Молчу. Мне нечего возразить… Я пытаюсь вызвать жалость у вампира. Глупость! Я вижу, что это просто существо, которое с радостью выпьет меня до дна и выкинет труп на помойку, поиздевавшись над ним вдоволь. Я никто в этом доме, да ещё и каким-то боком Кейт сюда вплела, она теперь тоже пострадает.
Сдержать слёзы, особенно в такой момент, — невыносимо сложно, потому что они не поддаются контролю из вне.
А чего я сейчас хочу? Того, чтобы это существо с розовой пеной у рта объяснялось мне в любви и святости своих намерений? Чтобы он соизволил мне посочувствовать, а не пользовался мной? Чтобы оставил меня, проявив человечность? Этого могли бы хотеть ванильные дуры, верящие в любовь. Но никак не я. Это тёмная тварь, которая только и знает, что пить людскую кровь — вкусно, больше ей ничего не надо. Это не «сёдзе» мальчик, а гадкий вампир, это вообще не манга, а реальность, это не сказка, а жизнь. Я могу лишь отдаться на волю случая и будь, что будет. Но гордость, эта чёртова гордость мешает мне укоротить пытку!
***
От мыслей меня отвлекла ровная, холодная поверхность под спиной, к которой я оказалась прижата. Чёрт побери, будь проклята моя привычка, выходить из реальности, когда я думаю! Я даже не заметила, как разжала руки и ноги, оказавшись прижата телом вампира к полу.
Страх уходил. Просто уходил. Ведь боимся мы, чаще всего, не участи, мы боимся её, пока мы о ней думаем, пока ждём её, пока накручиваем себя о том, насколько ужасная вещь нас ждёт… А когда приходит время «казни», становится всё равно. Просто всё равно.
Я не боюсь того, что сейчас может сделать вампир. Я не боюсь боли, которая сопутствует деянию этого змия. Я не боюсь даже его самого.
Я боюсь неизвестности. Одна боль, другая, одно унижение, следующее… Это цикл, который будет повторяться пока я не умру, или пока не придёт «жертвенная невеста», которую им давно не присылали.
— Поиграем, стервочка? — Спрашивает так, будто у меня есть выбор. А у меня его нет. Он сделает всё, что захочет.
Низ живота снова скрутило в спазме, пришлось сжаться и зажмуриться.
… рука вампира медленно, но верно приближалась к завязке юбки и страх возрождается как феникс… с новой силой…
========== 10 ==========
Юбка отлетела в сторону, за ней и кофта, хотя особой защитой они не были. На мне остались лишь сплетённый из верёвочек лифчик и такие же, только ещё и промокшие насквозь кровью трусики.
Крупная дрожь пробила моё тело, становилось противно от того, что может сделать вампир.
— Открой глаза, шлюшка, ты должна видеть всё. — Нависает надо мной, смотрит в только что открытые глаза, заставляя краснеть то ли от злости, то ли от смущения, я уже не знаю.
Я не чувствую ни рук, ни ног, страх не даёт мне ни малейшей возможности к сопротивлению.
Кажется, парень фиксирует мои руки у изголовья кровати моей же кофтой, ноги привязаны к столбикам противоположной части и разведены в стороны.
POV Автор.
Полумрак комнаты, с затянутыми плотной тканью окнами, скрывает вампира и девушку, которая стала на сегодня его жертвой.
Жертва связана, хотя и без этого она бы не смогла вырваться из цепких лап вампира, это лишь для ещё большего нагона страха на бедняжку.
Русые волосы разметались по вспотевшим плечам, грудь, обтянутая верёвочками вздымается как после долгого бега, алые губы чуть приоткрыты, так и маня поцеловать их. Всё в девушке показывает, что она возбуждена, что она хочет получить всё, что ей сулит его мучитель. Всё. Кроме глаз, в которых застыли жемчужины слёз. Глаза, которые неотрывно следят за каждым жестом Шляпника. Глаза, карие вишни, что девушка хочет зажмурить, чтобы не видеть своего позора, чтобы не видеть лица мучителя, но страх перед карой, которая незамедлительно последует за закрытием очей, она дрожит сильнее, чем перед ужасом, что ей сейчас предстоит пережить.
End POV Автор.
К рукам вернулась чувствительность, слабо ими дёргаю, что приводит лишь к самодовольной усмешке
вампира.
Парень проводит рукой по промежности, отодвинув ленточки, сбирающиеся в предмет гардероба, на его пальцах остаётся моя кровь, смешанная с моими выделениями. Кровь, которая виновна во всех моих мучениях.
Мерзко. Смотреть противно, как юноша сначала играючи проводит языком по пальцам, а потом подносит их к моим губам, надавливая и оставляя у меня во рту этот противно-медный вкус. Не размыкаю зубов, не даю ему пробраться пальцами дальше ряда «эмалированных защитников».
Давление на зубы усиливается, будто он хочет вдавить мои же зубы мне в рот, начинаю дёргаться. Пытаюсь закричать от боли, но как только я размыкаю ряд зубов, палец вампира, уже без крови, ибо он её размазал всю по моим губам, проникает внутрь. Мерзко. Хочется блевануть, но лежачее положение не способствует этому.
Кусаю палец, можно сказать — грызу, и даже удаётся вытурить его изо рта…
Снова смыкаю зубы, верчу головой направо и налево, когда «змий» пытается вернуть его на место.
Звонкая пощёчина обжигает щёки, заставляя положить голову на левый бок.
Чёрт побери, больно, противно, гадко… Унизительно.
Пальцы юноши снова ползут к промежности, невольный румянец появляется на моих щеках (а он куда-то исчезал?). Пара движений и на мне остаётся только лифчик, который ничего не закрывает, а даже делает видные части ещё более округлыми и манящими.
Жмурюсь, кусаю губу, страх перед неизвестностью растёт.
— Что я говорил про закрытие глаз? — Моё лицо за подбородок поворачивают носом в потолок. Молчу, сильнее стискиваю зубы, жмурюсь…
Поцелуй становится самым неожиданным элементом происходящего… Грубый, властный, не дающий и малейшей возможности к отступлению…
Не знаю, ответить ли мне на поцелуй, ведь вроде этой мой насильник, мой мучитель… Но боже, как классно он целуется! Ответ — зелёный свет. И всё же я робко касаюсь его языка своим и улыбаюсь, не знаю почему, но я улыбаюсь, именно сейчас тот единственный момент, когда я чувствую себя в этом доме не чуждой…
Отрывается, вызывая негодующий вздох, ухмыляется, заставляя ещё гуще покраснеть.
Спускается о шеи, полизывает полу ранки полу шрамы, выбирает место для укуса. Молчу, жду, когда он вспомнит, что я не леденец. Наконец-то острые клыки впиваются в мою шею, уже не вскрикиваю, потому что привычно больно, даже немного приятно.
— Хах, я теперь могу сравнить. Кто целуется лучше, ты или тот мальчик с мишкой! — Смеюсь, когда клыки выходят из шеи.
— Ну и кто же? — Выгибает бровь, садится на край кровати.
Вся эта показуха с изнасилованием была лишь, чтобы меня унизить, раздавить, вот и я попытаюсь обидеть его.
Его взгляд уже не настолько туманен, уже нет той похоти и желания, что были в начале.
— Я пока не определила. — Фыркаю. С чего бы я должна ему свои мысли пересказывать? Иди лесом, вампирчик.
— Буду ждать ответа, мелкая шлюшка. — Пошловатая усмешка, прищур глаз.
Встаёт и просто уходит из комнаты, мол, выпутывай руки как хочешь!
И вот я одна. Страх всё ещё немного пробивает насквозь. Начинает приходить осознание того, что могло произойти.
Дышать становится тяжело, руки сводит, ведь кофта сильно давит на запястья, появляется некое чувство незащищённости, ведь на мне почти нет одежды, а ноги разведены в разные стороны.
Пытаюсь прикрыть глаза и начать о чём-то постороннем думать, но тут мой живот крутит в спазме, не очень характерном для «красных дней календаря», естественная нужда призывает меня срочно бежать к фаянсовому трону, только… КАК МНЕ РУКИ И НОГИ ВЫСВОБОДИТЬ?!
Страх, смущение… Да пошло оно всё!
Так… если немного выбить большие пальцы из сустава и попытаться протащить руки сквозь эти своеобразные наручники — может получиться.
Пара движений, немного морщусь от боли в пальцах, но руки у меня свободны. Ноги отвязать ничего не мешает, тем более их фиксировали для виду.
Хватаю… нет, не полотенце, полотенца раскиданы по всему дому, поэтому хватаю я ПРОСТЫНЮ! Да, на которой есть следы моей крови, натёкшей без разрешения… Хотя когда я разрешала своей крови течь? Никогда, она сама течёт, особенно в такие дни.
