- Узревал такое. Занятная железяка.

- Если вы хотя бы пол-лета будете терзать земли Сафарраша, получите самоцветов в десять раз более, чем на этой короне.

- И это, не считая награбленного, - уточнил Лик. - Знаешь, как с древнеиширийского переводится "Сад-Вешт"? Не знаешь? "Святой Камень".

- Мы погуляем сафаррашской землей целое лето!

- Вы прекрасно все разумели, - сказал Годзир. - Жгите дома, рушьте мельницы, травите воду в колодцах. Единственное, прошу, не трогайте храмы нечистых.

- Храмы ваших братьев не будем осквернять. Если все уплатите уполно.

- Четыреста тысяч черных сколов - тридцать пять сундуков морионовых монет уже ждут вас. Кроме того, серебро. Потянет тысяч на двести. Еще дадим вам зерна на полтора лета. Знаю, неурожай в ваших степях, оно вам пригодится.

Колемрад рыкнул и, не попрощавшись, вышел.

- Как думаешь, сколько они продержатся? - спросил Лик.

- Месяца три. Возможно, четыре. Вряд ли больше. Понятия о тактике, о маневрах им неведомы, рано или поздно попадут в ловушку. Даже вдвое меньшее сафаррашское войско справится с этим сбродом.

- Даже четыре месяца беспорядков на землях Дарагана весьма недурно.

- Конечно. Мы прощупаем его силы и отвлечем их. Если он сейчас что-то задумывает, вынужден будет отложить, пока не разберется с варварами. Он не позволит грабить свой народ, не потому что заботиться о нем, а из-за того, что это будет лишний довод в пользу мятежников. Еще тысячи крестьян уйдут к ним, если увидят, чего стоит их правитель. Дараган не может проявить слабость.

- Первые стычки варвары скорее всего даже выиграют.

- Да, и таким образом дадут нам сведения о том, как бить сафаршей. Это стоит сколов, серебра и зерна, что они получили.

- Лишь бы Дараган им не поверил, когда они обо всем расскажут.

- Не поверит. Они столько раз изменяли всем и вся... В общем, считайте, они безмолвны. У них нет слова.

Лик все понимал, но переспрашивал по новой. Вдруг он что-то упустил? Как в настольной игре "черное и белое", думаешь, что все рассчитал, а через три хода противника признаешь себя побежденным. Судьбы отца и старшего брата не давали покоя.

- Считаешь, они поверили про самоцветы? - спросил Лик.

- Что добыча теперь принадлежит Дарагану, они могут знать. А вот, что ваша корона заложена - вряд ли. Я почти уверен, что они и не рассчитывают получить "награду уполно". Выбора у них все равно нет, в степях бескормица, наше зерно пришлось им кстати. Кроме того, так мы отвратим их от возможных набегов на наши земли. Не так уж кочевники тупы, обмануть их непросто.

- Но в твоих глазах они нижайшие из нижайших.

- Да. Но я понимаю, что в глазах-то Чудотворца все люди равны. Да и с точки зрения истины, пожалуй, тоже. Извините, мой господин, не могу я себя переделать. Когда я умру, ваш новый навушник, уверен, будет более открыт к остальному миру. Но я - вештак, и все мои предки - тоже. Моя родословная уходит на девятнадцать поколений, и это только то, о чем известно. Если порыскать, наверняка выяснится, что и тридцать поколений назад мои отцы уже жили здесь. - Годзир смочил губы. - Так что для меня любой, даже самый жалкий вештак, всегда будет несоизмеримо выше даже иноземного барона. Плевать, сколько подохнет сафаррашских крестьян, сколько кочевников. Сколько мы оставим сирот, когда наступит час отмщения. Я, разумеется, до него не доживу, но мой дух будет смеяться, когда наши солдаты начнут резать глотки сафаршам. Когда Сад-Вешт вернет былое величие. А люди, конечно, все равны, да.

Лик подошел к арочному окну и, сняв брошь-гадюку, распустил волосы. Теплый ветер доносил смрад и аромат вечернего Сад-Вешта. Горожане обыкновенно перед сном опорожняли в канавы лохани нечистот, а розы, хризантемы и сирень к ночи благоухали ярче. Юный некнязь осматривал свои владения, которыми он, по сути, не правил, и, как с ним часто водилось, погружался в раздумья. Иногда Лику казалось, что его род, Шелим, с некоторых пор кто-то проклял. Отца позорно, недостойно его положению, казнили, оскопленный братец доживает в монастыре. Скоро и черед Лика настанет, едва у него появится наследник. Так твердил Годзир: пока сына у некнязя нет, его не тронут. Ведь тогда династия Шелим угаснет, и Дарагану придется передавать корону другому роду или вешать себе. Сад-Вешт чтит традиции, полторы тысячи лет им правят Шелимы, мирно убрать их властелин не сможет. Ну, а когда у некнязя родится сын, препятствие исчезнет. Лика убьют. Пусть Сад-Вештом вечно правят мальчишки, негоже давать им возмужать.

Порой Лик странно глядел на Годзира, и навушник предвосхищал слова господина:

"Нет, это слишком опасно".

"Но, может, стоит попробовать? Если я не могу иметь сына, пусть будет хотя бы дочь".

"Нет, обряд на дочь слишком сложный. Даже для меня. В случае неуспеха у вас родится и не сын, и не дочь. Получится второй Дираиш".

"Да уж, Дираиш..."

И без того самый темный город Ишири погружался в ночь. Вештаки запирали врата, ведь едва на хребтах Рун-Халима прогудят отбой, дневные часовые карательной дружины спустятся. Каждая ночь рождала с десяток презренных полукровок.

Иногда Лик почти решался попробовать и без обряда. Пятьдесят на пятьдесят. Но в последний момент всегда отказывался от затеи. Если сын - смерть.

17

Элден долго прокручивал в голове разговор с Урашем. Каковы же истинные мотивы предложения хранителя ордена? В том, что он лжет либо не договаривает, сомневаться не приходилось. Тоже, вот, делец нашелся, решил устроить себе с трупов дополнительный доход. Нет, причина, конечно, не в этом. Ураш действительно небогат, но аскетизм стервятника всем известен. Почему же он помог Элдену? По сути, спас ему жизнь. Если Урашу не нужен динар, стало быть, он желает заполучить мертвецов. Но зачем ему столько? Рабы ему не требуются, своих марионеток хватает. Первая догадка, самая явная, сколотить небольшое войско. А для чего? Свергнуть Дарагана? Смешно. Пусть даже Элден поднимает по тридцать в день, тогда через лето у хранителя будет десять-одиннадцать тысяч солдат. А властелин может собрать тысяч шестьдесят. Силой наказать кого-нибудь другого? Кто невзначай оскорбил Ураша или помешал в чем-то? Нет, не настолько он мелочен. Да и к тому же повелитель прислушивается к нему. Достаточно слова Ураша, и Дараган сам накажет его недругов.

Второй вариант - властелин сам попросил Ураша. Решил проверить способности Элдена поднимать мертвецов в таком количестве. Что же тогда сам не приказал? И раз так, значит, он знает, кто помог некняжне. Маловероятно, что он бы простил Элдену побег Ками.

Еще догадка - Ураш желает Элдену смерти. Не быстрой. Разумеется, и не насильственной, зачем подставляться? Медленной и мучительной, пятьдесят трупов в день (тридцать для стервятника и двадцать для властелина), и через два-три лета жреца не станет. Кто такое выдержит? Элден хорошо знал, что случалось с его предшественниками, злоупотреблявшими ворожбой, павшими в зависимость от темного эфира. Так Ураш избавится от могущей стать опасной игрушки Дарагана. А то вдруг она вотрется в доверие к властелину, начнет влиять на него. Сейчас это почетное место занимает сам хранитель ордена. Эта версия казалась Элдену самой правдоподобной. И самой печальной. Уж лучше бы Ураш хотел с помощью трупов свергнуть Дарагана...

Также не совсем ясно, зачем Урашу понадобилась несчастная девочка. Вряд ли бы после поимки он передал бы ее Дарагану. Точно бы оставил себе, но для чего? Выкуп от салирцев в обход властелина? Нет, через пол Ишири в такое беспокойное время ее не провезешь. А если все-таки доедешь до Карьмина, то не вернешься. Еще неизвестно, что опаснее, дорога туда с некняжной или обратно с набитыми златом сундуками. Хотя от таких денег хранитель бы не отказался. Сам-то аскет, но вот купить кучу сторонников он явно не прочь. Скорее всего, если б Ками не улизнула, он бы втайне от властелина держал ее у себя в плену. Вынул бы в подходящий момент, как козырь из рукава.