Успокоить дыхание и урезонить свое тело, слишком быстро откликнувшееся на чужие прикосновения.

Конечно, она не вернется. Ураганы ведь не отзываются на зов людей. И их мнения никогда не учитывают. На то они и ураганы.

А он просто идиот.

Кайло возвращается совсем ненадолго. Притаскивает с собой целую толпу бродяг в черном. Всех своих рыцарей, которые Рен.

Они занимают весь восьмой отсек, слоняются туда-сюда и нарушают порядок, только добавляя Хаксу головной боли, пока их лидер отчитывается Сноуку. Теперь, когда Рей на стороне Ордена, повстанцам остается надеяться разве что на свою последнюю надежду — Люка Скайуокера. И его время умереть придет совсем скоро.

А Рей бродит верной тенью за своим учителем, она всегда следует за Кайло по пятам. Удивительно тихая и молчаливая. Но счастливой она Хаксу не кажется. Только дырявит его своим тревожным взглядом, в котором слишком много всего намешано: боль и жажда, нетерпение и страх. Страха там больше всего.

Она не приближается к нему, не затаскивает в темные подсобки и даже не открывает рта в его присутствии, стоит им столкнуться в коридоре, но Хакс и так чувствует это.

До следующей бури осталось совсем немного.

Он знает, что она тут. Еще даже не переступив порог своих личных покоев, Хакс может с уверенностью сказать, что она где-то рядом, в темноте.

— Рей? — зовет он ее сам негромко, потому что получить сердечный приступ от испуга ему совсем не улыбается. И без того работа хреновая, и сердце сбоит. — Я знаю, что ты здесь.

Он нашаривает выключатель правой рукой и, когда каюту заливает тепло-желтый свет, невольно вздрагивает.

Рей не просто где-то здесь. Она совсем рядом, в нескольких сантиметрах от него. Стоит, прижавшись спиной к стене, рядом с дверью. А в ее глазах снова то самое выражение ожидания и страха. Полнейшее безумие.

— Он уже улетел? — переспрашивает Хакс, будто ему мало того, что он самолично провожал взглядом исчезающий в гиперпрыжке корабль Рена.

Рей кивает. А потом ее лицо словно трескается, маска равнодушия осыпается на глазах, обнажая страдальческий излом бровей и кривую линию губ, изогнувшихся в нелепой улыбке.

— Да, — шепчет она одними губами. — Его больше нет. Он отправился убивать моих последних друзей. Тех, что еще остались в живых. Ненадолго, — ее голос то делается громче, то совсем исчезает, оставляя вместо себя тишину.

Она смотрит на него, наклонив голову, и в ее глазах пляшет буря. Ураган, который больше не станет сдерживаться.

Рей отталкивается от стены рывком. Ей хватает всего доли секунды, чтобы прижаться к Хаксу и впиться в его рот поцелуем. Она сдирает с него одежду, позволяет ему делать то же самое и с ее туникой и, в конце концов, оказывается на нем верхом.

— Заткнись, заткнись, заткнись... — закрывает она ему рот ладонью, хотя Хакс не может и вздохнуть толком.

Рей тонет, выгибаясь, задыхается от сдавленных криков, когда он обхватывает ладонями ее груди и облизывает соски, поддразнивая. Подается назад и позволяет его руке спуститься вниз, доводя ее до грани оргазма.

Они катаются по полу как безумные, не то сражаясь, не то пытаясь прижаться как можно теснее. Кожа к коже, сердце к сердцу.

— И знаешь, что самое смешное? — Рей усмехается и разом насаживается на его член. Двигается сначала медленно, а затем ускоряя темп. — Ему даже не надо брать меня с собой. Потому что я все равно вижу это. Каждую смерть.

Вижу все.

Она смеется и плачет одновременно, прижимая Хакса к себе. Закусывает губы, захлебываясь от рыданий.

— Так что просто заставь меня забыться. Пожалуйста.

И он делает так, как она просила. Он делает все, что хочет Рей, пока страх ожидания в ее глазах не сменяется темным огнем. И когда она стонет и дрожит в его объятиях, содрогаясь от наслаждения, она еще больше напоминает ему ураган. Бурю, разрушившую все кругом, но еще больше всего искорежившую саму себя изнутри.

А Хакс наконец знает, каково это — быть унесенным ею.

====== Safest place (Хакс/Рей) ======

Комментарий к Safest place (Хакс/Рей) Не ну, у каждого должен быть дурацкий кафежоп АУ, и я не исключение. И, несмотря на то, что его изрядно обхаяли в дежурке, я все равно его люблю)

Когда он встречает ее впервые, то почти не обращает внимания. Слишком много всего навалилось, и ему слегка не до разглядывания людей в шумном кафе-баре.

— Два латте, пожалуйста. И без сахара, будьте добры, — монотонно бубнит Рен, уставившись в телефон и одновременно с этим протягивая карточку. — Ты представляешь, этот придурок Митака… ну, я тебе говорил о нем. Он додумался взять и…

В голове вертятся сплошные формулы для предстоящего проекта, как назло перепутанные, а на ухо недовольно зудит Кайло, отвлекая его почем зря. Хотя если сосредоточиться на собственном дыхании, гул на заднем плане понемногу затихает.

— Хакс, — шипит Рен, — эй! — и толкает в плечо, заставляя вернуться из состояния прострации.

— А? Чего? — Хакс моргает, подслеповато щурясь. Хреновая наследственность сказывается, что ли, но зрение совсем садится. Так что Кайло Ренов перед ним почему-то двое, и они как-то странно расплываются.

— Воу, — Хакс закрывает глаза и на всякий случай вцепляется в свою папку. Не хватало еще выронить ее сейчас, и тогда все файлы совсем перепутаются.

Ноги подкашиваются, пока он сражается со своим телом за шаткое равновесие, и в ушах противно звенит. Это смесь музыки, чужих голосов и его собственного дыхания.

— Хакс! Эй, ты что… — слышится словно сквозь пелену.

— Я… — Хакс пытается открыть рот, но язык слишком тяжелый, мягкий, и вместо слов выходит что-то непонятное.

— Вам плохо? О, черт! — слышится где-то впереди чужой голос. Громкий, даже слишком громкий, с четкими нотками британского акцента, и за эту несуразицу — откуда в захудалой кафешке на окраине Орландо англичанка — он цепляется как за свой единственный шанс. Иначе точно грохнется.

— Вашему другу совсем нехорошо, — женский голос приближается, и среди размытых очертаний того, кто, скорее всего, является Кайло Реном, появляется новый силуэт. — Быстрее, его нужно усадить вон там.

Остальное Хакс помнит слабо. Папку с драгоценными документами у него все же забирают, а потом его кто-то тащит в сторону, опуская на сидение.

— Сейчас, — та самая девушка тянет к нему руку, в которой что-то белеет, и на лоб ложится мокрая салфетка.

Ощущение холода на разгоряченном лбу настолько прекрасно, что Хаксу не мешают капли воды, стекающие по шее за воротник рубашки. Не мешает чужой голос, пытающийся с ним говорить, чтобы удержать в сознании.

А потом зрение возвращается. В ушах перестает звенеть, и Хакс моргает, оказываясь слишком близко к незнакомой девушке.

Она стоит, склонившись над ним, вглядываясь в его лицо, и от этого ему совсем неуютно.

— Ох, — это все, что он может выдавить из себя в такой ситуации. Отодвигаться назад некуда, лопатки буквально вжимаются в металлические прутья стула. А сам стул такой тяжелый, что его не переместить, ведь ноги все еще слегка напоминают желе.

— Вы в порядке? — переспрашивает его девушка. После южного говора слушать ее четкий ритмичный акцент даже как-то непривычно. — Вам стало плохо.

Она все еще смотрит на него, она так близко, что Хакс может пересчитать все веснушки у нее на носу. А еще у незнакомки на золотистой радужке правого глаза (или сейчас он левый?) темное пятно.

«Частичная гетерохромия», — отмечает про себя Хакс. Отлично. Сознание вернулось, раз он думает о таком.

— Все... все в порядке, — слабо отнекивается он. — Где моя папка? Рен?! — от этих бумажек зависит его дальнейшая жизнь, вот почему Хакс больше ни о чем не думает.

Все поставлено на кон, и вот именно сейчас его организму приспичило свалиться в обморок.

— Тут, — сбоку наплывает здоровенная тень. Рен держит в руках заветную синюю папку, помахивая ею, и напряженность спадает.