— Спасибо, — шепчет она одними губами и откидывается назад, прячась за волной спутанных волос.

А Хакс все еще задыхается от возбуждения, чувствуя себя на грани, когда сзади к нему прижимается Рен.

Кайло гладит его по плечам, груди, спускается ниже и обхватывает ладонью все еще стоящий колом член, начиная водить вверх-вниз.

Вторая же рука дергает Хакса за волосы, заставляя запрокинуть голову назад, обнажая шею.

Поцелуй-укус такой сильный, что внутри все перемыкает, и мир расплывается перед глазами, а затем Хакс кончает.

Захлебывается своим стоном и оседает на постель, чувствуя слабость во всем теле, словно из него выкачали всю кровь.

Словно что-то постыдное, душившее его так долго, наконец ушло, и на его место пришел покой.

За эту бесконечную ночь Хакс берет Рей дважды. Или трижды. Он уже и сам не помнит, настолько все сливается в одно бесконечное действие, заполненное стонами, криками и оргазмами.

Он делит ее с Кайло. Они трахают ее вместе, зажав между собой, и она задыхается и чуть не проваливается в обморок, но Рен знает, как вернуть ее к жизни.

— Боль — вот самое большое из наслаждений, — хрипло смеется голос Рена в голове Хакса. — Главное, уметь сочетать ее.

— Иди сюда, — манит его к себе Кайло и отпихивает в сторону слабо стонущую Рей. А затем обхватывает Хакса за шею сзади и подминает под себя, заставляя раздвинуть ноги.

— Будет больно, — предупреждает он.

Но не говорит ничего о том, насколько это хорошо.

Так как «Финализатор» все еще принадлежит ему, Хакс поднимается раньше всех.

Он приходит на капитанский мостик и долго стоит перед громадным окном, открывающим панораму мертвого, черного космоса. Машинально потирает болезненный засос на шее под воротником кителя, оставленный Рей или, возможно, Реном. Смотрит вперед, не особенно понимая, что должен увидеть. Яркие звезды или все же мрачную пустоту?

— Доброе утро, — приветствует его Рей, бесшумно подходя сзади и становясь рядом.

Ее сонное лицо удивительно спокойно и, наверное, даже счастливо. А на губах играет легкая, почти не видимая, улыбка.

С другой стороны стоит Рен и тоже разглядывает космос, как будто там внезапно появилось что-то очень интересное.

— Доброе, — кивает Хакс, не зная, что ему еще следует сказать. Или, возможно, уйти, оставив эту парочку вдвоем, как обычно?

Но додумать до конца не успевает, потому что его прерывает Рей, тыкающая ему локтем под ребро:

— А вы знаете, генерал, что мы с Реном поспорили? Он утверждает, что это Сигма Ольтера, а я точно знаю, что этого не может быть, мы же не за Внешним Кольцом.

— Рей, — закатывает глаза Кайло. — Я же уже предупреждал...

— Нет, я серьезно, — она строит Рену гримаску и украдкой показывает язык, а затем выпрямляется и возвращает себе приличный вид, — терпеть не могу проигрывать. Так что на вас вся надежда, Хакс, — Рей смотрит на него так же, как и в прошлую ночь, с какой-то странной легкой нежностью во взгляде, а затем подмигивает.

— Я... — Хакс оторопело моргает, но затем от сердца отлегает. Потому что ему больше не надо уходить. Он может быть здесь, с ними.

— Думаю, лучше всего спросить у навигатора, но почему-то мне кажется, что Рей права, — он поддерживает ее тон, задиристый и веселый, и глядит на Рена.

Он совсем не злится, просто пожимает плечами и продолжает разглядывать звезды за стеклом.

— А вот это... — Рей указывает на тускло-красную точку на черном горизонте справа. — Есть идеи?

Они втроем замирают на мостике, и Рей снова сыплет жаргонными словечками с Джакку, перебирая все подходящие названия для неизвестной планеты. Кайло обзывает ее идиоткой, а Хакс просто смотрит на них и надеется, что никто не заметит его улыбки.

Ему хорошо.

====== Technically, missing(Бен Соло/Рэй) ======

— Вы видели девушку? — это все, что он помнит. Помнит-помнит-не помн...

Ее лицо, дрожащее, размытое пятно золота с вкраплениями крови кажется таким знакомым, словно она стоит напротив.

Бен Соло протягивает руку и ловит пальцами холодный воздух.

— Вы видели эту девушку? — она протягивает новую листовку из пачки, остро пахнущую краской. Свежая, она тает под прикосновениями, оставляя размытый след, и имя сливается в одну полосу.

Нехорошо.

— Нет, простите, — женщина, которую он выщемил из толпы, меньше всего хочет разговаривать с ним. Черт, да она даже смотреть отказывается. Глаза в сторону, а застывшее лицо побелело.

— Я не знаю, о чем вы. Нет, я не хочу даже смотреть туда. Извините, — она выныривает из-под руки Бена, и только сейчас тот понимает, почему напугал ее. Он практически вжал эту незнакомую женщину в стену, тряся над ее лицом листовкой.

А нарисованная Рэй — тонкие линии фоторобота умудряются схватить точность ее черт, колких и слишком правильных, чтобы быть заметными или хоть как-то выдающимися — ухмыляется ему с листка.

Издевательски подмигивает одним глазом, золотистым, в крапинку, а затем мотает головой — о нет, ты не найдешь меня, Бенни-бой. Ты слишком много знаешь, но ничего не помнишь.

И это ему только кажется.

Запах свежей краски до одури невыносим, заползает в ноздри и оседает в горле черной сажей. Еще немного — и его вырвет чернотой.

Рэй.

Бен кривится и закусывает губу, возвращая себе контроль над телом. Двигает замлевшими ногами, прижимает к себе кипу бумажек, боясь, что они разлетятся.

Взмоют в небо белоснежными птицами и пропадут, оставив его наедине с пустотой.

Потому что без нее ничего нет.

Рэй — ее улыбающееся лицо, острые ногти по плечам и слабые вздохи — это все, что имеет значение.

— Вы видели эту девушку? Пожалуйста, подождите... Вы видели ее? — он берется за работу снова. — Не отворачивайтесь, посмотрите сюда, пожалуйста... Вы видели эту девушку?

Через неделю после ее исчезновения уходят сны.

Больше никаких невидимых прикосновений к затылку и волосам. Пропадает даже ее запах — острый, насыщенный медью и озоном, и Бен больше не оборачивается каждый раз, когда позади что-то щелкает. Или стучит.

Это не Рэй, это его дом. Который, потеряв важную часть себя, все же живет по заведенному порядку.

— Да, это я, а кто же еще... — глухо отвечает в трубку Бен и морщится, глядя на свое отражение в зеркале.

Сейчас он до жути похож на отца, каким видел его в последний момент. Мертвого.

Бледное лицо, выплывающее из полумрака, черные глаза и пустой взгляд.

То, что Бен жив, выдает рот, шевелящийся в такт мыслям, выдают губы, выплевывающие совершенно никчемные слова.

— Да, я в порядке, — прислоняется он к косяку двери и закрывает глаза, а громкий голос матери на другом конце линии сливается в ровный гул.

Бу-бу-бу-бу... Она что-то пытается втолковать ему, но он даже не собирается слушать. Достаточно того, что она уже наговорила.

За те слова ее можно было бы не прощать до конца жизни. Хотя разве это важно теперь?

— Да, мам. Все будет в порядке. Пока, — эту ложь ему приходится выдирать из себя, но когда разговор заканчивается, становится куда легче.

Проще. И тише.

— Рэй? — Бен боится открывать глаза. Все еще стоит, прислонившись к двери и слушает.

Тихие шаги. Ему просто до смерти нужен хоть один скрип на ступеньке сверху.

Или мягкое касание ко лбу, как она умела это делать. Ее пальцы отгоняли дурные мысли и головную боль. Ее присутствие успокаивало демонов внутри.

Или шепот на ухо.

Я здесь, Бенни-бой. Я вернулась, как ты и хотел.

Но вместо этого, когда он открывает глаза, на него пялятся белоснежные листки, усыпавшие поверхность столов, дивана и пол.

Сотни одинаковых усмешек Рэй на них не скажут ничего нового.

Еще через неделю мир словно забывает о ней. Выталкивает ее из своего поля, обезличивает ее лицо на фото-роботе, и Бену уже не кажется, что он описал ее правильно.