– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался яркой пачкой Кутков. – Дай глянуть. Ишь ты! Я таких не видал. Чё написано? «Файерболл», что ли… Угостишь начальника оперчасти?

Не дожидаясь ответа, Кутков сунул сигарету в рот, щёлкнул зажигалкой, затянулся.

– Ничего, – одобрил он. – Хоть вонь отобьёт. Тяжёлая у меня всё-таки работа. Надо, наверно, всю вашу сволоту на дворе пытать. А то кабинет за неделю не выветрится…

На этом месте кумовских размышлений огонёк сигареты дрогнул, затем брызнула вспышка – и что-то грохнуло! Когда дымок рассеялся, первое, что в ужасе увидел Вова Коржик – закопчённую физиономию «кума» с серыми плошками безумных глаз. Хлебальник Куткова был широко распахнут, в углу его прилипла злосчастная сигарета, ствол которой так разворотило, что он напоминал головку диковинного цветка с лепестками вразлёт. Дальнейшее вам известно…

Коржика с тех пор никто не встречал. Поговаривали, что после долгого лечения в больничке для зэков его загнали этапом на далёкую инвалидную командировку. Ходила ещё параша, будто Вове вмандячили ко всем прелестям жизни ещё то ли 205-ю как потомственному террористу, не то 317-ю за покушение на жизнь мента – и отправили в бессрочку на остров Огненный. Но это, по-моему, звиздёж и провокация. Рылом Коржик не вышел для пожизненной зоны. Да и чего тому «куму» сделалось? Харю вымыл – и опять сверкает, как новый гривенник.

После исчезновения Вовы Коржика в отряде перестали исчезать и вещи. Отчего сидельцы сделали вывод, что Коржик эта самая крыса и есть.

– Бог шельму метит, – сурово заметил Егор Андронов, он же Соломон Каторжный. Егор на зоне числился церковным старостой и считался жутко набожным. Что не мешало ему колошматить на катране, приговаривая: «И Христос играл в стос!».

На том вроде как всё закончилось. А меня не покидали смутные подозрения насчёт духов-вонючек, конфет с тараканами и заминированной сигареты. Неспроста это всё, ох неспроста… Тем паче опера через день после покушения на Диму Куткова прибегали в наш отряд и устроили грандиозный шмон. Чего искали, непонятно. Пострадал только Саня Жук: у него мусора замылили пулемётную ленту гондонов в пёстреньких упаковках. А потом долго мурыжили Саню, на какой предмет он эти гондоны приобрёл.

– Да вот на этот предмет! – зло огрызался Саня и тыкал пальцем в мотню. – Хотите, при вас примеряю!

Короче, положенные звиздюлины Жуку отвесили, на этом весь базар и прикрыли.

А я выждал с недельку и заглянул в каптёрку, где расположился Коля Тайга. Коля задумчиво сидел у шахматной доски и решал какую-то мудрёную задачку.

– Ну, чего тебе? – недовольно поморщился он. – Герасим восемь на семь… Мычи уже, раз зашёл.

Я изобразил, будто курю сигарету (сам-то я некурящий), набрал в рот воздуха и пыхнул навроде Вини Пуха. Затем погрозил Коле пальцем.

– Это что за пантомима? – удивился смотрящий.

В ответ я громко втянул носом воздух, поморщился и покачал головой типа «ай-яй-яй».

– Ещё кисляка смандячь и плеваться начни, – ухмыльнулся Тайга. – Догадливый ты… Я удивляюсь, как другие не просекли.

Я развернул невидимую бумажку, пробежался по ней глазами и скорчил недоуменную рожу. Затем перекрестил указательные пальцы и пожал плечами.

– Точно, в рекламке не было про эти штукуёвины указано, – подтвердил мою догадку Тайга. – Это уж мама Ида на свой вкус подобрала – по Аркашиной просьбе. Загнала всё через вольняшку Толика с третьей автобазы – и спрей-вонючку, и конфеты с тараканами, и сигареты-взрывалки. А что, лихо вышло, да?

Я растянул рот в довольной улыбке и закивал.

– Только, Мумуевский, ты язык-то прикуси, – предупредил смотрящий. – Дойдёт до оперов – мало не покажется. «Кумовка» таких шуток не любит. Сечёшь поляну?

Потом внимательно поглядел на меня и махнул рукой:

– Хотя кому я это говорю…

³¹

ТРУП НЕГРА ОБНАРУЖИЛИ ВЕЧЕРОМ НА ПРОМЗОНЕ мужики-литейщики. Между литейкой и цехом офисной мебели есть уютный закуток, где можно пошабить³², потереть за жизнь, присев на корточки у стенки, пересечься с пацанами из других отрядов. Негр лежал лицом вниз, из шеи торчал длинный арматурный штырь. Кто-то загнал эту пиковину, подкравшись сзади, и она прошла насквозь, пробив несчастному горло. Когда арестанты наткнулись на мертвяка, окурок в его руке ещё тлел.

– С курением надо завязывать, – тихо сказал Сеня Крот из третьего отряда.

– Заткнись, – шикнул седой Петрович и перекрестился.

– За что его так? – испуганно пискнул мелкий крадунец Яша-Бяша, теребя в жилистых руках засаленные рабочие рукавицы.

– За хрен и за яйца, – коротко пояснил Петрович. – Оно нам надо? Пускай опера разбираются.

Начальника отдела безопасности и оперативной работы майора Куткова сообщение о «мокрухе» шарахнуло по памаркам³³ так, как кокосовый орех долбанул бы Ньютона, попутай тот яблоню с пальмой. За шесть лет беспорочной службы «главкума» в колонии строгого режима до смертоубийства здесь не доходило. Ну, бывало, кому-нибудь рёбра ломали, башку пробивали, в прошлом году пассажир из третьего отряда вздёрнулся (правда, откачали). Тубики время от времени ласты склеивают. Короче, дела житейские. А тут – арматурой да в грызло…

Вскоре выяснилось гнилое обстоятельство, которое совсем добило майора. Убийство – штука неприятная. Но, если грохнули голимого зэка, никто большого шума не поднимет. Умер-шмумер – другого пришлют. А с нынешним жмуром дело совсем поганое.

Дмитрий Сергеевич печально перелистал пухлую папку с красной диагональной полосой на обложке. Осуждённый Сергей Негрий (погоняло Сержик Негр), 29 лет, вторая судимость. Первый раз – в двадцать один год по статье 166 УК России, автоугон. Грехи молодости. Отмерили трёшку рублями и полгода мелочью -учитывая боевую биографию (длинный перечень приводов в милицию и условный срок за кражу по малолетке).

Второй срок солиднее – статья 162, разбой. К тому времени Негр в родном городе Облупьевске числился «бойцом» у известного авторитета Доломана. Семь годков как с куста, без надежды на УДО – поскольку «осуждённый Негрий по отношению к администрации мест лишения свободы ведёт себя агрессивно, характеризуется крайне негативно и примыкает к группе лиц отрицательной направленности». Хотя негативному осуждённому досрочное освобождение уже до лампочки. Покоится с биркой на ноге под крестом, на котором намалёван порядковый номер.

«Какой там номер? – одёрнул сам себя Кутков. – Если бы под номером, проблемы бы не было…».

И точно: тело Сергея Степановича Негрия было выдано его матери и сестре. Оказалось, сестричка этого демонюги между отсидками брата выскочила замуж за депутата городской Думы Моргулина! Того самого, который скоро в Госдуму намыливается. Сестрица и поспособствовала, чтобы Сержика перевели из другой области в «девятку» – ближе к дому. Нахлопотала…

Короче, списать «мокруху» на несчастный случай не вышло. Моргулин с супругой надавили на прокуратуру, «хозяина» колонии подполковника Загайло выдернули к высокому начальству, после чего он пару дней провалялся дома в предынфарктном состоянии. А «куму» начальник службы исполнения наказаний генерал Бурдюков лично обещал место разносчика шаек в бане при областном лепрозории, если Кутков в ударные сроки не раскроет преступление.

– И не вздумай впарить какого-нибудь урода, который с усёру готов признать себя потомственным расистом! – рычал на Куткова генерал. – Ты мне настоящего душегуба предоставь! Чтобы никаких насчёт этого Негра не было. Тьфу ты, пакость… С такой кликухой я бы сам на себя руки наложил.