Если бы концентрация напитка определялась звуком, ор бы стоял на весь дом. Итальянский ристретто – ключевая водица. Турки, испытав мой агрегат, успели бы меньше чем за час задумать путч, устроить его, семь раз сменить президентов, и никто бы даже не чухнулся. Обычный мир живет в другом измерении, на других скоростях. Что если в Турции так и случилось? И седьмым в очереди оказался первый из ссаженных? Теперь он обижен на то, что враги отсадили его на край скамейки?

А мне вот ни черта этот жидкий гуталин не помог. Так или иначе, но пятница – вот же подлость! – все равно заканчивается намного раньше, чем мне бы того хотелось. Выходит, что день не мой. Но тогда кто его хозяин? Кто эта несговорчивая дрянь? Извиняюсь, если кого не по чину задел… Или как раз по чину, но не по праву? Почему мир устроен… так, как устроен! В ответ на эту расхожую и бессмысленную риторику мой внутренний голос выдал филиппику насчет весеннего сплина и хандры. Перемежалась она нецензурщиной, на которую сам я – «внешний» голос – никогда бы не отважился.

Порой он, мой внутренний голос, обряжается редким пошляком и хулиганом разговорного жанра. Разносит мир, мой внутренний мир, поистине бесконечным собранием бранных слов. Его словарь в разы богаче собственно моего, доступного близким друзьям и недалеким недругам. Настоящая площадная брань… А задаться вопросом: какая, к бесу, из меня площадь? Площадочка! Тамбур в электричках и тот больше. Кстати, страшно представить заговорившие стены тамбуров. Своей истории у них с гулькин клюв, так что взялись бы делиться услышанным. Малолеток бы точно пришлось в вагонные окна передавать…. Берушами можно было бы на станциях приторговывать. Бизнес мелкий, но прокормить может. Но я не об этом.

Дядя Гоша мог бы худо-бедно моему второму «я» соответствовать. Иногда он так и поступает. Петруха, бывало, встрянет, но домовой по части лексики слабоват и нередко сбивается на термины из медицинской энциклопедии. Думает, простодушный, что заковыристость речи именно в этом. Заучил в свое время. До «Белого солнца пустыни». Зато берет реальными пакостями, делом отыгрывает.

Мне оставлена участь завидовать своему внутреннему голосу и временами из него черпать особенно приглянувшееся. Я, признаться, никогда заимствований не чурался, но старался проявлять взвешенность и разборчивость. Случались и промахи. Если вдуматься, то пару раз я схлопотал по лицу отнюдь не по своей вине. Повелся на что не следовало вестись. С опрометчивости, не могу не заметить, начиналось большинство войн. Иногда на меня накатывает печаль, что глобальное – не мой формат. Но и такая далекая близость к вершителям судеб мира – я об опрометчивости – способна согреть промокшую душу.

Моему бы внутреннему голосу да во власть! Ух, как резво бы зажили… Бог с ним, хотя он скорее от черта… Одна мысль, дарованная мне неоправданно коротким пятничным вечером, вдруг вернулась. Больше того, она показалась мне вполне цивильной. В смысле, готовой пройти горнилом светской цензуры. Сами по себе люди отнюдь не такие гибкие, как их мысли. Отчасти именно странность порождает старых дев. Итак, мысль. Если я божье создание, ниспосланное по Его воле в этот мир, то где мои суточные? Могли бы и отстегнуть… по-божески. А то на тебе: здравствуй беззаботная и безденежная суббота! И мне все еще двадцать девять. По крайней мере до пяти часов вечера. Время московское.

Про суточные Дяде Гоше я сказал. Он минут десять ухохатывался. Не лучший способ ублажить слух. Да и зрелище не для слабонервных. Петруха – на что закаленный домовой, – так и тот возник из барачной банки с размашистым: «Хорош ржать, баб моих перебудите».

Счастливчик. Гарем у него.

Не знаю, даже не догадываюсь, как мама добивается этого, но мой день рождения всегда, всенепременно приходится на субботу. Неважно, в какой год. В любой. Месяц она тоже сама выбирает. По каким-то особым причинам, по наитию или просто спонтанно – душа возжелала праздника. Дату всякий раз объявляет за две недели. Почему? Так заведено. А раз заведено, то и ходить должно. Как часы. Словом, всю жизнь одно и то же. Отсюда, как я понимаю, проблемы со знаком Зодиака. А я Дева. Так мне было объявлено. Безапелляционно. Безальтернативно. Я верю. И, как уже говорилось, я Дева в секрете, тайная. Только все присущие знаку черты сохранить незаметными не удается. Врать не стану – не очень-то и стараюсь. Наверное, скрывать подлинную натуру умеют только шпионы, политики, карьеристы и женщины, выискивающие судьбу. С другой стороны, это уже особенности натуры, так что пример приведен дерьмовый.

С каких-то пор я приноровился-пристроился к пораженческой мысли о возрасте как о единственном, что реально прибывает в моей материальной жизни. Те дни стали для меня началом безотчетных попыток оттянуть приход дня рождения. Прямо сказать, напрягает меня «деньрождённая» суббота. Возможно, это такое искаженное видение справедливости: ни денег не прибывает, ни успехов… Чего празднуем-то?! Листок календаря перевернулся? Главный Счетовод единичку в кондуит дописал? Или галочку поставил в графе «год» – «прожит». Вот и напрягаюсь я из-за этого блуждающего праздника. А вовсе не из-за употребленного накануне, как считает мама. Это тоже традиция. Две традиции: расслабляться накануне и мамино на этот счет мнение. Мама к заведенному мною порядку вечно в яростной оппозиции. Сдается, что питие – немногое, отвоеванное мной.

«Вот почему ты так усердствуешь. Дорожишь. А я-то, наивная, всё голову ломаю».

«Хотел заметить, что ирония тебя не красит, но понял, что как раз наоборот».

«Горжусь твоей наблюдательностью».

«В целом, причин для гордости нет, но если разобрать на детали, то там-сям что-то вроде неплохо вышло, да?»

«Как-то так. И еще обрати внимание, Ванечка, что в жизнь я твою не вмешиваюсь. Пустяки вроде дня рождения не в счет».

«А хочется вмешаться».

«Еще как».

«Терпи».

«Терплю. Ты будто не замечаешь».

«Случается и такое».

«Наглец. Мог бы одарить мать комплиментом».

«Ага. На свой собственный день рождения. Букет будет. Тост будет. Безусловно комплементарный, обещаю. Не торопи события».

«Наглец, но находчив».

«Погордись второй раз».

«Ты, похоже, не в настроении».

«Только не говори, что от тебя скрыто мое отношение к этому удивительному дню».

«И всякий раз в результате ты оказываешься доволен».

«Вот такая я двойственная натура. Но не Близнецы».

«Интересная, кстати, мысль!»

«Что-то переменилось? Незыблемость моего “девичества” под вопросом?»

«Все время, Ванечка, что-то меняется, но что-то и остается. Например, само время. И место. Не опаздывай».

«Не переживай. Буду вовремя».

Мама, как всегда, права: выпивка в реестре ее претензий в мой адрес неловко мнется недооцененной лишь на второй ступени пьедестала. Высшую занимает бестолковость и сумятица в моей жизни в общем и целом. На такой местности затеряться – пара пустяков. Лишь один день в году, нелюбимая мною суббота, отмеряющая физически долготу моей жизни, как следует организована. Потому что организатор – не я. Возможно, его заведомая продуманность и злит. Что ж, это ответ.

«Не самый худший».

«Спасибо, мамочка. На самом деле я очень тебя люблю. И виноват – такой я бываю неблагодарной свиньей».

«Думаешь, наверное, что раз в год?»

«Хотелось бы думать именно так».

«Не льсти себе. Я тебя тоже очень-очень люблю».

У закрытой двери произведение из дерьма. Горкой. Отсутствует лишь свеча на вершине. Пик Волюнтаризма, – присваиваю я имя, хм… инсталляции, имея в виду произвольность решения.