Ну а потом в баре осталось всего парочка завсегдатаев — бравые пьяные копы уже разбрелись по домам, отсыпаться перед сменой, и Финн ушел с ними. Правда, нехотя, так что Рэй могла позволить себе устроиться за стойкой и, делая вид, что занята протиранием бокалов, разглядывать вампира.

Он был каким-то... знакомым? Нет, почему же все-таки ей это показалось?

Что-то такое было в его лице.

Она вздрогнула и отвела глаза, понимая, что все это время, пока она пялилась на него, он тоже разглядывал ее.

Когда он умер? Как? Почему захотел стать вампиром? Наверняка для этого должны были быть веские причины, не каждому захочется бодрствовать после захода солнца, пить кровь и бояться дневного света.

Каково это было быть вечным не-живым?

— Почему бы не спросить меня самого? — слухи о том, что вампиры двигались быстро, оказались не просто слухами. Что до Рэй, она прямо подпрыгнула на стуле.

— О чем?

— Обо всем, что ты думала.

— Ты читаешь мысли?! Мои мысли? — о черт, она была слишком громкой. Хорошо, остальные были слишком пьяными. Им плевать было на Рэй, даже если бы она забралась на стойку, чтобы сплясать канкан.

— Их могу. Твои — нет. Просто у тебя все на лице написано.

— Это не говорит о том, что я безмозглая, так ведь? — как приятно, и одновременно не совсем было осознавать, что с ней что-то не так.

— Скорее, о том, что ты особенная, Рэй, — и он выложил на стойку сотню. Этого хватило бы на три бутылки. Слишком щедро для чаевых.

— До завтра.

— Ага, — кивнула она ошарашенно и продолжала следить за тем, как он уходит. На мгновение остановившись в ярком проеме, а затем пропав в темноте, будто его и не было.

— Что он сказал? — Биби по привычке зашептала, округлив глаза на все еще лежащую зеленую купюру.

— Что он вернется, — она не могла видеть своего лица, но чувствовала, как губы сами собой расползаются в широкую и искреннюю улыбку, а внутри будто надулся шарик.

Наконец в этом треклятом городишке случилось что-то из ряда вон выходящее. Достойное ее внимания.

====== Its a beautiful day (Рэй/Люк Скайуокер) ======

Комментарий к Its a beautiful day (Рэй/Люк Скайуокер) Надо впасть в пейринг, да на самое дно. И еще глубже. Перечитать все, а затем начать один крохотный драббл, который все еще драббл, не больше.

Удивительное ощущение, в самом деле)))))

Ну и это, вот это тут тоже должно быть)

https://vk.com/amberwitch?w=wall17801803_6014%2Fall

После вечной духоты Джакку Ач-то кажется Рэй настоящим раем. Первозданным — серые скалы, точно оскаленные зубы, поросшие настоящей зеленью. Тяжелая глинистая почва, усеянная крохотными цветочками — Люк говорит, что их хорошо добавлять в чай. И вечная взвесь соли на языке, на лице, она похожа на песчаную пелену, только от нее не бывает сухо в горле, не хочется беспрестанно кашлять.

Наоборот, Рэй кажется, будто она вся изнутри состоит из соленой воды, вода на языке, вода булькает в горле, от сырости ее одежда тут же покрывается несмываемыми пятнами и тяжелеет. Портится.

Люк только морщится, качая головой, а затем выдает ей теплый шерстяной жилет. И штаны. Эта одежда принадлежит, вернее, принадлежала ему, Рэй в этом уверена. Кому же еще, пожимает плечами она, поргам, что ли, но надевает ее. Какая разница, что она ношенная. Для тех, кто пережил Джакку, такая мелочь не может испортить настроение.

Портит кое-что другое.

Солнце, этот мелкий светлый кружок, поднимающийся с правой стороны острова и за день добирающийся до противоположного берега, а затем тонущий в воде, становится мутнее. Он тускнет, хотя никаких облаков или тумана нет, и забирает с собой тепло.

— О крифф! — для Рэй, привыкшей к вечной жаре, когда более-менее нормально можно было вздохнуть после заката и выбраться наружу без риска получить серьезные ожоги, рай понемногу превращается в ад. — Что же так холодно...

Она выбирается из-под тонкого одеяла и стучит зубами, натягивая на себя колючую одежду, наматывает вокруг плеч тряпки, оставшиеся еще с Джакку — сначала их выела до белизны соль, а земля окрасила в грязно-серый цвет, но для теплоты все сгодится, — и выбирается из комнаты.

Она оглядывается, потому что в доме никого нет. Обычно в это время они с Люком завтракают перед занятиями, но сегодня стол не накрыт, да и самого учителя нигде не видно. И не слышно.

Она вздыхает и закрывает глаза, пытаясь нащупать его в Силе. Хоть это упражнение дается ей сложней всего — с концентрацией у нее до сих пор не очень — но сегодня тревога даже помогает ей, и его присутствие обнаруживается где-то на другой половине острова. Туда, куда Рэй одна обычно не ходит, слишком уж велик риск оступиться и сломать ногу, или провалиться в одну из мелких расщелин, невидимых сперва.

— Ну и ладно, — Рэй ежится, дует на пальцы и идет к очагу, греть завтрак. Обычно к этому времени она успевает помыться, поесть и даже размяться перед настоящей тренировкой, но сегодня больше всего ей хочется забраться обратно под свое тонкое одеяло и притвориться, будто утро еще не наступило.

Она и засыпает так, прислонившись к печке, так близко, что это чудо, что ее волосы и брови еще на месте, с кружкой остывшего чая в руках.

Чай, может, и остыл, но вот она — точно нет.

Ее будит Люк. Его пальцы, удивительно холодные, прикасающиеся к разгоряченному лбу. Рэй спросонья тянется за его прикосновением, даже не думая, потому что оно сейчас единственное, что ей может помочь. Унять жар внутри и дрожь.

К сожалению, это длится не больше пары секунд — Люк вообще удивительно сдержан и одно это прикосновение можно посчитать чудом, хотя скорее всего, это потому что она спала. Будь Рэй в сознании, ни за что бы он до нее не дотронулся. А потом Рэй скользит следом за ускользнувшей прохладой, разливая на колени холодный чай, в котором плавают эти самые мелкие белые цветочки, и окончательно просыпается.

Голова гудит, в глаза точно вся Джакку засыпалась, и ощущение такое, будто ее...

— Тебя знобит. Ты не в порядке, Рэй. Иди сюда.

Чудо номер два случается, когда он помогает ей подняться. О Сила, до чего же я слабая, раз меня даже ноги не держат, с ужасом думает Рэй. Она не умеет болеть, она боится быть слабой, потому что на Джакку это верная смерть.

— Что... что со мной? — она вздрагивает, переступая через разлитую лужицу. Виновато гримасничает, хотя это больно, в горло точно колючек насыпали. И прислоняется к плечу Люка, жалея, что не может насладиться этим — она ужасно соскучилась по любым объятиям, ей сейчас сойдет что угодно. — Я же не умру, нет? — это почти смешно, но сейчас, когда ее тело напоминает раскаленный камень, Рэй кажется, будто она уже наполовину мертва. Остальная часть в предсмертной агонии.

— Нет, Рэй. Это всего лишь простуда. Давай, вот сюда.

Он уже практически несет ее в кровать, укладывает прямо как есть, в одежде, под одеяло, и усаживается рядом, чтобы расшнуровать ботинки.

— Не надо, я сама, — Рэй краснеет, неловко тянется сесть, но это слабо выходит. — Ох. Спасибо, — до чего же это все ужасно, наверное, выглядит.

— Не беспокойся. Тебе нужно поспать.

Она еще чувствует, краем сознания, мягкий толчок Силы, убеждающий ее поспать. А затем глаза сами собой закрываются, и Рэй даже не слышит, как опускается поверх ее одеяла еще одно, укутывая ее в кокон тепла.

На самом деле она плохо помнит последние несколько дней. И ночей. Это все сливается один бесконечный кошмар, наполненный болью и жаром. Но сейчас ей лучше, гораздо лучше, и Рэй садится в постели. Аккуратно, не беспокоя уснувшего в кресле рядом Люка. Неужели она заставила его сидеть рядом с собой все эти дни и ночи напролет?

О Сила.

Она сглатывает, с радостью понимая, что иглы в горле прошли, и ей уже не больно. Хотя голова еще кружится.

— Люк? — шепчет она тихо. Он только морщится во сне, но просыпаться не собирается. -Ну ладно.