Каждый владел, кроме своего родного, еще по меньшей мере двумя языками. У исследователей в ходу была шутка: «Мы здороваемся, прощаемся и ругаемся каждый на своем языке». Проще сказать, они говорили меж собой на языке дружбы.

На столе начальника «Меркурия-1» лежал список личного состава станции:

1. Жан Лекок — начальник, планетолог.

2. Ганс Гюнтер — заместитель начальника, астроном.

3. Роберт Джексон — физик, кибернетик.

4. Анти Тимонен — пилот-космонавт, связист.

5. Петр Орлянкин — биолог, врач.

6. Джакомо Трояни — механик, кулинар.

В распоряжении ученых имелись два вездехода. Один для поездок в холодную зону планеты, а второй — для путешествий по жаркому полушарию. Один с мощной обогревательной системой, другой с еще более мощной системой охлаждения.

На случай бедствия, срочной эвакуации в их распоряжении был небольшой планетолет «Гермес».

Космодром, склады горючего, продовольствия, запасного оборудования и, наконец, атомная установка — все это находилось на теневой стороне Меркурия.

С холодом бороться легче, чем с жарой!

Жан Лекок видел неприятный и глупый сон: он стоит в белом лекционном зале Института космической физики и собирается рассказывать о действующих вулканах Меркурия. Народу — полно! Все смотрят ему в рот, а он никак не может выговорить первую фразу. Все смеются. Председатель звонит. Опять все смеются. Звон все громче…

Тут только Лекок раскрыл глаза. Звонил видеофон.

— Кто? — спросил он сипло.

— Гутен морген, Жан, — в матовом экране проступило пухлое с голубыми глазами лицо Ганса Гюнтера.

— Бонжур!.. Ты меня разбудил на час раньше срока. Что-нибудь случилось?

— Плохая новость, Жан. Я дал анализировать свои годичные наблюдения Роберту…

— Это я знаю.

— Сейчас он получил ответ… впрочем, пусть он сам тебе скажет, — лицо Гюнтера отодвинулось, и Лекок увидел длинную, с могучим подбородком физиономию Джексона.

— Салют, шеф! — забасил физик. — Так вот… надо ждать хромосферной вспышки исключительной силы.

— А твои киберы не врут?

Роберт пожал плечами.

— Анализировано дважды. Результаты сошлись.

— А когда ждать вспышки?

— От ста до семисот часов.

— Гм! — Лекок схватился за переносицу своего большого орлиного носа и сдвинул толстые черные брови — свойственный ему жест раздумья. — Зови всех! Надо срочно послать предупреждение.

Вскоре все работники станции собрались в центральной комнате, кают-компании.

— Тим, — обратился Лекок к рыжему зеленоглазому великану, — срочная передача! — И он громко прочел, старательно выговаривая каждое слово:

— «Всем! Всем! Всем! Предупреждает „Меркурий-1“! Предупреждает „Меркурий-1“! Предупреждает „Меркурий-1“!

Всем космонавтам, всем работающим по монтажу космических станций, всем исследователям планет, лишенных естественной защиты (атмосферы).

На Солнце ожидается хромосферная вспышка исключительной силы. Необходимо принять меры защиты. Космическим кораблям вернуться на базы. Вспышка ожидается не раньше, чем через сто часов, и не позже, чем через семьсот часов.

Предупреждает „Меркурий-1“! Предупреждает „Меркурий-1“! Предупреждает „Меркурий-1“!»

— Все согласны с таким текстом?

— Бене, бене, маэстро! — ответил маленький крепыш с синими, несмотря на ежедневное бритье, щеками — механик Джакомо Трояни.

Остальные тоже не возражали.

— А все-таки это замечательно! — воскликнул «самый молодой человек на планете», так называли товарищи двадцатипятилетнего Петю Орлянкина.

Лекок наморщил лоб:

— Замечательно?

— Конечно, замечательно! Впервые за всю историю Земли! Вы понимаете? Впервые! Человек предсказал вспышку на Солнце! Ай да мы! Я горжусь нашей станцией!

— А не рано ли? — ответил Лекок. — Наш прогноз может быть неточен. Еще хуже, если мы опоздали с предупреждением. Может, вот сейчас, сию минуту Солнце — бах!

Орлянкин замолчал, но не надолго.

— Представляю, как после нашего предупреждения опустеет космос. Рейсы на Луну, на Марс, на Венеру отменят до особого распоряжения. Сколько это вызовет непредвиденных разлук!..

— Не задержали бы наш грузовой, — встревожился Трояни, мясо на исходе. Не хочется переходить на пасты в тубах.

— Кстати, пора завтракать, — напомнил Джексон. — Надеюсь, сегодня не макароны?

— Нет, о свирепый австралиец, тебе будет «стейк» с луком, — и Трояни стал хозяйничать…

Завтрак подходил к концу, и все удивлялись, что Тимонен опаздывает.

— Неужели он все еще передает предупреждение? — спросил Лекок. — Ты его звал, Джакомо?

— Звал. И в ответ услышал… как это?… Перкеле! Финским я не владею, но это слово, как только узнал Тима, мне знакомо.

Все засмеялись.

— Наш радиомаэстро что-то ловит в космосе, — продолжал Трояни, — и у него сейчас такое лицо! Наверняка познакомился с прекрасной девушкой мира Альфа Центавра…

— Сигнал бедствия! — прервал его Тимонен и положил перед Лекоком раскрытый вахтенный журнал.

— «Говорит планетолет „Заря“! Второе сообщение. 16 часов по земному (московскому) времени. Открыли иллюминатор, — сперва тихо, потом все громче читал Лекок, — находимся в голове кометы, в огромном рое ледяных и каменных глыб. Первое сообщение о катастрофе вернулось, отраженное непроницаемым для радиоволн слоем. Повторяю, сохранилась только носовая часть корабля…» — Лекок дошел до конца и поднял глаза на Тимонена: — Ты ответил?

— Да. Но он не отвечает. Может… погиб?

— Какой ужас!

— Несчастные!

— Надо запросить Землю!

— Я знал Петерсена. Бедный старик! — перебивая друг друга, заговорили ученые. К их удивлению, Лекок был невозмутим.

— Успокойтесь, товарищи! Это мистификация. Шутка глупого радиста, обалдевшего от долгой вахты в космосе. Вы не обратили внимания на дату. Двадцатое июля! Если ей верить, то радиограмма шла к нам двадцать дней! Откуда же она послана? С Трансплутона? С соседней галактики?…

— Подождите, Жан, — заговорил Гюнтер, — дату можно переврать при приеме. Тим, хорошая ли была слышимость?

— Очень плохая, Ганс. Много помех, искажений. Но дату я слышал хорошо, — твердо сказал Тимонен.

— Радиоволны не мясо, не овощи, — уже раздраженно кричал Лекок, — их нельзя законсервировать на двадцать дней! Через три часа — очередной разговор с Землей. Ручаюсь, мы узнаем, что «Заря» благополучно прибыла на Марс.

— Но нельзя ждать три часа! — закричал Орлянкин.

— Это особый случай! Надо срочно вызвать Землю! — подхватили все.

Лекок обвел глазами ученых:

— Вы так считаете?… Хорошо. Запросим. Пошли, Тим! — и он скрылся с радистом в комнате связи.

— А я пойду в обсерваторию, — встал Гюнтер.

По винтовой лестнице он забрался под купол. Там была его рабочая комната.

— Координаты, где у меня ее координаты? — бормотал астроном, роясь в ящиках стола.

Спустя несколько минут труба телескопа с низким гудением плавно поднялась к центру купола. Купол с легким звоном раскрылся и снова сомкнулся, пропустив трубу в верхнюю часть обсерватории, предназначенную только для наблюдений.

А Гюнтер сидел за столом, изредка нажимая кнопки. Там, наверху, автомат-наблюдатель искал недавно открытую комету, получившую наименование «Комета Гюнтера 2065».

Число означало год открытия.

— Ну, что?

— Ну, как?

— Что Земля?

Орлянкин, Трояни и Джексон обступили Лекока, а тот хмурился и медлил с ответом: он не любил огорчать людей.

— Земля, как и мы, приняла радио «Зари», — медленно, будто нехотя, заговорил Лекок. — Земля считает, что «Заря» действительно погибла, не долетев до Марса. Корабль искали, но не нашли. Его вычеркнули из списков Космофлота.