С тех пор Михаилу стало спокойно, хорошо, ведь раньше он все время жил, как бы меж двух огней. «До чего же у меня умная и добрая жена», – думал Миша.

Но вот настал торжественный день. Римму тогда только собирались положить в больницу, чуть раньше срока, но малыш оказался еще торопливее. Утром Римма проснулась, заметив, что у нее отошли воды. Миша бегом ее в охапку и в больницу.

Роды были тяжелые, ребенок шел ножками, поэтому Римма промучилась более суток. Будь она в городе, ей бы сделали кесарево сечение, но в районной больнице не было возможности, приходилось терпеть. Боль была ужасной, раздирала всю изнутри, Римма старалась не кричать, но когда становилось слишком больно, она не выдерживала, и из груди вырывался какой-то утробный, похожий на звериный, крик.

Через двадцать девять часов Римма наконец разрешилась от бремени, лежала измученная, ко всему безучастная. Но тут она услышала крик малыша, повернула голову и увидела маленькое, голенькое существо, красно-синее, страшненькое.

– У вас мальчик, вес – 3100, рост – 49 см, – сказала Римме врач.

Римма чуть улыбнулась почерневшими, искусанными губами, затем закрыла глаза. Ей сейчас хотелось только спать-спать-спать. Но врачи еще долго возились с нею, зашивая ее, а Римма, отупевшая от боли, уже почти не замечала и спала, только изредка вскрикивая во сне.

Ей принесли ребенка на кормление на третий день, когда Римме стало намного легче. И молоко только начало прибывать, поэтому двое суток Римма проспала, набираясь сил. Когда принесли малыша, Римма уже ждала его. Взяв на руки, она начала кормить сынишку. Малыш сначала будто не понял, чего от него хотят, затем, почувствовав вкус вкусного маминого молочка, начал жадно сосать.

– Ишь, как тянет, настоящий мужчина, сразу видно, мальчик. А Анечка долго куксилась, жеманилась, сосала еле-еле.

А тем временем малыш опустошил одну грудь, и, пока мама меняла, заплакал, требуя добавки.

Насытившись, малыш сразу заснул. Дышал он ровно. Римма смотрела на сынишку и старалась угадать в нем черты то Михаила, то свои. Но тут вернулась акушерка и забрала малыша до следующего кормления.

Вернулись они домой через десять дней, где их ждали родственники, соседи, друзья, был накрыт щедрый стол. Уложив малыша спать, Римма вышла к гостям. Она заметно похудела, побелела и сейчас выглядела не мамой двоих детей, а девочкой-подростком.

Все шумно поздравляли супругов, принесли в подарок пеленки-распашонки, ползунки, погремушки, а родители Риммы привезли в подарок шикарную коляску. Такие только появились в продаже. Эти коляски были с «окошками» по бокам, чтобы малыш мог лежа видеть происходящее вокруг.

Но самый дорогой подарок внуку сделала бабушка Дыжид, которая громко объявила, что дарит внуку, наследнику семьи, свой большой и добротный дом. Все немного растерялись от ее заявления, ведь дом как бы есть у него, сын всегда живет с родителями, но потом подумали, пускай, все еще впереди, видно будет.

Никто не обидел и Анечку, которая в это время уже пошла в школу. Много книжек, карандашей, красок, игрушек получила в подарок девочка. Аня была рада братику. Когда они вернулись домой, мама вышла к гостям. Аня улучила момент и прошла в комнату родителей. Малыш спал на широкой кровати. Аня прилегла рядом с ним и начала рассматривать его. «Какой он маленький, крошечный. Какой забавный и милый. Я буду любить тебя, защищать всегда», – думала девочка. А затем обняла его. Он был такой теплый-теплый, с ним рядом было так хорошо, что Аня, незаметно для себя, заснула.

Когда родители спохватились, где же дочка, пошли искать и нашли ее в спальне. Их дети спали, обнявшись, причем Аня так бережно и нежно обнимала братика, что тот даже не шелохнулся. Картина была очень приятной и так тронула до глубины души, что Миша побежал за фотоаппаратом, о котором совсем уж было позабыл, и запечатлел своих детей на пленку. Это фотография до сих пор висит на стене в комнате Ани.

Так прошло три года, Аня перешла в четвертый класс. За эти годы ничего особо не изменилось, Юрка подрос и вовсю бегал по дому, таская за хвост кошку, которая покорно тащилась за ним по всему дому и двору, не осмеливаясь поцарапать или покусать своего маленького хозяина, в котором души не чаяла. Она в доме появилась около года назад, сама пришла и сразу прониклась к Юрке любовью. Спали они вместе, ели тоже, малыш что сам ел, то и протягивал кошке.

Римма и Миша жили дружно, особых конфликтов не было. Римма работала в садике опять и по-прежнему тянула хозяйство, Миша выезжал рано утром и работал допоздна, ему наконец-то дали новую машину. Свекровь переехала к ним, стали побаливать ноги, самостоятельно уже жить не могла. Словом, семья жила, как и живут все семьи, растила детей.

В дальнейшем мы больше узнаем о судьбе Ани, которая уже начала готовиться к вступлению в ряды пионеров.

Все школьные годы Анечка училась хорошо, ее постоянно выбирали то командиром, то старостой класса. Она была очень активной девочкой, пыталась поспеть всюду.

Ей очень нравилось петь, и она ходила в вокальный кружок, которым заведовал Николай Семенович, немолодой уже, но довольно шустрый мужчина. Он работал в сельском клубе и вел часы музыки в школе. На уроках разучивали песни, а потом эти песни Аня и еще несколько девчонок пели практически на всех сельских праздниках в клубе, выезжали в составе агитбригады по животноводческим стоянкам, фермам. Ане особенно нравилось ездить по стоянкам. Они приезжали обычно без предупреждения, люди всегда были заняты делом, если дело было зимой, задавали корм скоту, убирали навоз, кормили ягнят, которых отказались кормить матери. Эти ягнята, приученные есть из рук, были такие смешные, бегали за всеми, громко блеяли, и если их брали на руки, то начинали быстро облизывать пальцы, что было очень щекотно, невольно вызывая смех.

Но, хоть как бы ни были загружены работой сельчане, никто никогда не возмущался, оставлял на время работу, радуясь хоть какому-то развлечению в повседневной рутинной работе. Стоянки были раскиданы друг от друга на довольно-таки большом расстоянии и тем более от центра, поэтому каждый раз выезжать на концерты или на праздники не было возможности. Машин почти ни у кого не было, поэтому при крайней необходимости запрягали лошадей то в телегу, то в сани, в зависимости от времени года и выезжали в село. И поэтому, увидев «артистов», они принимали их всегда более чем радушно.

Чабанские домики были, в большинстве, маленькие, почти все вокруг всегда было завалено какими-то вещами, конской упряжью, порой на столе громоздилась посуда, потому что не успевали убираться, особенно в период окота овец, когда на дню рождались десятки ягнят.

Но тем не менее быстро освобождали место, приносили стулья, зрители поудобнее рассаживались, и начинался концерт. Аня с девочками пела песни, танцевала, с ними ездили еще и взрослые, которые тоже показывали свои номера. А Николай Семенович играл на баяне разные марши, вальсы. Два из них девочке очень нравились. Аня специально спросила названия.

Это был «Полонез Огинского», нежный и ласкающий, как казалось Ане, и «Полет шмеля», в котором действительно можно было услышать звук летающего шмеля. Аня их любила больше всего и замечала, что взрослым они тоже нравятся. А как-то одна женщина даже уснула под полонез, который убаюкал уставшую от тяжелой и ежедневной работы женщину.

Помимо вокального кружка Аня посещала танцевальный кружок, которым руководила невысокая, но очень шустрая Марина Бадмаевна. Говорили, что у нее брат знаменитый танцор. И действительно так и оказалось, он каждый год приезжал в деревню с друзьями, показывал концерт. Яркие, зрелищные танцы очень нравились Анютке. А какие костюмы были у артистов!!!

Марина Бадмаевна тоже ставила интересные танцы, завораживающие красотой и простотой, изяществом. Несомненно, она была хореографом «от бога». Бурятские, монгольские, казахские и украинские, словом, танцы народов мира, таков был репертуар ансамбля из небольшого села. И ни один праздник не проходил без выступления ансамбля не только в селе, но и в районе, а иногда и в республике.