- Нет! – умоляют они. – Нет.
Он не знает, может, это ему чудится. Может, он уже почти умер, и это все просто капризы человеческого разума, но голос Рэй становится громче.
Он перебивает чужие крики и стоны, он громче выстрелов и гула кружащих над землей кораблей. Он громче всего.
Рэй и ее голос – вот и все, что остается сейчас.
А потом время останавливается. Оно вязнет и тонет в нарастающей вспышке Силы. И Сила эта исходит от Рэй.
Она укрывает девушку непроницаемым щитом, о который разбиваются в замедленном полете выстрелы бластеров.
Сила рвется из нее, льется громадным потоком, перед которым ничто не способно устоять.
- Нет! – раздается голос Рэй внутри его головы, снаружи, везде.
А второй арбалетный болт, практически достигший своей цели, останавливается в нескольких сантиметрах от виска Кайло. Дрожит и вибрирует от напряжения.
Этот выстрел, второй, должен был закончиться внутри его головы. И это уже второй, который Кайло пропустил, хотя такого никогда не случалось.
Это все из-за нее, из-за Рэй, и Кайло смотрит, не в силах оторваться от зрелища.
Она стоит в толпе, окруженная врагами, маленькая и гибкая, тонкая словно тростник, и улыбается ему, оскаливаясь острыми зубками, словно в день, когда он ее впервые встретил.
Знал бы, тогда улыбнулся ей в ответ.
====== Loop (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Loop (Рэй/Кайло Рен) Логика? Нет ее.
Странно, мутно и непонятно? Люблю, умею, практикую.
На самом деле здесь нехилый кроссовер, но с чем не скажу. Может, и сами догадаетесь)
Она просыпается на рассвете.
За ночь обшивка остыла, и теперь в помещении даже слегка зябко. Рэй трет заспанные глаза и потягивается, чихая от попавшей в нос пыли. Как ни запирайся, что ни делай, а песок здесь везде. И от него никуда не спрятаться.
Она ежится, ступая босыми ногами на холодный жестяной пол, и открывает дверь наружу. Впускает порыв свежего воздуха, в котором через пару часов она будет как в аду, но пока что он бодрит.
Сегодня будет хороший день. Она просто предчувствует это. Особенный.
И это не объяснить. С точки зрения стены, практически полностью заполненной длинными узкими черточками, это какой-то-там-миллионный-с —чем-то день. Но изнутри поднимается что-то, растет и заполняет грудную клетку. Ломит в косточках и сводит зубы.
Сегодня что-то произойдет.
— Может, тогда обойдемся без раскопок? — предлагает Рэй сама себе. Тут больше не с кем поговорить, так что ее собственный голос, хриплый и все еще заспанный, кажется ей почти чужим. Как будто кто-то другой советует ей заняться чем-нибудь поинтереснее.
Например, добраться до дальней дуги по ту сторону от Ниджимы и попробовать вскрыть один из громадных звездолетов. К ним до сих пор никто не может подступиться, наверное, потому что корабли слишком старые и ветхие. Они выдержат разве что ребенка. Или очень маленькую девушку.
В другое время такая идея не пришла бы ей в голову, но сегодня…
Возможно, именно этого дня она и дожидалась.
— Ладно, — Рэй решается на возможно самый сумасшедший поступок в своей жизни и принимается одеваться. Старательно заматывает руки, от кончиков пальцев и до самых плеч, чтобы уберечь себя от ожогов и царапин. В пустыне любая ранка, даже самая крошечная, означает лихорадку и потерю работоспособности на несколько дней. А с голоду и умереть можно.
Вытаскивает из петель, удерживающих его над полом, посох, и нахлобучивает маску.
Внутри нее все еще бьется и рвется ощущение того, что именно сегодня. Вот прямо сегодня, стоит ей выйти за порог капсулы, ставшей ей домом, как все изменится.
Небо еще розоватое, только занимается зарей, и звезды падают вниз слишком быстро, слишком ярко, слишком громко.
Точно что-то произойдет. Рэй это знает.
Она не успевает добраться даже до кораблей. Тормозит на границе поста, остановив спидер на вершине бархана, принимаясь разглядывать здоровенные черные истребители, покрывающие песок плотным черным ковром. Отсюда они напоминают больших пустынных термитов, сползшихся на чужое гнездо.
Рэй сдергивает с лица тряпки, и теперь до носа доносится еле уловимый, но все же ощутимый запах гари. Едкой такой.
Внутри все ворочается и буквально рвет ее на части от подступающей опасности, ожидающей впереди.
Не стоит. Не надо. Нечто страшное грядет.
И даже зубы клацают, не успокоиться.
Но она не может повернуться назад, как не могла сделать этого всю жизнь. В этом вся суть — она ждала этого дня слишком долго, чтобы сейчас испугаться.
Поэтому Рэй заматывает тряпки на место, прикрывая лицо от пыли, и запрыгивает на спидер, выставляя скорость на максимум.
Когда она добирается до Ниджимы, кругом полыхает и чадит. Едкий дым забивается в легкие даже сквозь импровизированную маску, и от него кружится голова.
Ниджимы больше нет. Слишком много трупов, слишком много разноцветной крови на песке. Черные, красные, желтые пятна вместо тех, кого Рэй знала, с кем когда-то общалась или работала. Самих тел не видно, и она отлично понимает, что здесь все нечисто. Здесь слишком пахнет опасностью, чтобы влезать в нее по самые уши. И надо прыгать на спидер и молиться, чтобы ее никто не заметил.
Возле кантины столпотворение. Мешанина белого пластика и черных фигур. Они сгрудились над кем-то, напоминая стаю голодных сарлакков, и ждут.
Рэй пригибается к самой земле, ползет куда-нибудь в сторону, надеясь, что ее не видели. Заставляет себя не слышать нечеловеческой силы вопли, доносящейся до нее даже сквозь плотную пелену шума.
Стискивает зубы и перебирается из-за укрытия за камень. Ей кажется, что все слышат, как она натужно дышит, как громко бьется внутри сердце. И шорох осыпающегося под ботинком песка становится невыносимым.
А у нее ничего нет. Никакого оружия. Даже ножа, он остался в седельной сумке на спидере. Она с голыми руками против вооруженных бластерами и другим оружием охотников за головами.
— Ты справишься, — убеждает она сама себя. — Слышишь, все получится. Просто доберись до того шатра и все.
Там она будет уже не на виду. И сможет сделать круг, чтобы вернуться к своему старенькому спидеру и рвануть куда глаза глядят.
Ее выдает крик.
Он рвется из ее же собственного горла, когда ближайший мертвец оживает и хватает ее за ногу. Так плотно сжимает колено, что, кажется, процарапывает когтями насквозь.
Рэй кричит и пытается отползти назад. Теперь больше нет нужды прятаться, ее и так заметили, услышали и увидели. Она поднимается на ноги, выныривая из-за укрытия, чтобы бежать, но выстрел бластера куда быстрее.
Он валит ее на ноги обратно, расползаясь по груди онемением, и она с удивлением разглядывает собственную майку, всю красную от крови.
Что-то должно было произойти. Обязательно.
— Я нашел еще одну, магистр, — доносится над нею, и она кое-как запрокидывает голову. Тело уже не слушается, и в глазах совсем рябит, но черный силуэт, замотанный в плащ, Рэй видит. — Добить?
Издалека несутся непонятные слова, резкие, рваные, только Рэй их не может разобрать. Все превращается в бессмысленный гул.
— Нет, нет, пожалуйста, — ей страшно умирать. Она и так совсем ничего не знает, ничего не видела, кроме треклятой пустыни.
Но бластер неумолимо движется к ее голове, мягко прижимаясь к виску.
А затем она видит звезды. Черные звезды, которые разрывают розовое небо, чтобы сжечь все дотла.
Она просыпается на рассвете. Вздрагивает и открывает глаза, еще чувствуя, как горят на обратной стороне век отблески звезд.
Черные звезды, срывающиеся с неба.
Но ведь черных звезд не бывает. Это небо черное, а они белые. Так что это просто кошмар. Все приснившееся ей не больше, чем выдумка воспаленного разума.
А внутри уже знакомо ноет и тянет. Это все потому, что сегодня что-то произойдет.
Рэй выбирается из гамака, шлепает босыми ногами по остывшему за ночь жестяному полу, шипит и ругается сама на себя, потому что пора завести меховые тапки для таких случаев, и выбирается наружу.
