Берлога. Голубушка-умница, Наталья Михайловна! Да ведь больно хитрые совпадения. Современный мир тесен и, как ни далеко от Уолл-стрита до Центрального Тянь-Шаня, но ведь кто-то увез нашу Мариам?!

Некрасова. Ну, не знаю, Никодим Иванович, все это так похоже на книжку необыкновенных приключений, что мне просто не верится...

Берлога (с обычной для него экспансивностью). Приключения? Да! И преступления, и погони, и провокации! Все может быть! Мир кипит в борьбе, какой-то наш поэт сказал, что теперь везде проходит линия фронта. И неизвестно, что переживает сейчас Мариам... Где она? (Голос его задрожал.) Пятый день, и нет никаких известий...

Некрасова. Вы сегодня звонили к генералу?

Берлога. Утром. Ничего нового. А ведь вспомните радио: лечу на самолете! А?! Хоть бы где-нибудь заметили этот самолет... его приметы, направление...

Некрасова. Да. Но мне кажется, Никодим Иванович, что если и будут какие-нибудь данные, их вряд ли сразу сообщат нам. Пущена в ход могучая система советской информации. Если понадобится, к ней на помощь придут все честные люди на земле. Тушмалову найдут. Но здесь еще другое - я не верю, чтобы все эти события сплетались только вокруг джи-тшау... Нет причины.

Берлога. Почему?

Некрасова. У нас, в сущности, нет еще никаких доказательств большой ценности этого растения.

Берлога (застыл от возмущения). Что?! (Яростно.) Что вы говорите, доктор?! Как никаких доказательств?!!

Некрасова. Но ведь пока все наши исследования...

Берлога (прерывая). Чепуха! Я удивляюсь, как вы, с вашим опытом, можете быть так позорно нетерпеливы. Наши исследования! Ошибки! Наши грубые ошибки!

Некрасова. Первый цикл не дал нам никаких намеков на экаиод.

Берлога. А экаиод есть в растении! Есть! Я видел его яркие линии в зеленой части спектра собственными глазами! И видела их Тушмалова.

Некрасова (спокойно). Подождем выводов комиссии академика Бестужева. Они должны быть сегодня готовы.

Берлога. И вот увидите, ледяная вы женщина без фантазии, эти выводы дадут нам экаиод!

Некрасова. Извините. Мне пора в наш вольер.

Берлога (угрюмо). Я с вами.

Некрасова. Мне кажется, что общество ледяного человека без фантазии должно стать вам наконец в тягость.

Берлога. Ну, вы не берите каждое слово в строку! И раз уж я влез в этот дом, могу быть, где мне угодно.

Некрасова выходит из кабинета. Берлога идет за ней.

Некрасова. Оля, я буду у себя. Когда вернется Вадим Ильич, сообщите.

Оля. Хорошо, Наталья Михайловна.

Некрасова и Берлога выходят. Пауза. Звонок телефона,

(Берет трубку.) Да. Институт оживления организма. Он здесь. (Синицыну.) Из вашей редакции.

Синицын. Спасибо. (Берет трубку.) Я! Лев Лукич, профессора Северина еще нет, а я хочу передать ему статью лично. Сегодня в набор? Хорошо, я скажу профессору. (Вешает трубку и, не сводя глаз с Оли, садится теперь уже значительно ближе.) Курить здесь нельзя?

Оля. Немного можно.

Синицын. Спасибо. (Нерешительно.) Товарищ Сторожкова, вас... Ольгой звать?

Оля (строго). Васильевной.

Синицын. Так вот... вы меня извините, Ольга Васильевна.

Оля. Да.

Синицын. Я слышал, что у вас в институте... есть собака без головы.

Оля (еще строже). Ну, и что же?

Синицын. И как будто... она - живая. А?

Оля. Без головы?

Синицын (неуверенно) Ага... Врут?

Оля (таинственно прищуриваясь). А как вы думаете - может жить безголовая собака?

Синицын. Думаю... Видите ли, я до сих пор как журналист все больше писал по вопросам техники. Ну, радио, можно сказать, хорошо знаю - любитель. А физиологию... (разводит руками) чорт его знает... думаю - нет. Без головы не проживешь.

Оля. Ну, некоторым людям это удается. А голова без собаки?

Синицын. Как без собаки?

Оля. Отдельно без туловища - может жить?

Синицын. Отдельно? Ну, уж это, простите, мистика!

Оля. Не может?

Синицын. Нет!

Оля (загораясь). А хотите увидеть такой опыт?

Синицын. Увидеть? (Волнуясь.) Ольга Васильевна! Неужели? Ух ты... Я бы очерк написал, честное слово! Для "Огонька"! Там любят такие случаи.

Оля. Тогда - нет. Об этом писать еще нельзя.

Синицын. Нельзя? Ну, не буду. Вы только покажите! Не думайте, что это пустое любопытство. Я ведь с вашим институтом случайно столкнулся... тут по поводу радио...

Оля (удивленно). Радио?

Синицын. Ну... это дело особое... И с тех пор заболел! Честное слово! Тянет меня к вам! Да и как не тянуть, когда вы здесь такие тайны природы открываете, со смертью боретесь, чорт знает, как интересно! Вот сами говорите - голова собаки... одна голова и - живет! А?! Ольга Васильевна, если не очень большой секрет, покажите!

Оля (улыбаясь). Большого секрета нет. А у вас нервы крепкие?

Синицын. Стальные! (Вдруг с восторгом.) Минутку! Не двигайтесь!

Оля (испуганно). Что?

Синицын. Эх, снять бы вас так... контражуром у окна... Профиль у вас...

Оля (строго). Ну, это глупости... профиль. (Немного смущенно.) Мне как раз нужно снести пробы. (Сухо.) Положите папиросу и наденьте халат.

Синицын. Есть, есть!

Оля. Идемте.

Синицын взволнованный идет за Олей в среднюю дверь. Справа входят доктор Воронов и группа студентов - юноши и девушки в белых халатах.

Воронов (останавливается, с добродушной строгостью оглядывая лица молодежи, полные напряженного оживления). Здесь все - пятый курс?

Девушка. Нет, Платон Петрович, есть и четвертый.

Воронов. Хорошо. Прежде, чем мы пройдем в лаборатории, я хочу сказать вам несколько слов. Друзья мои. Голод и безработица, тяжкий труд, недостаток солнца, воздуха, воды и тепла, социальные болезни и войны - все эти бедствия насильственно укорачивают человеческую жизнь, приводят к преждевременной старости и преждевременной гибели. Поэтому, Друзья мои, формула ясна: для человечества капитализм - это смерть, коммунизм - это жизнь! Недаром ведущая роль в борьбе науки со смертью принадлежит советским ученым. Мы делаем вывод из учения Мичурина: подобно тому, как человек изменяет природу животных и растений, так он должен изменить свою собственную природу, чтобы решить проблему долголетия и победить смерть! Наша наука работает в двух направлениях: в борьбе за нормальное долголетие человека до 150 лет мы продолжаем исследовать и испытывать великое советское открытие - сыворотку академика Богомольца. А в борьбе с внезапной преждевременной смертью наш институт исследует и развивает метод профессора Северина, который, мы надеемся, разрешит вековую мечту человечества - оживление мертвых. Вот все, что я хотел вам сказать. Идемте в лаборатории. (Поворачивается и выходит в среднюю дверь.)