Старушка кормит голубей Старушка кормит голубей… К рукам стремятся божьи птицы. Что видно в их мельканье ей? Возможно, годы, судьбы, лица? Стремленье вечное к добру Иль вехи пройденной эпохи? И делит с Жизнью поутру Старушка дней насущных крохи. Виталий Григоров Москва Тишина Молодцову-Шамсутдинову Николаю, участнику войны на Донбассе – Ты знаешь, что в начале года Есть удивительнейший час, Когда молчит вокруг Природа И тишиной венчает нас? – Я знаю, друг мой, стоны сердца И боль от раненой ноги, Так тишину тревожит дверца Или со скрипом чьи шаги! Река Как жаль, что загрязнили реку, Я слышу тут и там, Не порыбачить человеку, Не отдохнуть, как нам. Вот раньше: речка голубая, И рыбы нам и вам. А нынче – красная такая, И рыбы нету там. Я усмехнулся на слезинку, Земле-то что до нас! Она и нас, словно дробинку, Проглотит через час. Не реку мёртвую мне жалко, А без реки жаль нас. Вокруг лишь нас большая свалка, А космосу – балласт. Старая истина Куда б ни пришёл – ты найдёшь Лишь то, что принёс с собой. В тебе есть и солнце и дождь, Веселие и покой. Но если к тебе вдруг пришли, Забудем истину, брат. Живи, чтобы люди ушли Счастливее во сто крат. Слова, что сбивают нас с ног, Во мне они – и в тебе. Чтоб бурею властвовать смог, Ты солнце зажги в себе. Вера Дмитриева Москва * * * Зарождается душа – загорается свеча, и топорщатся, шурша, крылья около плеча. Но охвачены огнем, крылья падают, хоть плачь. Тяжелее с каждым днем груз обид и неудач. И становишься стальным, но в потоке черных дней вдруг поймешь, что остальным, может быть, еще трудней. А когда чужую боль вдруг почувствуешь своей – попытаешься собой от нее закрыть людей. И увидишь, что тепло можешь ты дарить и свет, обожженное крыло заслонит других от бед. И однажды, в звездный час, словно шашка наголо, Обнажится только раз, и вонзится в мир крыло. * * * На поле битвы с честью пасть «за други», забыв себя и мир, и липкий страх, упасть в траву, крестом раскинув руки, с Иисусовой молитвой на губах. И все грехи такой кончиной смыты, и даже те, что, кажется, не смыть, когда молитву, что когда-то мытарь произносил, успеешь повторить. * * * За тех, кого ты любишь, готов себя отдать. Свою судьбу ты губишь, порой пытаясь стать опорой для другого. Душа страдает вновь за ближнего, родного, и в этом вся любовь. Страданье – это свято, в том правда жизни есть: любовь всегда распята, у каждого свой крест. Несешь его, сгибаясь, и падая порой, то возроптав, то каясь. Крамольных мыслей рой кружится, жалит, жалит, и ты не рад судьбе, и возникает жалость к любимому себе. И мнится: не по силе тебе твой крест. И вдруг ты слышишь: отступили и боль, и тяжесть рук. И с каждым шагом легче, а это сам Иисус, свои подставив плечи, взял на Себя твой груз. * * * Когда перестаешь искать, и понимаешь, что не нужно ни силой, ни умом блистать, не ждешь любви – дается дружба. Когда не ищешь славы громкой ни для себя, ни для детей – есть бескорыстный труд и скромный: заботой радовать людей. Над кем-то вдруг душа заплачет, и сердце распахнется в нем. Понять, помочь, а это значит, что мы теперь уже вдвоем. И не напрасно наше братство. Как сир и беден путь иной! Вздор – ожидание богатства, и славы, и любви земной, той, грешной, что не лечит душу, а ревностью, как плетью бьет, обидами, гордыней душит, и кровь вскипающую пьет. Такой любви уже не надо, совсем другая будет пусть, как величайшая награда за все исканья, боль и грусть. Та, что добра и милосердна, «не ропщет и не ищет зла», не превозносится безмерно. Такую, Боже, дай познать, и принести ее другому, и все, что есть ему отдать. О, этот славный путь, знакомый: где нужно отдавать – не брать. * * * Гулять по улицам пустынным должно быть, только ночью можно. Зима, мороз, и сердце стынет. Но вдруг коснется осторожно его мой ангел легкокрылый, и встрепенется птица сердца, из клетки, ангелом открытой, порхнет. Но как ему согреться, над городом замерзшем рея, с восторгом, нежностью и болью? Зима, мороз, но в то же время тепло, согретому любовью. |
