нет, чтобы бросить и уйти, решили похорохориться друг перед другом и продолжили курить. Выкурив где-то половину, я почувствовала сильное головокружение, затем дико начал крутить живот, с такой силой, что я схватилась за живот и легла. Девчонки, естественно, испугались, подбежали ко мне, начали поднимать, а тут меня еще начало тошнить, рвать, меня прямо всю выворачивало, так плохо мне не было никогда. Я вся покрылась потом, живот продолжал болеть, я обессилела и не могла ни сесть, ни, тем более, встать. Я лежала, закрыв глаза, не в силах даже говорить. И тут громко закричала, заревела Валя и побежала куда-то. Хандама рванулась было за нею, но не захотела меня оставлять одну, поэтому вернулась и села рядом. А меня опять рвало, выворачивало наизнанку. И тут, не в силах больше терпеть боль, я тоже заревела, за мной Хандама, и так, плача, мы незаметно для себя уснули.
Проснулась я от звонкого крика Вали:
– Вооон они, воон они, девчонки.
Я с трудом приподняла голову, она стала какой-то чугунной, и увидела родителей, бледных и растрепанных, мама была вся в слезах.
– Мама, папа, – закричала я и заплакала в голос.
– Доченька, все хорошо, ты жива, все хорошо, сейчас поедем домой, – успокаивали они меня, а я продолжала плакать.
Отец, увидев ту злополучную пачку махорки, наполовину опустошенную, схватил ее, сжал в комок и воскликнул:
– Никогда, никогда больше не возьму эту мерзость в рот.
И сдержал слово, он больше никогда и не курил.
– А я с тех пор не переношу запах табака, мои мужья, слава богу, тоже не курили.
Доржо вышел на крыльцо, вытащил сигарету из пачки, повертел ее, и, решившись, скомкал и бросил в мусорное ведро. Туда же полетела и полупустая пачка сигарет. С этого дня Доржо не курил и удивлялся, что его особо и не тянет курить. Он начал курить, когда Ольга заболела, часто нервничал, чуть что хватался за сигарету. А теперь ему стало легче дышать, по утрам все меньше мучил надрывный кашель. Но он с тревогой заметил, что аппетит стал намного лучше, он почти все время хотел есть, поэтому, чтобы не набрать лишний вес, начал контролировать себя за столом. Это не укрылось от Елены Баировны, которая сразу сказала:
– Вы что, боитесь располнеть, едите, как птичка? Не бойтесь, скоро все войдет в норму, исчезнет этот жор, и ваш вес обратно вернется.
Но Доржо все-таки остерегался есть помногу, да еще много ходил, знакомясь с природой горного края, наслаждаясь его красотой.
С Наташей у него сложились непонятные отношения. Временами казалось, что он полюбил ее, но потом он понимал, что любит Ольгу в образе Наташи, так как внешнее сходство становилось все более поразительным. Но характер у девушки был совершенно другой, твердая, настойчивая, упорная, она совсем не схожа с мягкой, уступчивой и тактичной сестрой.
– Наш характер, вредный, прадед всем передал, – смеялась Елена Баировна.
А Наташа поняла, что полюбила Доржо почти сразу. Он был такой милый тогда, в первый день, в магазине. И смешной, когда сидел на полу, держа в руках продукты и сок. И какой он хороший отец, как ласково обращается со своими мальчишками.
Что и говорить, и Елене Баировне Доржо пришелся по душе: приветливый, скромный, трудолюбивый. За те несколько дней он полностью отремонтировал уже порядком обветшалый двор, благо, материал для ремонта был, только не было работника. Доржо и Жалме Бодиевне по хозяйству успевал помочь: прибить, приколотить, заменить, – так что все его полюбили и не хотели отпускать.
– Надо их поженить, – сказала Жалма Бодиевна Елене Баировне, когда они встретились и пили чай в гостинице. Женщины доселе были едва знакомы, но встреча и знакомство с Доржо и его сыновьями сблизила их, и две женщины решали, как же им соединить эту прекрасную пару.
– Да, я вижу, Наташа влюбилась, но вот Доржо… Любит ли он ее или просто его к ней тянет, потому что она похожа на его покойную жену, – говорила мама Наташи. – Где гарантия того, что он забудет ее и полюбит мою дочь? Или Оля всю жизнь будет стоять перед ними, ведь Наташа очень похожа на Олю. Мне Доржо показывал фотографию жены, и я сначала решила, что это моя Наташа стоит с огромным животом.
– Надо же, сводные сестры, и такая схожесть.
– Может, не зря боги сделали так, что они встретились, – задумчиво сказала Елена Баировна, – ведь могли они не встретиться, правильно. Но встретились.
– Правильно говорите, не зря, созданы они друг для друга.
И хитрые старушки разработали такой план действия: почаще оставлять их наедине, а самим с мальчишками отправляться на прогулку, водить в кино, купаться. Сказано – сделано. С этого дня Баир и Баин почти все время проводили или с бабушкой Жалмой, или с Бабой Леной, а иногда сразу с обеими, когда в гостинице не было постояльцев.
А Доржо и Наташа сразу разгадали план хитрых старушек, но были только благодарны за это. Они теперь целыми днями гуляли вместе или работали по хозяйству, и Доржо постепенно начал привыкать к тому, что это не Оля, а Наташа, не так, как было в начале знакомства, когда Доржо постоянно видел в Наташе Ольгу.
Их любовь зарождалась тихо, оба опасались, как бы ненароком не спугнуть это чувство, Доржо всегда боялся назвать ее именем жены, того же боялась и Наташа. Ночами, глядя в потолок и рассматривая незатейливые, знакомые с детства узоры, а спали они всегда со светом, Наташа думала, к кому же влечет Доржо, к ней или все-таки к Ольге. И Доржо, лежа в кровати, тоже думал об этом. А рядом посапывали и пинались во сне самые дорогие ему существа на свете, его сыновья, Баирка и Баинка. Они очень привязались к тете Наташе, полюбили ее, да и Наташа относилась к ним с такой же любовью. Доржо написал родителям, что встретил сестру Оли, написал о невероятном сходстве, о том, как их хорошо встретили, и родители, и Римма с Мишей, которым тут же обо всем сообщила мать по телефону, с нетерпением ждали новостей.
И вот как-то Доржо вдруг решил, надо заканчивать сравнивать Наташу с Олей, Наташа – это другой человек. Он понимал, что постоянным сравнением обижает Наташу, ведь она все чувствует.
И еще он узнал ее характер, до сих пор без смеха не может вспомнить, как та расправилась с пьяницей в магазине. Он тогда как раз помогал ей в магазине ремонтировать крыльцо, которое совсем прогнило и разваливалось в труху. Когда мимо него прошел в магазин пьяный мужчина, он не обратил на него никакого внимания, увлеченный делом. Мало ли их проходит за день, жаждущих, страждущих.
Но не прошло и двух минут, как в магазине раздался грохот, крик, Доржо встревожился и быстро зашел вовнутрь. Увиденное его рассмешило до слез. Наташа, красная, растрепанная, тащила за шкирку довольно крупного для нее мужика, при этом она успевала свободной рукой колотить его по голове и давала довольно увесистые пинки в зад коленом. Но и это еще не все. Из уст Наташи лились отнюдь не поэтические строки. Он даже и не предполагал, что Наташа знает такие слова, что у нее такой богатый лексикон нецензурных слов. Согнувшись в три погибели от смеха, он тем не менее попытался прийти ей на помощь, но она так грозно взглянула на него, мол, отстань, без тебя обойдусь, что Доржо поспешно отошел. А Наташа тем временем вытолкала взашей мужика из помещения и с такой силой толкнула его в спину, что тот кубарем скатился с крыльца. Проходя мимо Доржо, взбешенная Наталья, продолжая сыпать матом, зашла в магазин. Доржо поспешил на помощь бедолаге, опасаясь, как бы тот тоже не прибег к решительным действиям, может, камень схватить кинуть или еще что придумает, но, к своему удивлению, он увидел, что тот тоже покатывается от смеха, сидя на земле.
