– Самолеты, поезда, автомобили, – подсказываю я.

– Ненавижу утомительные романы на расстоянии! Придется гадать, не завел ли он кого у себя в колледже, не выставляет ли меня дурой.

– Как насчет доверия, Трейс? По-моему, Флип – классный парень.

– Знаю, – вздыхает сестра. – Вчера он привез мне на пляж журнал и замороженный йогурт. Тогда я и подумала, что у нас все слишком серьезно.

Упс!

– Ты что, не чувствуешь, как у вас все здорово?

Трейси грустно улыбается:

– По-моему, когда ты встречалась с Чарли, то составила целое расписание того, что и когда ему позволить.

– С Чарли без расписания никак, иначе он полез бы на меня в отцовском «приусе» до нашего первого свидания.

– У Чарли одно на уме, – усмехается Трейси. – Зато ямочки – прелесть. Так ты спала с ним?

– Нет, ни разу.

Как она забыла? Мне даже обидно. Я-то помню каждый эпизод личной жизни Трейси, включая драматическое лето, когда она встречалась с тремя братьями, двоим из которых разбила сердце она, ну а третий разбил сердце ей.

Флип сигналит с подъездной аллеи. Такие приветствия мама обычно осуждает, но со стороны Флипа почему-то терпит.

– Помогите, опаздываю! Мне пора. Люблю тебя!

Трейси топает вниз по лестнице, будто стадо слонов в степовках. Никогда не понимала, каким образом моя миниатюрная, стройная сестра поднимает такой шум.

Она обнимает маму, прижимает ее к себе, бросается к двери и кричит:

– Флип, я иду! Меня стоит ждать, честное слово!

– Знаю, куколка! – отвечает Флип.

Трейси подбегает ко мне, шумно целует в щеки, отстраняется:

– Уверена насчет белых топов?

– Да, – смеюсь я. – Езжай!

Взмах подолом юбки, стук двери, и Трейси нет.

– В августе в средней школе Стоуни-Бэй можно сдавать пробные тесты, – сообщает Нэн, когда мы вместе идем к водно-теннисному клубу.

Мы заглянули в «Доан», и теперь Нэн пьет сливочный милкшейк с крошкой из печенья, я грызу лед из лаймового рики.

– Успокойся, Нэн, лето же на дворе. – Я подставляю лицо солнцу и полной грудью вдыхаю теплый воздух. Отлив. С реки пахнет нагретой солнцем водой.

– Знаю, – отвечает Нэн, – но ведь это лишь одно утро. В последний раз, когда мы сдавали тест, у меня было расстройство желудка, и я набрала только тысячу девятьсот. Этого мало. Для Колумбийского универа мало.

– Разве нельзя сдать тест онлайн?

Я люблю школу и люблю Нэн, но до Дня труда об оценках и результатах тестов думать не хочется.

– Это совсем другое. В школе и за студентами следят и так далее. Условия такие же, как при настоящем тесте. Давай писать вместе? Будет очень весело.

Я улыбаюсь и тянусь к стакану с милкшейком: хочу попробовать.

– По-твоему, это весело? – улыбаюсь я. – Может, лучше с акулами поплаваем?

– Ну, пожалуйста! – канючит подружка. – Знаешь ведь, как я тестов боюсь. Тренировка в реальных условиях очень поможет. С тобой мне будет спокойнее. Я даже гонорар тебе заплачу. Саманта, ну, пожа-а-алуйста!

Я ворчу, обещая подумать. Мы подходим к водно-теннисному клубу, где до начала работы нужно заполнить анкеты. Я хочу сделать кое-что еще.

Слегка потея, я стучу в кабинет мистера Леннокса и виновато заглядываю внутрь.

– Входите! – кричит мистер Леннокс: он удивляется, увидев меня:

– Мисс Рид, здравствуйте! К работе вы приступаете на следующей неделе.

Я захожу в кабинет и, как всегда, думаю, что мистеру Ленноксу нужен стол поменьше. Он невысок, и кажется, что массивная дубовая доска заглатывает его целиком.

– Знаю, – коротко отвечаю я, присаживаясь. – Сегодня мы просто анкеты заполняем. А еще… Я подумала… Я очень надеюсь в этом году вернуться в команду по плаванию. Поэтому хотела бы потренироваться. Можно мне приходить за час до открытия «Лагуны» и плавать в Олимпийском бассейне? – Мистер Леннокс откидывается на спинку стула и смотрит равнодушно. – Можно, конечно, плавать и в океане, и в реке, но мне нужно улучшить результаты, а это проще, если контролируешь скорость и длину дистанции.

Мистер Леннокс подносит сцепленные пальцы к губам:

– Бассейн открывается в десять утра.

Я стараюсь не сутулиться. Вчера мне так понравилось плавать наперегонки с Джейсом!

– Бросать плавание очень не хотелось, – объясняю я. – В осенний семестр у меня слегка испортились отметки по математике и биологии, вот мама и настояла… Но если я найду время и очень постараюсь…

– С другой стороны, ваша мать – ценная персона в совете директоров. – Мистер Леннокс убирает пальцы ото рта, демонстрируя скупую улыбку. – А вас мы всегда считали лучшим спасателем. Можете пользоваться бассейном, если будете выполнять основные правила – душ до плавания, купальная шапочка и ни слова о нашем уговоре.

Я аж подпрыгиваю:

– Спасибо, мистер Леннокс. Не скажу, обещаю. То есть буду выполнять правила. Спасибо!

Нэн ждет меня в коридоре. Увидев, что я улыбаюсь, она говорит:

– Ты понимаешь, что Леннокс впервые в жизни поступил не по правилам? Даже не знаю, радоваться за него или пожалеть беднягу.

– Я правда хочу в команду, – уверяю я подругу.

– Ты казалась счастливее, когда плавала, – соглашается Нэн. – А сейчас немного не в форме, – добавляет она походя. – Тренировки пойдут тебе на пользу.

Я поворачиваюсь, чтобы заглянуть Нэн в глаза, но она на пару шагов впереди – спешит прочь от кабинета.

На следующий день у меня поздняя смена в «Завтраке на палубу!», с девяти до часу, а не с шести до одиннадцати. Вот я и решаю сделать себе смузи, пока мама, сдвинув брови, просматривает сообщения на сотовом. В последнее время я толком ее не видела и теперь гадаю, стоит ли рассказывать ей про Клэя. Только я решаю, что стоит, как она захлопывает телефон и открывает холодильник, постукивая носком сандалии по полу. Она вечно так стучит перед телевизором, словно ждет, что блюдо с клубникой выкрикнет: «Съешь меня!» – или что апельсиновый сок сам нальется в стакан.

Стук! Стук! Стук!

Еще это ее излюбленный прием: молчать так громко. Волей-неволей начинаешь разговаривать, только бы заполнить тишину. Я уже открываю рот, но, мне на удивление, первой заговаривает мама.

– Милая, я о тебе думала, – заявляет она таким тоном, что я не сдерживаюсь.

– О моем расписании на лето? – спрашиваю я и тотчас чувствую себя виноватой из-за сарказма, прозвучавшего в моих словах.

Мама берет упаковку яиц, рассматривает и возвращает в холодильник:

– Да, разумеется. Следующие выборы легкими не будут. Это не как в первый раз, когда единственным моим оппонентом был безумный либертарианец. Без упорного труда я запросто могу проиграть. Поэтому я так благодарна Клэю. Я должна сосредоточиться, но хочу быть уверенной, что вы в полном порядке. Трейси… – Мама снова стучит по полу. – Клэй говорит, не волнуйся, мол, отпусти ее, осенью она так и так уедет в колледж. А вот ты… Как объяснить, чтобы ты поняла?

– Мне семнадцать. Я понимаю все.

Перед глазами снова встает Клэй с той женщиной. Как мне о них заговорить? Через мамино плечо я тянусь к блюду с клубникой.

Мама гладит меня по щеке:

– Когда ты так говоришь, я сразу вспоминаю, какая ты юная. – Ее лицо смягчается. – Понятно, тебе непросто привыкнуть к тому, что Трейси нет дома. И меня тоже. Дома будет тихо. Милая, ты ведь понимаешь, что все лето мне придется много работать?

Я киваю. В доме уже тихо без фальшивого пения Трейси в душе и ее топота на лестнице.

Мама достает из холодильника фильтрованную воду и наливает в чайник:

– Клэй говорит, мой потенциал больше нынешней должности. Дескать, я могу стать по-настоящему значимой. Не просто женщиной, которая пробила себе дорогу в политику благодаря своему трастовому фонду…

Именно так написали во многих передовицах, когда мама выиграла в первый раз. Я читала те статьи и прятала газеты, надеясь, что мама не увидит. Но она, конечно, увидела.