Григорий Рожков Москва Гусарам Прочь проклятые птицы – чёрной масти отродья – Биты козыри ваши, этот кон будет мой. И покуда струится в жилах кровь моей Родины, Данью памяти павшим завершаю свой бой. Стихли ядер раскаты, смолкли бранные крики, Тишину распиная, бродят в сумерках стоны; Отражают булаты честных воинов лики, Скорбно их поминая, плачут в храмах иконы. Цветом серо-багровым твердь земная пылает, Славных предков могилы вопрошают: доколе?! Сокрушаются вдовы: в их полку прибывает, Воронье окружило Бородинское поле. Сном забылись гусары богатырским и вечным, Тщетны были потуги их принудить склониться; Не трубите фанфары, не будите сердечных. Спите, милые други. Прочь проклятые птицы! Час решительной встречи – вот он миг наслажденья! Вот он праздник гусарский, отрезвляющий хмель! Распрямляются плечи. Рать исполнена рвенья. Удаль с вензелем царским направляется в цель. Два стремительных взора на мгновенье застыли, Две холодные стали оба сердца проткнули. Вознеслись над позором и друг друга простили Две звезды, что мерцали и навеки уснули. И не наша вина в том была изначально, Что мы выбрали путь долга чести и веры. Пригубите вина за столом поминальным, Не забыв помянуть молодых кавалеров. Ну, а нам – в облака – там, где ратникам нега. Дайте только с Россией да с любимой проститься. Мне теперь на века быть её оберегом, И вернуться сюда белокрылою птицей. Какие скачки, господа! Какие скачки, господа! Какие скачки? – Всё поросло быльём минувших лет. Седую пыль Стряхнув с кудрей на бачки, Нам жизнь напомнила О горечи побед. Какая прыть! Помилуй Бог, Какая прыть? – Всё чаще сердца учащённые биения, Что до сих пор Мне не дают никак забыть И боль, и гордость Бородинского сражения. Какой ценой, Друзья мои! Какой ценой Нам удалось Побед над ворогом добиться. Ах, если бы вернуться в этот бой – Я б счастлив был С надменным галлом вновь сразиться! Какую славу я обрёл, Какую славу! Теперь я горькую На бивуаке пью, И не клико, а трав несносную отраву, Что рот кривит, Как в яростном бою. Но кто сказал, Что головой поник, Кто с честью вышел Из кровавой драчки? Когда к семёрке выпадает дама-пик, Я напеваю: «Господа, какие скачки!» Корнет Помилуйте, корнет! Да Вы ли это, право? Вас просто не узнать, Вы нынче сам не свой. Задора вовсе нет И нет привычки бравой На выхвалку блистать Улыбкой боевой. Вы, судя по всему, Влюбились безнадежно, С рассудком Ваша страсть Вступила в жесткий спор. Пытливому уму Сообразить не сложно: Постигла вас напасть И одолела хворь. Сердечный Ваш недуг – Лишь лёгкая интрижка. Душевный пыл и жар В морозный день пригож. А Вы, любезный друг, Совсем ещё мальчишка – Вы свой бесценный дар Не ставите ни в грош. Хватает вдосталь слёз, Когда мы в чьей-то власти, И драгоценней нет Свободы юных лет. На смену прежних грёз Придут иные страсти И скажет высший свет: «Не правда ли, корнет?» Нет истины в вине, Но так или иначе, Обратного пути И не было и нет. За тех, кто на коне! За рыцарей удачи! Желаю Вам найти Спасение, корнет! Поверьте, сударь мой, Настанет та минута, Когда судьбу решить Способен Ваш совет. И Вы, гусар седой, Вдруг скажите кому-то: «Вам некуда спешить… Помилуйте, корнет!» Падающим золотом шурша За окном резвится рыжий ветер, Падающим золотом шурша, И по очарованной планете Бродит захмелевшая душа. Клёны бьют прощальные поклоны, Подают багряную ладонь Солнышку. И зажигают клёны Осени причудливый огонь. Плещутся пожухлые долины, Словно беспокойный океан. Заблудился в роще соловьиной Утренний задумчивый туман. Парки и сады в объятьях дрёмы, Птицы собираются на юг, Ветер с клёнов скидывает кроны… И печаль пронизывает вдруг. Золота цыганского сияние Озарило светом мир земной. Трепетных минут очарование До поры прощается со мной. За окном гуляет рыжий ветер, Потускневшим золотом шурша И по умирающей планете Плачет безутешная душа. |
