Он не знал, что было дальше. Потому что ушел. Ушел сам и основательно напился. Его мутило, но он пил, потому что не знал другого способа забыться.

— Эй… — Рэй тащила его куда-то вверх и вверх, снова и снова, а ноги его не слушались. — Бен, еще чуть-чуть. Давай.

— Отвали! — кажется, они упали в прихожей. Завалились вместе, роняя вешалки с одеждой. — Отстань уже. Почему? А? Почему ты сделала это?

Она расплывалась в его глазах из-за спиртного, делаясь все менее реальной. Как будто ее никогда и не было. Как будто он ее просто выдумал. Может, так и было?

— Я… Просто я люблю тебя, идиот, понимаешь? — она гладила его по волосам, прикасалась к лицу с нежностью, на которую он сам бы не решился никогда. — Слишком сильно.

Ее дыхание пахло ветром и пустыней. Ее губы были такими сладкими. А ее тело было нежным. Мягким. Горячим.

А еще в ее венах текла такая же кровь, как у него. Кровь человека, обреченно любить слишком сильно. Куда сильнее, чем положено.

Возможно это было неправильно, но что он мог поделать?

====== Wishes (Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к Wishes (Рэй/Кайло Рен) Глубины харма и абьюза.

Честно.

Отпиливание конечностей и нон-кон детектед! На свой страх и риск.

Поблескивающие черным металлом пальцы — вот первое, что видит Рэй, очнувшись после пленения.

Чья-то рука, искусственная, идеальная в своей чужеродности — гладкие матовые полосы металла, подогнанные одна под другую, и шарнирные сочленения — дотрагивается до ее щеки, будто собираясь погладить.

Обладатель этой жуткой руки стоит где-то за спинкой пыточного кресла, и увидеть его Рэй не может никак — прикована намертво. На кадык давит широкий стальной обруч, так что даже головой не дернуть, уходя от жутко-холодного прикосновения.

— Ты проснулась, — рокочет искусственный голос, и внутри все холодеет.

Она уже слышала его раньше. И прекрасно знает, чей это голос.

Кайло Рен, а ведь это он, смеется и снова проводит по ее щеке, в этот раз нажимая сильнее на кожу и оставляя белеющий след.

— Прекрасно. Значит, можно начинать.

— Начинать что? — Рэй снова пытается освободиться, но проще выломать себе запястья из кости, чем выдернуть руку из наручников. С ногами та же проблема. Все ее тело распято и натянуто на пыточное кресло, словно выделанная кожа на барабан. — Эй!

Возможно если бы она могла заглянуть ему в глаза, то воспользовалась бы Силой. Приказала освободить ее. А затем убить себя.

Но пока она не видит чужого взгляда, все это просто бесплодные и отчаянные мечты.

— Преображение, конечно, — он снова смеется и обхватывает ее лицо холодной ладонью. Металл впивается в кожу и царапает ее. А еще хватка такая сильная, что Рэй кажется, что ее череп вот-вот лопнет.

А она не выдержит и закричит. Завоет от невыносимой боли, пульсирующей под кожей.

— Не надо… пожалуйста… — под закрытыми веками вспыхивают разноцветные пятна, и глаза слезятся.

— Ох, Рэй, — Кайло наклоняется к ней и шепчет на ухо, а она даже не может посмотреть на него, боится открывать глаза, — когда все закончится, никакой боли не будет. Тебе придется вытерпеть все. Но я в тебя верю, — его голос звучит ровно, ненастояще, и все равно в нем слышно удовольствие. Предвкушение. — А потом я тебя отпущу. Честно.

Вот теперь она его видит. Он обходит кресло по кругу и поигрывает каким-то странным инструментом, напоминающим рукоять вибро-ножа. Только гораздо больше.

И в этом Рене почти ничего не осталось от человека.

Обе его руки искусственные — протезы врастают в кожу предплечий под кромкой рукавов. Гладкие, черные.

Обезображенное лицо тоже украшено заплатками из дюрасталя. Один глаз искусственный, мертвячье белый, а второй наливается ситхским золотом.

— Нравится? — Рен указывает на свое лицо. — Мне тоже, — кивает он, глядя на ее испуганные глаза.

Голос у него тоже неживой, с металлическими нотками — из-за практически полностью замененного горла.

— О, это не ты постаралась, не переживай, — хмыкает Кайло. — Дядя. Он думал, что сможет отрубить мне голову. Не получилось, как видишь.

— Что ты… что ты собрался делать со мной? — она следит за мелькающей серебристой рукоятью, рыбкой мелькающей в черных руках. — Я не знаю, где повстанцы. И Люк Скайуокер, — это правда, одна из тренировок будущего джедая — полная изоляция от внешних раздражителей, включающих в себя и людей, на долгих полгода. — Но даже если бы знала, не сказала ни за что.

— Ах, Рэй, — Кайло наклоняет голову и смотрит на нее с каким-то странным весельем, — ты серьезно считаешь, что нужна мне только за этим? Да ты совсем себя не ценишь. Видишь ли, девочка, — он подступает ближе, и сейчас все, что она видит — это вперившийся в нее белесый глаз, с искусственными прожилками. — Я еще немного злюсь на тебя. За то, что сбежала. За то, что отвергла мое предложение. И… — он специально растягивает слова, — и за глаз. Так что я решил вернуть тебе все сполна.

Это не вибро-нож в его руке. Куда больше, длинее. Скорее, медицинская вибро-пила. Способная с легкостью разрезать кость одним движением, и сейчас, когда ее мерцающее лезвие нависает на ее запястьем, надежно зафиксированным наручником, Рэй остается разве что всхлипнуть.

И снова зажмуриться.

— Так не пойдет, Рэй, — легкая пощечина возвращает ее обратно. — Если не будешь смотреть, я подумаю, что тебе не сильно нужны твои глаза. Так что выбирай — кисть или глаз. Ну?

Он ждет. И действительно не шутит.

— Не надо, Бен, пожалуйста… — она все еще пытается дозваться до него. До того человека, каким он был когда-то. Но слишком давно.

— Ну ладно. Тогда я сам решу.

Кайло взмахивает рукой и тонкое лезвие погружается в кожу запястья. Режет кость словно проходит сквозь воду — легко, плавно.

А через мгновение приходит боль. Такое чувство, будто ее ладонь сунули в огонь. Только ладони больше нет. Окровавленная и совсем ненужная, она уже лежит на полу.

— Ублюдок, — шепчет Рэй, а слезы градом катятся из глаз, и она уже больше не может остановить их. — Я тебя убью. Од-д-днажды я тебя сама прикончу.

— Нет-нет-нет, Рэй. Ты все не так поняла, — Рен откладывает вибро-пилу на столик и поднимает отрезанную конечность с пола. Он погружает пальцы в плоть, что совсем недавно еще была живой и принадлежала ей. Копается, а затем выуживает круглый поблескивающий красным маячок.

— Вот это лишнее, — ухмыляется Рен, кроша в пальцах следящее устройство. — Догадайся, сколько их еще в тебе? Признаюсь, причинять тебе боль — это уже блаженство, а если соединить это с необходимостью очистить тебя от прошлой жизни — то ты даже не можешь представить, до чего же удачный у меня сегодня день.

Отрезанную кисть он с нежностью откладывает на столик, на самый край его, рядом с вибро-пилой. И там еще полно места.

Слишком много.

От отрезает ей обе кисти рук. Во второй — два маячка, и Рэй смутно — потому что в голове нет ничего, кроме боли — припоминает, что каждый раз при посещении базы повстанцев она проходила долгие и многочисленные проверки. Болезненные. Так вот к чему это все было.

Избавляется от ног. Режет по кости бедра, повыше колен.

Затем расстегивает ошейник и вынимает ее тело из кресла. Вернее, тот обрубок, что остался — безногий, безрукий. Переворачивает на живот и водит лезвием по спине, поднимаясь выше, к шейным позвонкам.

— Если я перерублю тут, — шепчет Кайло ей на ухо, нагибаясь над Рэй, — то ты больше ничего не почувствуешь. Ни рук, ни ног. Ничего. И твоя Сила тебе не поможет. Хочешь, я сделаю это? — холодные прикосновения заставляют ее дрожать. Всхлипывать и прикусывать рвущиеся из горла стоны. — И нам больше не придется воевать. Никогда.

— Нет, пожалуйста…

— Тогда пообещай мне, что больше никогда не поднимешь на меня руку. Поклянись, что не причинишь вреда. Тогда я не сделаю это, хоть мне и хочется. Очень хочется.

— Я… — у нее нет выбора. Не было никогда. Сначала Люк и Лея, повстанцы и их собственная священная война. Затем Рен. И одно только слово выбьет ее из этого ряда. Вынесет за пределы доски. Сделает изгоем. Но живым изгоем.