Любителя детективных историй нынче трудно удивить выбором главного героя – хитроумного сыщика. Всё, казалось бы, было: честный полицейский (вариант – спившийся, опустившийся, но честный), частный детектив, старушка Марпл, пухлый пастор Браун… Даже девочку-дошкольницу умудрились в эту компанию втиснуть. А вот поди ж ты: не все варианты авторы перепробовали. Не было у них одного: сыщика-уголовника! То есть у Гилберта Честертона появился симпатичный Фламбо, бывший преступник. Но, во-первых, этот Фламбо в основном отирался на побегушках у патера Брауна, во-вторых, как уже отмечено, был «бывшим». А это, ребята, не канает.

Коля Тайга, за которого у нас пойдёт речь, – самый натуральный уголовный «авторитет». Я так мыслю, всегда им был, есть и останется. Но так решила фортуна, что приходится ему то и дело раскрывать всевозможные преступления. Впервые он промелькнул у меня в ироническом детективе «Урки и мурки играют в жмурки». И сильно огорчился. Предъявил мне, что я исказил его боевую биографию. А когда Тайга огорчается, это бывает грустно. Потому я и решил собрать в один томик несколько историй, подлинность которых не вызывает сомнений. По крайней мере, у самого Коли. Он их называет забавными. Ну, это кому как.

ОТБОЙ в зоне – двадцать два нуль-нуль. По выходным – в двадцать три. Но сегодня пятница.

А впрочем, за «колючкой» отбой – понятие относительное. Все арестанты давно усвоили старое зэковское правило – «В тюрьме отбоя нет». После десяти самая-то жизнь и начинается. Особенно – на зоне строгого режима.

– Это просто праздник какой-то, – задумчиво глядя в окно, произносит сухощавый арестант лет пятидесяти. А может, шестидесяти. У таких старых бродяг, потоптавших немало лагерей от Астрахани до Лабытнанги, трудно на вид определить возраст.

– Ты скажешь, дядя Коля, – усмехается молодой рыжий кавказец. – Погода паскудная – дождь да ветер.

– А ты что, в парк культуры собрался прошвырнуться? Что нам тот дождь: мы не в солнечной Анталии. Зато прапора лишний раз по зоне рысачить не будут.

Дядя Коля отхлёбывает из кружки горячего чифира и передаёт кавказцу.

– Не нравится мне, Алихан, обстановка в отряде. Стоит на десять суток в шизняк¹ отлучиться, начинаются какие-то мышиные движения, козлиные наезды… Нехорошо, братка.

Философский разговор о «мышиных движениях» происходит в каптёрке шестого отряда, на втором этаже общежития. Помещение каптёрки приспособлено, можно сказать, под «элитный номер» на двух человек. Эти двое и чаёвничают-полунощничают у «чифирбака»². Тот, что постарше, в спортивных штанах «Адидас» и в полосатом «рябчике» (как по-матросски называют бывалые зэки тельняшку) – Коля Тайга, «битый каторжанин», особо опасный рецидивист, переведённый в колонию строгого режима из «полосатой» зоны, с Печоры. Таких арестантов обычно немного. «Рецидуям»³ смягчают режим не слишком охотно. В новой «зоне» Тайге прочили место «положенца» (по-старому, «пахана»). Но дядя Коля, сославшись на возраст, просто стал «смотрящим» в отряде.

Алихан Джичоев (погоняло «Князь») – подручный Тайги. «Тяжеловес»⁴, как называют таких ребят на зоне. В шестнадцать лет бежал Алихан из родимой Осетии, скрываясь от родичей одного парнишки, которому по горячке проломил голову. Поступил в строительный институт, проучился один курс, выступал в студенческой сборной по вольной борьбе. Однажды после соревнований и столкнулся случайно с двумя своими гонителями. Схлопотал первый срок за тяжкие телесные. И пошло-поехало: в зоне «правильные пацаны» заметили, взяли под крыло, на волю вышел уже «с понятием». Но продержался недолго. Опять характер подвёл. Как рассказывает сам Алихан: «Придавил мужчинку».

– Ништяк, дядя Коля, разберёмся, – пытается успокоить «смотрящего» Князь.

– Разберёмся, разберёмся… – хмуро повторяет Тайга слова осетина, и в это время из спального помещения доносятся громкие вопли с матом. – Это что ещё за цирк? – вскидывает брови Тайга, взглянув на Алихана. – Что за кипиш на болоте⁵? Кумовьёв⁶ скликают?!

Князь пулей вылетает из каптёрки и через минуту волочёт за шиворот двух зэков, один из которых не намного уступает ему в размерах.

– Вот они, бакланюги⁷! Погрызлись, кому что по ящику⁸ смотреть! Битюг со своими желает по 35-му какой-то боевик, а другим мужикам сексу подавай…

– Будет у них секс, – спокойно обещает Тайга. – Сейчас придут кумовья и всех перетрахают. Вы что, озверели? Орёте на всю зону, как потерпевшие!

– А чё он… – растерянно машет в сторону животастого битюга конопатый мужичонко.

– Всё сказал? – обрывает «смотрящий». – Теперь твоя очередь, Василий. Что, на воле боевиков не хватало? Когда тебя менты раком на капоте под «калашом» держали…

– Это нехороший базар, Тайга, – глухо бурчит Битюг. – Меня раком никто…

– Угу. На всю Расею-матушку твою позу по этому же ящику демонстрировали. Надо было права качать, когда тебя «маски-шоу»⁹ враскорячку ставили. А теперь ты уж дай мужикам сеанса нахвататься¹⁰. Где им ещё голых тёлок поглядеть? На лагерных «петухов»¹¹ не у всякого поднимается. Пусть расслабляются. Потом с Дуней Кулаковой на «дальняке» поручкаются¹² – проблем меньше будет. И не серди меня, – обрывает Тайга Битюга, не давая тому возразить. – Хорош бакланить¹³. Забыл, как мы неделю без телевизора сидели?

Вокруг ночных посиделок у телевизора между арестантами и начальством идёт вечная борьба. В двадцать два часа оперативный дежурный централизованно обесточивает общежития отрядов, оставляя лишь тусклый ночничок в спальном помещении. Но зверехитрое зэковское племя только ухмыляется в ответ на эти выдумки «начальничков». Свой же брат электрик протягивает по стенам скрытую проводку, которую не обнаружит ни один «пупкарь», как называют контролёрский состав – младших инспекторов по надзору. Так что свет «на бараке» есть всегда. Но если при внезапной проверке «хлопнут» арестантов за просмотром «ящика» после отбоя, могут лишить такого удовольствия на неделю, а то и больше.

– Теперь расставляй шахматишки, – говорит Князю Тайга, выставив за дверь неугомонных осуждённых.

– Дядя Коля, а с «лохмачами»¹⁴ что делать? С этим новым «козлом»¹⁵ оборзевшим…

– Ты у меня спрашиваешь? Это я тебя, дорогой, спрашивать должен. Ты за меня на отряде оставался. Лады, лады, только не строй отмазок, – отмахивается старый бродяга от попыток Алихана оправдаться. – Не в тебе дело. Обычные кумовские прокладки¹⁶. Пробуют отряд на «козлистость». Кинули шакалят «вязаных»¹⁷, теперь будут глядеть со стороны, кто кого загрызёт: мы их или они нас. Свистни какому-нибудь гаврику, чтобы этого Савёлкина сюда позвал.