– Помнишь, когда я пришла попрощаться с Оленькой, я сказала, что она меня позвала к себе? – без обиняков начала старушка. – Так вот, она меня действительно ждала и попросила после ее смерти сходить к ламе и заказать молитву.

При ее словах Доржо поднял голову и хотел что-то сказать.

– Молчи и слушай. Так вот, я не могла не выполнить ее последнюю волю. Я была у ламы, заказала молитву за упокой ее души. И знаешь, что он мне сказал? – вдруг спросила она Доржо.

Тот отрицательно покачал головой.

– Ты чувствуешь, что она приходит к тебе, ощущаешь ее присутствие? – настойчиво спросила женщина.

Удивленный Доржо лишь кивнул головой.

– Он сказал, чтобы вы ничего не пугались, что душа ее до сорока девяти дней будет блуждать, будет приходить домой, к родным, и не надо бояться, она никому ничего плохого не причинит. Так положено, ведь только через сорок девять дней душа находит себе пристанище, перерождается и находит успокоение. Лама сделал все, что надо, чтобы она нашла покой, и после отведенного срока она уже не будет никого беспокоить.

Доржо после услышанного долго не мог успокоиться, потом начал припоминать, что родители и впрямь перестали приходить после сорока девяти дней. Значит, действительно его Оленька приходит к нему?

Впоследствии он все рассказал родным, те были сильно удивлены, хотя всегда слышали от старших, что душа перерождается, но как-то не очень верили в это, так как на каждом шагу все твердили, что бога нет, что все это предрассудки, даже проходили в институте предмет «атеизм». Они тогда еще не знали, что пройдет всего несколько лет, и они будут ходить в дацан, поклоняться богам и молиться, и никого за это не будут порицать.

…Все это вспоминала сейчас Римма, отдыхая после пережитой нервной встряски. Прошло уже пять лет, мальчишки никогда не вспоминали о матери, хотя они знали, что она была и ушла «на небо», потому что ее туда позвали, и там ей лучше. Но они тогда были слишком малы, чтобы помнить и горевать о ней.

Через пару часов Римма встала и пошла готовить ужин.

– Скоро мальчишки встанут и запросят еды, надо быстро приготовить что-то вкусненькое, – думала Римма.

По дороге она решила все же заглянуть в комнату мальчиков. Каково же было ее изумление, когда она увидела пустые смятые постели.

– В какой же момент и как тихо они могли убежать, – удивилась Римма, – это все близнецы, Юрка бы никогда до такого не додумался. Ах, какие сорванцы, вот я задам взбучку.

Но сама чувствовала, что не может сердиться на племянников, она их очень любила. И, что удивительно, ей очень нравилось их поведение. Ну и что, что шалят, на то они и мальчишки, чтобы шалить. И зачем целыми днями сидеть дома, когда на дворе лето, теплые солнечные дни и совсем недалеко течет речка, а вода в ней теплая-теплая, как парное молоко.

Римма сама всегда была шустрой и подвижной, поэтому она иногда с тревогой смотрела на сына, ну что за ребенок, целыми днями возле мамкиной юбки крутится, всего боится, и коров, и собак, и гусей, хотя живет в деревне. Ей хотелось, чтобы он был озорным, проворным мальчуганом, чтобы целыми днями носился по улице и прибегал домой только, когда ему захочется поесть. Чтобы коленки были все в ссадинах и синяках, а на руках цыпки.

И вот с приездом двоюродных братьев Юрка становился таким, каким его хотела видеть Римма, настоящим озорным мальчишкой, а не маменькиным сыночком, как его отец, иногда про себя добавляла Римма, а сама невольно озиралась вокруг, будто кто-нибудь мог услышать ее мысли.

С раннего утра, плотно набив живот, мальчишки убегали на речку, где целыми днями купались или удили рыбу, иногда приносили домой мелких гальянчиков, как в деревне называли мелкую рыбешку, которая водилась в речке. Порой улов был богатый, до двадцати штук, и тогда и у кота, и у собаки был пир горой.

Иногда мальчишки убегали в лес, где выкапывали разные съедобные коренья, которые им показывали деревенские мальчишки, сходили несколько раз за диким луком – мангиром, что пришлось очень кстати. Римма все собиралась сходить за мангиром, да как-то было некогда.

А какой же настоящий бурятский суп-шулэн без мангира? Его всегда собирают помногу, солят, закатывают в банки и прячут в холодный подвал, чтобы зимой открыть баночку, вдохнуть неповторимый запах лугов, лета и еще чего-то. Накрошишь мясца побольше и большими кусками, раскатаешь домашней лапши на яйцах, закинешь в бульон и обязательно ложечку-другую мангира… Аромат стоит такой, что даже у сытого начинают течь слюнки. А голодный непременно попросит добавки. Мангир можно есть и просто так, с хлебом, и класть в любое другое блюдо, но бульон становится просто отменным с мангиром. Римма нынче засолила много банок, так как Аня тоже собрала пару мешков.

…Римма готовила ужин и думала, где же сейчас носит мальчишек? Жаль, Ани нет дома, она всегда их находит и приводит домой, чтобы они поели. А тут не побежишь, надо быстрей приготовить ужин и браться за вечерние дела.

А мальчишки сейчас были далеко от дома. Потихоньку выскользнув из дома, а Юрку они предварительно выпустили через окно, а то, чего доброго, он споткнется или что-нибудь уронит и разбудит маму, братья на цыпочках прошли на кухню, взяли с собой порядочный кусок сала, полбулки домашнего хлеба и соли. Затем прошли в курятник и собрали яйца, их набралось штук пятнадцать. Баин налил в канистру питьевой воды, они еще захватили коробок спичек и были таковы.

Для чего же нужны были такие приготовления, такой запас продуктов? Неужели мальчишки решили сбежать из дома и поэтому запаслись провизией, водой и спичками?

Нет, дело было в том, что, пока они отдыхали от жары, в руки Баину попалась книжка, которую читала Аня и оставила в их комнате. От делать нечего Баин стал читать ее, а читать ребята начали в пять лет, поэтому сейчас он читал бегло. Так вот, в этой книжке было написано о детях-беспризорниках, которые питались тем, что разоряли птичьи гнезда, пекли яйца в золе и съедали. Заинтересованный прочитанным, Баин рассказал братьям.

– Как могут испечься яйца в золе? – с сомнением выговорил Баир.

И тогда мальчишки решили попробовать сами. Но идти в лес и разорять птичьи гнезда они не захотели и нашли простое решение – собрать яйца в курятнике.

Сказано – сделано, и через полчаса ребята уже находились далеко от дома. Они знали, что поблизости им никто не даст разжечь костер, поэтому они удалялись все дальше и дальше. Пройдя порядочное расстояние от дома, в поле, где не было ни кустика, ребята, наконец-то, решили устроить привал. Усталые и запыленные, они сбросили на землю сухие ветки, которые насобирали по дороге.

Баин, более сметливый из всей троицы, выкопал ямку, сложил туда яйца, сверху засыпал землей и начал разжигать костер. Но ему это никак не удавалось, ведь он никогда раньше не разжигал костра. На помощь подоспели братья и общими усилиями им удалось разжечь костер. Ребята уселись вокруг костра и стали думать, сколько же времени будут печься яйца, ведь в книжке об этом ничего не было написано.

– Наверно, час или два, – предположил Юрка и испуганно взглянул на братьев. То ли оттого, что они были чуть постарше, или оттого, что их было двое, Юрка всегда слушался братьев.

– Не должно так долго, – степенно возразил Баин, – вот прогорят дрова, и выкопаем одно яйцо, проверим, готово или нет.

– Ой, что-то кушать хочется, ну прям мочи нет, – сказал Баир, никогда не страдавший плохим аппетитом.

– Так у нас же есть хлеб с салом, – вспомнил Баин, – давайте пока пожуем.

Вынув из кармана перочинный ножик, который подарили Юрке братья, Баин нарезал большими кусками хлеб, сало, и все начали с аппетитом жевать, поглядывая на костер.

– А что, если поджарить сало на костре, – вдруг сказал Юрка, – жареное сало намного вкуснее.

Братья переглянулись и одобрительно взглянули на брата:

– Молодец, шаришь, когда надо.

И тут каждый взял прутик, нанизал на него кусочек сала и подставил огню. Огонь тут же жадно набросился на лакомый кусочек, сало зашипело, зарумянилось, и в огонь начал капать янтарный жир. Тут ребята стали подставлять хлеб, горячий жир тут же его пропитал, и ребята начали жевать с еще большим наслаждением, аж закрывая глаза от удовольствия.