- Похож на меня? - Боря увлечённо демонстрировал фотки своего малыша на мобильном. - Он великолепен!…

- Да, - ответа, по сути, не требовалось. - Глаза, определённо, твои. И нос.

- Вот ещё: смеётся, - он пролистывал кадры один за другим, где чадо то беззаветно радовалось, то капризничало со стекающими слюнями, неизменно вызывая у отца восторженное умиление. - Ты должна увидеть его воочию! Придёшь в гости?

- Как-нибудь, - согласилась я. - Уверен, что хочешь знакомить с О-Эс?

- А, - пространно отмахнулся Боря. - Теперь ты Эс-Эс.

- “СС”? - вспоминались печальные главы из учебника истории. - Ещё более пугающая аббревиатура.

- Супер Стерва.

- Вот-так реинкарнировалась, - усмехнулась я.

- В хорошем смысле, - огласил Боря. - Что тут скажешь, ты сделала прорыв.

Регулярные игры в “Мафию” вывели отношения в коллективе на новый уровень. Не то, чтобы фирма получала огромные плоды, но работать у нас стремились, прибавилось усердия и энтузиазма. Мы даже сумели переманить несколько весьма незаурядных архитекторов, пришедших по зову друзей. На этом фоне потеря Сергея не произвела большого удара.

***

Рита сидела по-турецки на кровати, с ноутбуком на коленях. Она взвела на меня взгляд, цепляясь им за подол короткого халатика; за лицо; за руку, ерошущую полотенцем мокрые волосы. “…Джек обходит загон, проверяя прочность изгороди. Ферма граничит с территориями диких зебр…” - доносилось из динамиков устройства.

- Интересное “В мире животных”? - обмолвила я.

- Не очень, - Рита захлопнула ноутбук и откинула его на подушку. Тот пытался ещё что-то утверждать, но быстро заглох. Молодая женщина высвободилась из футболки и, оказавшись ногами на ковре, лихо избавилась от пижамных штанов, а заодно и трусиков. Было похоже, я тронула её кнопку старта.

- “В-мире-животных” - кодовое слово запуска? - её губы коснулись скулы и дальше, по анатомии лица, пустились на исследование внешних жевательных зон, провоцируя аппетит и колокольчики Павлова ниже пояса.

- Не совсем, - её язык прокладывал тропку по ключице и ниже, а поясок поддался её пальцам, и края халатика неумолимо расползались в стороны.

- Да ну? - машинально отозвалась я. Рука легла на её щёку, отвлекая от странствий. Взгляд зелёных глаз устремился вверх на меня, целуя обожанием, пока губы прижались к подушечке моего большого пальца.

- Ты невозможно хороша!…

- Это здорово, - улыбнулась я, бессовестно раззадориваясь карт-бланшем. Палец проник в её рот, сразу лелейно охватываемый губами и встречаемый нежностью языка. Вольность быстро перескочила барьеры. Безвозбранно поваленная на кровать, Рита вытянулась на ней, внемля жару моего желания. - Сегодня порезвишься на жеребчике… - проговорила я, пользуясь её ласками, но фантазии мчали галопом впереди. - …Только сбруя - будет на тебе…

Пятью минутами позже она тиховодно загружалась надо мной, растягивая удовольствие. Её животик очаровательно вздымался и вальяжничал, сопровождаемый в неспешном танце моими руками по бокам. Взгляд беззастенчиво собирал с моего лица танталовы муки вожделения. Я пропустила палец над цепочкой, намотала одним витком и потянула к себе, одновременно производя несильный, но ощутимый толчок снизу.

- Любимая… - промямлила Рита, тронуто взнывая одуревающим взором.

- Я сказала “порезвиться”, а не устраивать сон-час… - распалённая её видом, напомнила я. - Специально дразнишь?…

- О, да!… - её голос стекался из самых недр. - …Это ведь тоже часть твоей фантазии,… просто неозвученная… Чёрт, Валя… да…

Она точно знала, как управлять этой лошадкой. Чем больнее я делала в лихорадке страсти, тем больше ей нравилось. И мне почему-то тоже…

Часом спустя я лежу в её объятиях на боку, а она уткнулась носом в мой затылок. “Девочка моя…”, - шепчет Рита.

- Покажи мне, - тихо прошу я.

- Что?

- Ты знаешь. Покажи мне, - повторяю я. - Покажи мне, - в третий раз прошу я после некоторой паузы.

И она показала…

- Мы на вершине высокой горы, - начинает Рита. - Леденящий ветер колется сразу сотнями игл. Пронзительная белизна снежной целины кружит голову. Под ней - спина застывшего великана, готового принять в своё величие вечного молчания. Его части тела давно слились воедино. Дитя земных страстей, бушующих много тысячелетий назад, пролетевших как один день, он так и замер в натуге прыжка в небо, не замечая ни времени, ни перемен… Даже этого солнца - отбрасывающего прореженный свет сквозь клочья облаков… Целина уходит вниз почти вертикально. Особенно опасен тот отрезок, придётся ехать по краю отвесной скалы…

- Ты хорошо катаешься, я в тебя верю.

- На целине другие правила. При глиссировании используется подъёмная сила, как у самолёта или на водных лыжах. Снег глубокий, иногда выше человеческого роста. Провалившись, в нём можно надолго увязнуть, а попытки выбраться закапывают всё дальше. Важна скорость, но крутые склоны таят другую угрозу. Одно неосторожное движение может привести к сходу лавины. Целину надо чувствовать…

- Но мы должны спуститься? - уточняю я, ненавязчиво стимулируя к продолжению.

Рита замирает, словно глуша смешок.

- Проще разорваться на атомы, чем встретить ночь в этом солнце, - говорит она странную фразу. - …Пикируем вниз, взводя лыжи на “взлёт” давлением пяток. На скорости нет хвата поверхности, только на плавных поворотах слегка прокручивает пространство. На губах - вкус страха… - Рита делает паузу, будто ощущает его цепенящие поцелуи. - Пока он не входит полностью, и мы становимся одним целым. Здесь. Очень близко к отвесу, где видна манящая пропасть… Вскоре снега всё меньше. Показывается трава. Там, внизу раскинулась долина с удивительным городком на берегу озера, а вокруг по сочным лугам пасутся единороги. Кипит счастливая жизнь людей бок-о-бок с гномами, хоббитами и другими чудными существами. Седлая коней, охотники радостно снаряжаются в лес. Их не пугают кишащие в нём монстры. Свирепые волки размером с трёх львов могут одной лапой разодрать коня, а тролли - размахом булавы - снести целый отряд. После них зуброподобные кабаны кажутся ягнятами. Но страшнее всех тот, кто скрывается в непролазных чащах… Провожая отцов, за ворота выскочила ребятня, звонко смеясь.

- Неужели, в приступе любви к родине, как Гаральд из сказки “Неведомый рай”, начнут рвать дивные цветы и целовать их? - не удерживаюсь от вставки я.

- А ещё качать нефть для хитродельных игрушек, - усмехается Рита. - И бросаться камнями в единорогов, потому что не в силах догнать. Девочки-мальвины усадят за стол, запичкают моралью и воображаемым чаем с резиновыми плюшками.

- Единороги скажут “спасибо”. И наградят чарами красоты, - улыбаюсь я. - В городе тоже чудеса?

- Весёлые прохожие, мимо благоухающих полисадников, и спектакли в амфитеатре на главной площади, - описывает Рита. - Только нам нельзя говорить.

- Почему?

- Может случиться нечто ужасное… Мы проведём здесь солнечный день и покинем город до того, как тень стрелки на башне коснётся цифры заката. В мрачной промозглой хижине на вершине горы, где в окне загорится свеча, я останусь одна. Но завтра мы опять спустимся сюда, чтобы посмотреть новый спектакль.

- Где же Вавилон? - спрашиваю я, растерявшись от внезапной концовки.

- Того сна больше нет.

Среди ночи Рита вскинулась, резко садясь. Не знаю точно, что вперёд меня разбудило: стихийный рывок или жар её тела, как от батареи - она вся горела. Я зажгла светильник.

- Ты умерла… - сокрушённо пробормотала она с глазами, одичавшими от непередаваемого ужаса. - Ещё тогда, в начале лета. Лёша не успел, он не успел… На мосту время замедляется… Прошло уже два с половиной года…