Вот и отделение герпетологии. Здесь все по-прежнему: и чучело крокодила, и препараты земноводных, и пестрая пачка писем на моем столе — свежая почта…

«Поздравляю дорогого племянника наступающим двенадцатилетием.

Подарок — кокон сатурнии — выслан посылкой. Дядя Женя». Прочитав телеграмму, Толя даже побледнел от счастья.

Через минуту все в квартире узнали о важной новости.

Отец сказал: «Да? Вот как!» — и продолжал читать газету. Мать заметила, что единственному племяннику можно было бы послать подарок и получше. Трехлетняя сестренка Оля стала петь — «Сатурния! Сатурния» — и кружиться по комнате, хотя и ничего не понимала.

К счастью, у Толи был приятель Мишка. Вот с кем можно всласть наговориться о замечательном подарке!..

— Большая? — переспросил Мишка.

— Большая! Брем пишет, что пятнадцать сантиметров в размахе.

— Дай-ка линейку. Отмерим на парте… Ого!

Оказалось, большая сатурния может закрыть крыльями страницу учебника, а если бы она села на нос Мишке, то из-за нее торчали бы только Мишкины уши…

Разговор происходил на уроке географии и тянулся довольно долго — мешал учитель.

За пять минут до звонка Толя зашептал приятелю на ухо:

— Она самая большая бабочка в Европе…

— Сундуков, — прервал его учитель, — что вы там бормочете о Европе, когда мы Африку проходим!..

Весь день Толя был как в чаду, и когда мать сказала ему: «Холодно. Надень пальто!» — ответил: «Нет, я пойду без кокона!»

— А здорово рассчитал твой дядя Женя! — говорил Мишка. — Неужто посылка придет точно накануне твоего дня рождения?..

— Конечно, точно! — подхватил Толя, — я уже ей место приготовил в коробке…

Настало 30 апреля — день Толиного рождения. Толя каждые полчаса заглядывал в почтовый ящик, — извещения о посылке не было.

Родители обиделись — Толя очень холодно принял их подарки: красную рубашку-ковбойку от мамы и толстенный научно-фантастический роман от папы. Он небрежно поблагодарил их и… побежал с Мишкой на почту.

В тесной комнате почтового отделения было шумно. Очереди к окошкам «прием телеграмм» и «выдача посылок» извивались, как гусеницы.

— Давай извещение, — сказал Мишка. — Я пролезу к окошку.

— Да нет еще у меня извещения, — ответил Толя грустно глядя на недосягаемую гору посылок за стеклянной стенкой.

— Так чего ж стоять-то! — удивился Мишка. — Ну-ка я…

— Тетенька! — настойчиво прозвучал Мишкин голос. — Есть ли посылка Сундукову из Сухуми?.. Тетенька!

— В очередь, мальчик, в очередь, — загудела «гусеница», — в очередь!

— Брось, Мишка, — сконфузился Толя и пошел было искать хвост «гусеницы», но Мишкины старания не пропали даром:

— Ну, давай, давай, извещение, мальчик! — послышалось из окошечка. — Нет? Так иди домой и жди. Следующий!..

— Почта работает до десяти часов вечера, — прочел Толя.

— Еще не все потеряно, Толька! Айда домой!

Старые часы в столовой пробили восемь раз — извещения не было.

Приходили гости. Толя с грустным лицом принимал подарки.

Часы пробили девять… Коротко звякнул электрический звонок. Оттолкнув отца, чуть не опрокинув стол, Толя кинулся к двери.

— Вам телеграмма, распишитесь. Вот здесь.

Поздравляла тетя. Толя небрежно сунул телеграмму в карман и вдруг, пробормотав «сейчас», выбежал на лестницу.

Мишка играл в шахматы с почтенным старичком — соседом по квартире. Оставив своего короля «под шахом», он вылетел вслед за Толей.

В почтовом отделении народу поубавилось. Только у окошечка «прием телеграмм» стояла очередь — завтра Первое мая!

— Извещение, мальчик!

— Она обязательно должна быть… Сундукову из Сухуми.

— Извещение!!

— Извещения нет, но посылка…

— Если нет извещения — нет и посылки… Ну, ладно уж. Сейчас проверю. Нюра! Нюра!

Подошла круглощекая девушка в форменной тужурке.

— Ты носила извещение Сундукову?

— Да разве вспомнишь, кому носила? — затараторила девушка. — Перед праздником столько носишь!.. Да что ты беспокоишься, мальчик? Не пропадет твоя посылка. Не сегодня, так завтра… ой, нет, два дня почта будет закрыта. Получишь третьего. Да что у тебя в посылке? Небось, не протухнет.

— Вот именно протухнет, — подал голос Мишка.

— А вот мы вас оштрафуем. Нельзя посылать скоропортящиеся продукты, — строго сказал начальник почтового отделения.

— У меня там куколка, — покраснев, тихо произнес Толя.

— Мальчик, а в куклы играет, — захихикала девочка в очереди. Все засмеялись.

— Сама ты кукла безмозглая! — огрызнулся Мишка.

— Это куколка бабочки, — поспешно объяснил Толя.

— Значит вас, молодые люди, надо оштрафовать за пересылку сельскохозяйственных вредителей, — и начальник подошел к окошку.

— Да вы ничего не понимаете в ляпи… доли… лепи… лепидептерологии, — важно сказал Мишка.

— Что это за… лепи-лепи? — спросил начальник.

— Это наука о бабочках.

— Так, значит, там бабочка? Да ей же там тесно и душно, в посылке-то, — заинтересовалась Нюра.

— Ей не тесно, — объяснил Толя. — Она в коконе, а вот если она вылезет в посылке, то будет инвалидом. Ей надо крылья расправить на свободе. А крылья большие— вот такие…

— Да неужто такая большая! — изумилась Нюра.

— И она очень красивая. Как… как бархатный занавес в театре. И на каждом крыле большое пятно, словно глаз.

— А что она ест? — спросила девочка.

— Она совсем не ест. У нее даже хоботка нет. И живет очень недолго. Отложит яички и умрет…

Было уже десять минут одиннадцатого, но почта оставалась открытой, — все слушали Толю.

— Нюра, — неожиданно сказал начальник, — у тебя в графе получения какой-то Крестовоздвиженский на Сундукова залез — сразу две графы занял. Смотреть надо!

…Крохотный ящичек несли по очереди. Гости встретили ребят веселым подтруниванием, а родители возмущенными взглядами.

— А мы хотели было съесть ваши пирожные, — пробасил старик-шахматист.

И вдруг в ящике послышался шорох…

— Вылезает! Мишка, давай нож! — отчаянно завопил Толя.

Гости испуганно откачнулись от стола…

Бабочка превзошла самые смелые ожидания: она была не пятнадцати сантиметров в размахе, как сказано у Брема, а целых шестнадцати.

СИМПАТИЧНОЕ ЧУДОВИЩЕ

— ПОЛУЧАЙ, племянничек! — ещё в дверях закричал дядя Володя. — Прямо из Аф-ри-ки! Это понимать надо! — и он поставил на стол небольшой фанерный ящик.

Я очень люблю дядю Володю. Не всякому так повезёт — иметь дядю — капитана дальнего плавания!

Я поднял лёгкую крышку.

Внутри ящика, на белой жёрдочке сидело что-то вроде ящерицы.

Я вопросительно поглядел на дядю. Он захохотал:

— Не узнаёшь? Это же хамелеон! Что, никогда не видел живых хамелеонов? Бери! Любуйся! Ишь какое… симпатичное чудовище!

Вот уж действительно симпатичное чудовище! Одна голова чего стоит! На затылке шлем с гребнем, рот «до самых ушей, хоть завязочки пришей». Глаза — настоящие корабельные иллюминаторы… И каждый — сам по себе! Вот один медленно повернулся и уставился на меня, а другой продолжает глядеть в угол ящика.

Острая спинка в мелких зазубринках — прямо пилка. Хвост длинный, спиралью свёрнут вокруг жёрдочки. А лапы-то! Гаечные ключи, а не лапы! И они крепко- накрепко вцепились в палку.

— Спасибо! Вот здорово! — обрадовался я. — Ни у кого нет дома хамелеонов!