— Можешь еще подремать. Вряд ли еще возможность будет.

Увы, но спать больше не хотелось.

Агентство располагалось практически в центре Старкиллер-сити, занимая целых шесть уровней.

Несколько этажей было отведено исключительно под парковку, и Рэй могла поклясться, что нигде и никогда больше в жизни не видела столько аэрокаров вместе. Каждая из машин занимала свою ячейку, и издалека это действительно напоминало соты, отливавшие неоновым глянцем. Большая часть этих сот была пуста, хотя то и дело из общего потока полосы выплывал то один, то другой аэрокар, паркуясь на своем месте. Кажется, агенты работали круглые сутки, без передышки.

Ну, или как Рэй, посменно, хотя поглядеть на агента По, так сразу поймешь, его жизнь скорее всего ограничивалась только работой.

Выше шел рабочий сектор. Полностью закрытый рекламными бордами, с рекламой на любой вкус — от страхования жизни и до путешествий на единственную открытую колонию, чтобы провести день в раю — он был весь пронизан прозрачными нитями переходов и горизонтальных лифтов, и из иллюзорных фигур танцовщиц, одетых в одни только цветы, то и дело выныривали подъемники, унося с собой груз.

Выше всего, с настоящими окнами, застекленными от пола и до потолка — не то, что в хибаре Рэй, где свет был исключительно искусственного происхождения — располагался административный уровень. Именно здесь работали агенты.

Но им с Дэмероном не дали даже до лифтов добраться. Их аэрокар, в отличие от остальных, аккуратно вплывающих в ворота парковки, вильнул направо, практически цепляя стенками узкую кишку прозрачного коридора. Они снова будто под воду попали, и искаженные тени других машин проносились мимо, отчего-то напоминая голо-рыб в аквариуме.

— Эм... — Рэй встрепенулась, провожая взглядом здоровенный знак, плавающий по прозрачной стенке: ОСТОРОЖНО, ОПАСНО! ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН! — Тут же...

Никто не обратил на нее внимания, и она только крепче прижала ладонь к порванному рукаву. Они что, считали себя бессмертными? Очень смешно, Рэй.

Агент первым выбрался из машины, даже придержал дверь, помогая Рэй с ее неповоротливой рукой, закрытой хомутом, которую она не знала, куда деть. Прижать к груди, что ли, надеясь, что не отвалится.

— Удачи, — одними губами прошептал им забрак, оставшись внутри аэрокара. И очень сочувственно покачал головой. Он знал что-то, чего еще не знала она?

— Что...?

На них налетели со всех сторон: белые костюмы, больше напоминающие надувшиеся баллоны, такими в Джакку пользовались, когда требовалось лезть в отравленную воду, а лица прятали маски-ведра, без единой прорези для глаз. Поверх защитного костюма, который против такой серьезной защиты казался смехотворным пустячком, на Рэй и Дэмерона накинули своеобразные палатки.

Плотная ткань только мешала идти, напоминала мешок, который надевают жертве на голову, чтобы та не знала, что происходит. И Рэй уже задергалась, чувствуя, как темнота облепливает ее со всех сторон, смешанная с гулом неживых голосов, а воздуха под шлемом осталось совсем чуть-чуть, на пару глотков.

Но ее успокоила чужая рука. Каким-то образом ее ладонь нашел агент По, вели его, похоже, рядом. Он стиснул пальцы Рэй, передавая ей толику своего спокойствия через двойной слой перчаток. Воспоминания, которыми он мог, пусть и не хотел, поделиться, гасли под ее собственной паникой.

— Все в порядке, — голос его был на удивление твердым, обнадеживающим. Будто его вся эта безумная ситуация, напоминающая захват заложников, совсем не беспокоила. Хотя, может, он уже проходил через это и не раз, так что чего ему было бояться.

— Что... Что они делают? — сквозь защитную палатку, такую тяжелую, что Рэй казалось, колени вот-вот подогнутся сами собой, и она рухнет, было вообще не видно, куда их ведут. Что с ними происходит.

— Мы почти добрались до места. Ты же... — голос агента Дэмерона, единственное, что хоть как-то успокаивало ее сейчас, в душной темноте, прозвучал несколько нерешительно. — Ты никогда не была на чистке?

— Я что, похожа на агента? — она неосознанно повернула голову, будто все еще могла увидеть его при этом странном разговоре. — Нам... после особенно сложных заказов давали двойной паек. Ну, витамины еще. Для скорейшего восстановления.

Рэй не хотела рассказывать, что после каждого из таких вот заказов ей приходилось тратить драгоценную заначку на целый пак медикаментов, чтобы восстановить кожу на сожженных ладонях или зрение, потому что оно страдало почему-то больше всего. С таким ни одна защита не справлялась, зато курс инъекций в глазное яблоко помогал еще как. Только был несказанно болезненным. И еще более дорогим.

Хорошо, что таких заказов было немного, желающих летать на чем-то из мертвых земель особенно не находилось. Говорили, что даже после замены всего, многочисленных чисток, переплавки металл все равно лучился от радиации. Так что... ну его.

— Это... — снова помедлил Дэмерон, и Рэй буквально могла почувствовать, как он вздыхает, — не совсем похоже на витамины.

Пол под их ногами перестал шевелиться, и Рэй поняла, что их поставили, многочисленные поддерживающие прикосновения пропали, и теперь они с агентом были предоставлены сами себе.

Он зашевелился, сбрасывая с себя покрывало, стянул такое же и с нее, и Рэй машинально заморгала — свет, бьющий в глаза, проникающий даже сквозь слегка затеняющий шлем, был невыносимым.

— Снимай все, — сдавленно пропыхтел агент, а затем избавился от своего колпака, небрежно отбрасывая его с сторону.

В этом жутком свете его лицо, единственное живое, теплое пятно на мертвенно-бледном фоне, казалось прозрачным. Видно было каждую морщинку, каждый волосок в брови. Колючую щетину, запавшие щеки и кровавые прожилки в глазах. Сами глаза у него были яркие, искрящиеся, но настолько уставшие, что Рэй поняла — он еле держится.

— Дай помогу, — он знал, что сама она с ходу не разберется со всем этим обмундированием, шлемы подсоединялись сзади, и снять их самостоятельно было довольно трудно.

Интересно, подумалось ей, какой была она в его глазах.

Рэй знала, что ее нельзя было назвать красоткой или вообще хоть какой-то. Джакку иссушала, забирала молодость, жизненные силы, она превращала детей в калек, всех жителей в монстров, состоящих из сморщенной плоти, съеденной солнцем, и старых поношенных протезов.

Ей повезло, что руки-ноги у нее все же остались свои.

Но все же, какой он видел ее?

— Я... — она остановилась, когда агент уже начал избавляться от своей одежды. Не стесняясь собственной наготы, он переступил через костюм, сваленный на блестящем полу черным пятной, и глянул на нее.

— Все? — действительно, следовало догадаться, что с ее-то пробитым рукавом, пусть поверх и наложили защитную повязку, одними витаминами или раствором С-52 не отделаться. Жгут внезапно оказался буквально неотстающим от одежды, и пришлось принять его помощь снова.

Нет, ее не смущали человеческие тела. Пусть Рэй и не так часто видела их — в ее цехе работали с кораблями, а не с протезами, да и на походы в ночные бары, за хоть каким-то развлечением или компанией, у нее не оставалось ни времени, ни сил. Но все же существовал голонет, хотя одно дело было смотреть на обнаженное мужское тело там, сгорая от стыда, и пытаться представить, каково это, быть с ним.

И совершенно другое, когда чужая рука, обнаженная, покрытая мелкими черными волосками, так ясно видными в слепящем свете, касалась ее небрежно, сдергивая клапан со жгута, чтобы убрать тот с руки.

И еще... Дело ведь было не только в теле, хоть его Рэй, сама того не желая, разглядела все до мельчайших подробностей. Ей было куда смотреть — наверное, в другую сторону, в потолок, где не было ничего, кроме белизны, но она не хотела показаться идиоткой, глупым ребенком, который стесняется другого человека.

Дело было в протезах. В изящном черном импланте, уцепившемся за затылок и спускавшемся по позвоночнику, утопая в коже. В черном пятне на боку, прямо под крылом ребер справа. Кожу заменили на синтетическое волокно, скорее всего, в результате травмы, потому что подобного Рэй не встречала у себя, в Джакку.