Когда Шрай и Илмар вернулись с боевого задания, встречать их вышел почти весь лагерь. Ками решила понаблюдать издалека, стыдилась подойти, она ведь никакой не мятежник. Все станут коситься и предлагать погулять, пока серьезные люди беседуют. Кажется, выполнить задачу удалось, потому что все были довольны и оживлено о чем-то пытали возвратившихся. Обычно белое лицо Шрая как-то порозовело, а белесый шрам - побагровел. Прическа, естественно, не изменилась, эту острую шкурку не поменять, можно лишь отодрать от кожи.

Илмар остался прежним, пухлые губы улыбались, а волосы волнами спускались до плеч. Похоже, на обратном пути он еще и причесаться успел.

Они оба устали, но Илмар быстро слинял, бросив своего командующего на произвол вопрошающей толпы. Шрай сначала терпеливо на все отвечал, но затем махнул рукой и, громко заявив, что обо всем расскажет на ужине, направился к стоящей в стороне Пенни.

Они тихо поговорили, Шрай вроде бы кивал, но потом Ками заметила, что мятежник злится. Пенни указывала на Ками пальцем, он глядел и кривился, а потом похромал к ней. Пенни понуро поплелась сюда же.

- Ну и что это такое? - Скулы мраморного лица стали еще острее. - Вот что ты с ней сделала?

- А что, ей грязной так и ходить? - возмутилась Пенни. - Теперь она хоть похоже если не на некняжну, то уж на высокородную точно. Никак не голодранка.

- А надо, чтобы именно как голодранка! Хочешь, чтобы ее кто-нибудь узнал? Походила бы грязной, ничего страшного. А от запаха обтерла бы ее чем-нибудь ароматным. - Шрай протянул Пенни нож. - Отрезай или расплетай ей эти косы.

Пенни взглядом просила у Ками прощения.

- Не отрезай, лучше расплети, - пролепетала Ками.

Шрай больно выдернул маргаритки, васильки и лютики, что вплел ей ширихагец Эшван.

- Вот, а теперь продолжим. - Шрай отвел ее к грязной луже. - Закрой глаза.

Холодная жижа стекала с волос на лоб, ползла по щекам, капли брызнули на кончик носа. Тяжелые руки легли на голову и растрепали волосы.

- Вот, можешь открывать.

Ками увидела, что все те люди, которые несколько песков назад слушали Шрая, сейчас наблюдают за ней.

Шрай зачерпнул еще жижи и вымазал Ками шею и руки. Потом еще раз опустил ладони в грязь и пятернями провел по княжескому наряду.

- Хватит уже, - сказала Пенни. - Ты замарал ее сильнее, чем она была.

- Значит, я хорошо выполнил свою работу. - Улыбка растянула шрам на лице. - Но я еще не удовлетворен.

Шрай взял нож.

- Нет, не надо, - заверещала Ками. - Не отрезай волосы, пожалуйста...

Он оттянул ей рубашку и вспорол одну из громоптиц.

- Что ты делаешь?! - вскрикнула Ками.

Шрай ехидно ухмыльнулся. Ткань затрещала, и громоптица лишилась еще и хвоста.

- Прекрати, пожалуйста. - Ками заговорила тише.

Нож прошел по второй громоптице, отрезав ей голову, а затем вернулся к первой, обескрылив ее. Шрай дернул рубашку на себя, и Ками свалилась на колени в грязевую лужу.

- Нет!

Рука Шрая оттопырила рубашку, и нож добивал громоптиц, вырывая целыми лоскутами.

- Что ты наделал. - Ками зарыдала. - Что наделал...

Ошметки громоптиц безжизненно повисли, обнажив живот Ками. Шрай плеснул ледяную жижу ей на пупок.

Сквозь слезы Ками видела наблюдавших за ней людей.

- Вот, теперь я удовлетворен. - Шрай повесил нож на пояс. - А тебя, Пенни, я попрошу зашить ей рубаху, но так, чтобы уже никто не понял, что там когда-то красовались громоптицы.

- Хорошо. - Голос Пенни был печален.

Ками сидела в луже и рыдала. Руками судорожно водила по дну, силой сжимала острые камешки.

- Реви громче! - Шрай вылил на нее еще грязи и повторно взлохматил волосы. - Вот, никто теперь не признает. Запомни, рева, ты дочка бедного писаря. Простая сафаррашская девочка. Поняла?

- Что ты наделал...

- И забудь своих громоптиц. Забудь, откуда ты родом. Забудь все, что происходило с тобой дома. Этого никогда и не было! Забудь!

Ками замотала головой, и Шрай положил на нее ладонь.

- Забудь.

Ничего она не забудет. Она всегда будет помнить, кто она есть. И громоптиц никогда не забудет. Они и сейчас стоят перед глазами, прямо точно такие же, гордые и сильные, как и в тот день, когда она покинула Салир.

22

После победы при дюнах Саррашвейша направились в Сад-Вешт. Сагдар заявил, что нужно забрать дань - самоцветы с рудников Рун-Халима. Элден порадовался нежданной возможности посетить родной город, где так давно не бывал.

- Дараган стал совсем плох, - произнес Сагдар по дороге.

- Трудно не заметить, - согласился Элден.

- Еще лето назад властелин выглядел гораздо лучше. Быстро сдает.

- И у него постоянно болит что-то новое, - вставил Холеф.

- Да. Властелины тоже не вечны. - Элден смотрел вдаль. На горизонте семью оскверненными стелами вырастали огрызки башен Сад-Вешта. Пески кончились, и под копытами Дыма пылил вулканический пепел.

- Грядут междоусобицы, - проговорил Сагдар. - Галат, наследник Дарагана, еще мал, а баронских кланов вокруг трона толпится множество.

- Ты тоже барон, - напомнил Элден. - Тоже примешь участие в дележке сорочатинки? Тебя и жареное крылышко устроит или подавай блюдо целиком?

- Я не могу сейчас дать определенный ответ. Надо действовать по ситуации. - Сагдар заглянул в глаза Элдену. - Ты - сильный жрец, и я хотел бы видеть тебя на своей стороне. Ну, или самому быть на твоей. Это как посмотреть. Мы стоим друг друга, и неизвестно, кто кому полезнее. Но погоди - не отвечай сразу.

- Война - хороший шанс для трудолюбивых. - Лицо Холефа сделалось умилителным. Совсем как у гигантского младенца.

- Да, возможность возвыситься для низкородных. - Сагдар обвел его взглядом. - Стать сотниками.

На въезде в Сад-Вешт Элден отделился от остальных. Сагдар разрешил ему заняться своими делами при условии, что завтрашним утром они встретятся возле, как выразился вашорец, "руин, что по недоразумению все еще зовутся дворцом Эртамхилор". Мысли сбежать и не возникло, во-первых, некуда, во-вторых, всегда найдутся готовые выслужиться перед властелином и сдадут.

Прямыми и в меру широкими дорогами Сад-Вешта Элден направился к месту, где провел многие лета пока еще недолгой жизни, - храму Ош-Лилим. Город в низине Финавейш выстроили по плану, и быстро добраться в любую точку не составляло труда. Улицы проходили меж домов-саркофагов - прямоугольные, со слегка наклонными к вершине стенами, они действительно походили на гробы. В отличие от большей частью деревянного нижнего града Сафарраша здесь в основном сооружали из камня. Поэтому многие дома простояли уже несколько столетий, не выгорали от пожаров, как сафаррашские халупы. Может, в этом причина того, что Сад-Вешт стал кузницей нечистых жрецов и священным для них городом? Может, эти древние стены впитали в себя мудрость пророков и берегли в своей толще эфир? Кто знает, помнят ли вещи свершенную при них ворожбу? Ранее почти каждый дом украшала вештакская вязь, оберег ли от зла, пожелание путникам, просьбы о милости. Ныне прекрасные росписи скрылись под намалеванной похабщиной сафаррашских солдат.

Храм Ош-Лилим когда-то представлялся Элдену гигантским, уходящим к пелене кремовым тортом. В этот раз раскуроченное нагромождение пробитых сводов, дырявых куполов, покосившихся колонн и свисавшей лепнины походило на гуано огромной чайки.

Внутри оказалось не лучше. Вместо цветов в длинных, пропадающих в темноте клумбах - яблочные огрызки и манговые косточки, на колоннах все та же начертанная мерзость. И на сводах потолка тоже, вообще непонятно, как бойцы властелина туда смогли залезть. Элден подумал, что зря сюда пришел, не таким он желал запомнить свой кладезь умений. Всего, что ему известно о ворожбе.

Сзади окликнули:

- Что вам здесь нужно?

Элден обернулся, и настроение сразу же поменялось. В свете факела стоял дряхлый старик в черном балахоне, семиугольный медальон нечистого искрился на груди. Лицо жреца было ужасно. Кашеобразное месиво.