- Валя, - слышится вопросительное нетерпение.

- Да, - решительно оборачиваюсь. Зрение осваивается не сразу, перед глазами мельтешат пятна.

Рассечённая губа, ссадина на полщеки - ущерб, неподвластный самому искусному макияжу. Да она и не пыталась ширмоваться. Открытое лицо, прядки волос обрамляют по бокам. Одета по-деловому, кулон в вырезе рубашки. Но пуще всего волнуют несмеющиеся глаза: в их серьёзности растлался трансцендентный бэкграунд.

- Что случилось? - запаски растеряны.

- Глупо сгруппировалась с лошади, - на её устах прокладывается намёк на улыбку. - Не слишком вписывается в фантазии, да? Не беспокойся, на мне заживает, как на собаке.

Я молчу. Прямо сейчас пишутся. В них она делает два шага, разделяющих нас, и объятие даёт испытать бойкость колотящихся сердец. Я зарываюсь тебе в волосы, вдыхая - твой дух, твою кожу - всю тебя… Но мы стоим, не двигаясь. Будто любой шаг грозит обернуться комичным прыжком космонавта на луне.

- Ты изменилась… - оглядывает меня с ног до головы, задерживается на руках, убранных по карманам брюк; возвращается к лицу. - Вроде прежняя и всё же - другая.

- В чём же? - руки по карманам - совершенно типичная для меня поза.

- Больше света.

- Хорошая погода.

- Раньше ты с ним не разговаривала, - её лоб слегка бугрится, выдавая усиленный мыслительный процесс. Такое у неё выражение, когда она проектирует стремительные линии практичной динамики хай-тека, и вдруг ты понимаешь, что это совсем не он. Потому что детали, выбор оттенков, освещение робко намекают, а затем и вовсе неизбежно уводят в живое пространство, преображая элегантный холод в реверсивное дыхание мифических мотивов. Она никогда не работала в чистом хай-теке, но часто брала его за основу.

- С кем?

- С небом.

- С небом? Что за глупости?

- Ты хотела обсудить условия, - помолчав, напоминает Рита.

- Условия те же. Кроме одного, - достаю кольцо из кармана и кладу на стол. - Наденешь его.

- Ты… делаешь мне предложение, - потрясённо протягивает она, недоверчиво кося на изысканную безделицу от известного дизайнерского дома. - Поэзия зашкаливает…

- Оно значит: никаких замужеств, - пропускаю мимо ушей едкость. Зато честное. Пережитой болью и оставшимися шрамами.

- Ну, с Серёжей всё кончено, - беспечно роняет Рита. Внезапно настигнутая догадкой, меняется в лице: - Оно значит… что я… буду только твоя…

- Ты против?

- Против? - она нервно смеётся, тут же перевоплощаясь. - Знаешь, я никогда ничего не ожидала от людей. Уж точно не от тебя. Потому что ты - один из худших представителей, и всегда это показывала… Я никого не пускала дальше порога. Но ты со своей высокой патетикой… Зачем ты заставила думать, что есть что-то больше?!… Как тебе это удаётся?… Нужна моя свобода? Всего-то? Посадить в клетку кукольного театра? А когда наиграешься - что?… Снова полетишь за океан, кинув золотой ключик на обочину?… Зачем ты вернулась?

- Я не была в Новой Зеландии, - потираю фантомное кровотечение, маскируя поправкой наручных часов. - Всего лишь Европа.

Она выдыхает. Европа бежит в её глазах скоростным поездом по сменившейся системе координат. Манёвр с часами не остаётся незамеченным. “Европа” резко тормозит со всеми увязанными вагонами, со скрежетом и фонтаном искр из-под колёс. Рита оказывается так близко, что в скафандре не остаётся воздуха. Её пальцы легко находят неровности кожи запястий. И на другой руке. Взгляд устремляется в меня.

- Я не буду торговаться, - выдерживаю его, не моргая. Рано или поздно это всё равно бы произошло. - Ты примешь условия или уйдёшь.

- Я думала, что потеряла тебя… - тихо молвит она, не сводя пальцев с моих запястий. Берёт кольцо и надевает - она надевает его.

- И что бы ты делала? - спрашиваю безыскусно, рассчитывая на венок из ромашек и возвращение в счастливые времена.

- Нашла бы романтическую душу… - обманчивые зелёные чертята веселятся, а голос приобретает обольстительный окрас. - И показала бы богатый удовольствиями кроличий мир… Прямо за терновым кустом.

С кем я говорю, перед кем открываю раны? Разверзлись жирня времена обилием соли и спецпредложениями по терновым композициям: браслеты, ожерелья, венки. С новым счастьем удавиться.

- Я не знала, что делать… - в одно мгновение голос падает. - Это ты хотела услышать?…

- Какая разница, что я хочу слышать?! Ты можешь быть просто правдива?

- Да… - она надвигается, а я инстинктивно пячусь, пока не упираюсь в подоконник, как загнанный зверёк. Отступать некуда, позади небо. - Да, - повторяет она, припечатывая своим телом, её взгляд прожигающ. - Да, - отвечает она на немой вопрос моих глаз.

Каждый поцелуй проникает до дна в океане космоса, пронзая глубину и вновь вынося наружу вдохнуть воздуха. Всеми фибрами я умоляю небо, чтобы она чувствовала то же самое. Но мысли теряются в жаберном примитиве. Нервы мечутся, как рыбы в сетях, а где-то над толщей течений зловеще каркает логика. Стыдно бы перед Борей? Да если бы! Мы уже на диване, и интим хлещет через край всеми профессиональными талантами. Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в удовольствии. Сети прорваны быстро…

- Рита?!… - поймала Лариса, когда та покидала кабинет. - Б-же, что с тобой?…

- Ах, это… Плата по высоким идеалам.

- Подралась, что ли? - я их не вижу, но представляю выпученные глаза. Скоро новость обежит все закоулки офиса и расползётся даже в соседние - на другие этажи. “Оспорь!” - мысленно рекомендовала я, но Лариса не дала шанса, тараторя: - Откуда тут? Что-то забирала? Почему такая счастливая?

- Похоже, будем видеться чаще!… - в её голосе сквозит радость, и я понимаю, что импульсивная Лариса, истолковав на личный счёт, начинает объятия, прыгания или что-то подобное в своей манере.

- …О, это Анастасия! Это Рита! - представляет друг другу деликатный щебет.

- Марго, здравствуйте!… - прибавляется танин голос.

“Я дома,” - приходит неожиданная мысль вдали от швейцарских гор, искрящихся на свету озёр, Грегора и его милой Элеонор.

Нечаяянно оставленную приоткрытой дверь распахиваю настежь и возвращаюсь за стол с видом “так задумано”. Увлечённые разговором, я полагала, никто не обратит внимания. Из коридора на меня немо уставились четыре пары глаз. Поднимаюсь и, с тем же видом “так задумано”, закрываю дверь перед встревожившимися лицами.

***

Два дня спустя.

- Как успехи с набором на продлёнку? - поинтересовался Боря.

- Пока десять.

- Так что ты всё-таки задумала?

- Небольшой тимбилдинг. Поиграем в “Мафию”, выпьем градусного.

- Зачем? - искренне удивился большой-босс.

- Это называется “климат”, Боря, - просветила я с видом великого комбинатора. - С ним надо что-то делать.

- Игра, где все врут, и всех убивают? Главное, не перестарайся: как бы нам потом осадки не расхлёбывать!

- Вполне интеллектуальная командная игра… - пожала я плечами. - Ты придёшь? Таня вроде собирается.

- Спасибо, нет. Прости, и Таню я украду. Но вы отдыхайте. Вдруг что-нибудь получится…

- Маргарита, зайдите ко мне, - я заглянула в залу и тут же удалилась.

Она появилась на пороге через минуту. Я закрыла за ней дверь, обогнув рукой стан.

- А как же великоважность рабочего времени? - она дурашливо раскручивала шарф, выказывая потешную готовность. - Ты передумала?

- Заткнись! - я притянула её к себе и прильнула к губам в требовательном поглотительном поцелуе, стремясь начисто разбить её спесь, не оставив мокрого места. Но как в злобной басне, сама тонула в опьяняющем заливе её норовистости.