Время как таковое выдумали люди. Для себя. Чтобы тратить его по-людски, не по-божески. Понятно, когда больше ничем существенным не владеешь. Так что время – прямо-таки бунт против богов. Вызов. Но еще и эхо его не вернулось, как переругались люди, устрашились собственной вольности. Так были позваны на новоявленный трон Кронос (он же Хронос), Числобог… Не обошли стороной Тора, Шиву, наделили их нужной силой. А заодно и ответственностью. Скинули тяжкое бремя на чужие плечи. Самим же так и не повезло разобраться, что небеса понимают под временем. Однажды, когда знание это становится нам доступным, уже нет никакой возможности поделиться им с кем-либо. Так всё нехитро устроено. Однако не скажешь, что «для людей».

Всё одно, не люблю февраль. Даже если он совершенно условный. Даже если его нет. Есть ли смысл любить то, чего нет? Хотя как в таком случае быть с любовью к деньгам?

Не помню, чтобы меня хотя бы раз зацепила февральская эпидемия. Однако часть организма сопереживает с поддавшимися гриппу гражданами. По собственной, так сказать, инициативе. Тело без участия головы вполне на такое способно. В результате хожу словно гриппозный. Мир вокруг размытый и липкий, словно наблюдаю его через замазанные соплями очки. Усталость что кандалы. А неумная, исключенная из процесса голова все себе размышляет хвастливо: «Какие мы все же с хозяином против вас, дохляков, закаленные. И практичные. У вас жар под сорок, понос. А мы без температуры и поноса мечемся горячечно в том же дерьме».

Необыкновенно самовлюбленное окончание шеи. Но, надо признать, весьма находчивое.

И всё же в Москве настоящий март. Не здешний – а-ля февраль, «февральский» март. Где я, черт возьми? Про Москву знаю, что первый весенний там уже догорел до фильтра, заканчивается март. Я хочу туда. Хочу грелки-солнышка, пусть и согревает только глаза и мысли посулами лета. Главное, чтобы шаманы из разных метеослужб не напугали тепло циклонами-антициклонами. Я бы приравнял скопища метеорологов к террористическим организациям.

«Вчера в эфир такого-то канала проник представитель запрещенной в России организации “Метеомир”. Следственный комитет уже возбудил уголовное дело по статье о погодовредительстве…»

Хочу тепла. Правда, в скорости зацветет черемуха. Или дубы распустятся? Впрочем, это без разницы. Куда важнее, что в результате я снова начну мерзнуть самым что ни на есть свинским образом. Почему говорят «свинским»? Ну да… Дуб, желудь… От желудя до свиньи рукой подать. Где желудь – там свинья. Где свинья – там возможен холодец… А холодец – это маленький такой холод. Детский. Но он круче, чем холодок.

Такие вот ассоциации. Про черемуху ничего подобного выдумать не получается. Лучше совсем забыть про черемуху. Точно лучше. Вот… Вроде бы и знаю, как лучше, а жить от этого не становится легче.

Никакого намека на то, где я, собственно, нахожусь. Что это за море такое? И море ли? Нет, оно и есть: на губах соль, теперь на языке тоже. Или это слезы от шквального ветра? Руки заняты, а языком до щеки, как ни стараюсь, дотянуться не выходит. А еще говорят, будто я сильно языкастый. Наговаривают почем зря, очернители. Был бы я Родиной, уже бы сидели.

Пусть все же это водное пространство будет морем. Северным. В нем чувствуется надменность, не присущая южным морям. Собственно, моря – это те же озера и реки, только подсоленные. Наверное, их специально подсаливают, чтобы дольше не портились. В этом смысле дети, писающие в ванны и бассейны, – на самом деле воплощение заботы о матери-природе. Будущая элита «зеленых».

«Проверяйте воду в ванне на вкус и узнаете больше о будущем своего дитя!»

Надо было идти в рекламщики.

А я куда пошел? Совершенно выветрилось. То есть может статься, что еще никуда и не ходил? И что все еще впереди? Быть такого не может, потому что завтра мне насчитают от роду полновесный тридцатник. Это помню. Тридцать! На пять лет раньше срока. Нет, никакой ошибки: мне завтра по-настоящему тридцать, но очень хочется, чтобы двадцать пять. Почему именно двадцать пять? Не знаю. Так захотелось. Если всякое желание прояснять да обосновывать, то… пошли они куда подальше! Столько возни. Так мне и живется: чаще не просто без всякого моего хотения, а вообще поперек.

По щучьему желанию, по моему хотению… Как-то расходится мое хотение со щучьим желанием. И ничего удивительного. Ей ведь, щуке, если народу верить, что нужно? Чтобы карась не дремал! А мне карасёвая дрёма по фигу. Пусть хоть в коме себе дрейфует.

Вообще-то, если речь о желаниях, то… при желании я много чего могу себе напозволять. Например, не понарошку скостить себе пяток лет. И никто не хватится. Документы тоже будут в полном ажуре. Такой трюк – вообще без вопросов. Всё состоится. Есть нужные связи. С другой стороны, чем уж так неугоден тридцатник? Цифирь как цифирь. Одним словом – условная.

«Я коала, я коала, на-на-на-на-на-на-на…» – запричитала во мне похожая на оживший тотем черно-белая Линда. Музыка Макса Фадеева причудлива и, наверное, поэтому так прилипчива.

Коал в мое сознание подселили новости из Австралии. Там эти «плюшки» вчистую обожрали, на радость насморку, эвкалиптовые леса. За такое бесчинство их в большом количестве безжалостно помножили на ноль. Несмотря на милейший вид. Иногда чужая беззащитность дьявольски раздражает. Буквально вынуждает примерить на себя кафтан говнюка. Приходится с этим зовом бороться. А масса других дел, где следовало бы употребить потраченные усилия, в это время простаивает!

Кстати, не всем удается себя перебороть. Взять хотя бы людей из социалки. Или из ЖКХ. Медицина где-то там же. Ну да бог с ними… Н-да… Как-то зачастил Он к ним со своей опекой. «Сюда, пожалуйста, посмотри, прояви интерес. Туда не надо, там сами неплохо справляются. Им наоборот: чем меньше присмотра, тем лучше. То есть бесу шалить больше места. Значит, правильно, что Он там… Обидно!»

Итак, коалы. Незадолго до геноцида эти зверьки, возможно те самые, что подверглись безжалостному сокращению, нежились в той же Австралии на руках хозяев мира, лидеров сильно развитых стран. Я видел эту идиллию по телевизору, потом картинки в инете. Поумилялся вдоволь. Гуманный вышел итог фотосессии, нечего сказать. Очень по-людски. Сейчас думаю: обгадили под сурдинку коалы великих, вполне могли, а это, признаю, неуместно и очень обидно. За такое не грех наказать. Тем более если принять во внимание, что у личностей мирового масштаба обиды такие же, не чета нашим надутым губам и насупленному ковырянию пальцем в носу. А могло случиться, что и в самом деле вдруг слишком быстро, спонтанно размножились, возбудившись от знакомства с великими. Коала-бум. И коалу… – бум!!!

Я в курсе, что петь Линда должна про ворону. Но так неуместно всё перепутано в этом мире. Нестройный Фадеев выдает стройные хиты. Сеятель веры – первостатейный плут, такой же, как эфирные заклинатели в партикулярном от модных домов. Они тупо вторят ошалевшим от власти и неподсудности говорунам. Умный вроде бы по отдельности избиратель, сбившись в стаю, вдруг начинает тащиться от того, как пошло его дурят. Все, что, казалось бы, не может быть по фигу, оказывается даже больше чем по фигу… Вот и коала вместо вороны. Такая неравноценная замена. Как вчерашняя страна, правда без Крыма – обалдеть, какая болезненная ущербность! – оказалась поменяна на сегодняшнюю. С другой стороны, коалы, вороны… Живность и живность.

Боже, а я-то что за живность такая? Руки, ноги, шея крутится, значит, что-то на ней есть. Там глаза, уши. Губами могу пошлепать, по зубам мазнуть языком. Жаль, зеркала нет. Ну да, забыли трюмо в ялик пристроить. Где-то наверняка письмо лежит с извинениями… Нормальная я живность, раз склонен к сарказму. К тому же сильный, резвый и, судя по всему, выносливый. Как в жизни. Это допущение примиряет меня с нынешним сном. Мне случалось бывать во снах карликом, карбюратором в старой «Волге», скунсом… Два последних перевоплощения наутро удалось объяснить. Намешал разного, в другой раз поел несвежего… Но дело не в этом. Кто еще вспоминает во сне свои прошлые сны? Вот так то! Говорил же: есть связи.