— Мой маленький мужчина растет очень крепким, — с восхищением сказала Мирната. — Но и остальные ничуть не слабее. Вот что значит расти на свежем воздухе. Вам обоим надо больше времени проводить за городом.

— Я не против, — ответил Эдеард. — Мне всегда хотелось отправиться в далекое путешествие по морю на поиски новых земель.

— Как капитан Аллард? — спросил Олбал. — Это было бы великолепно. Я бы мог составить тебе компанию.

— Только через мой труп, — заявила Мирната.

— А мы отправимся вместе с семьями, — рассудительно заметил Эдеард. — В конце концов, такое путешествие займет не один год.

— Что? И вместе с детьми?

Он пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Тебе не найти таких больших кораблей, — возразила Кристабель.

— Значит, мы их построим.

— Целая флотилия, — сказал Олбал. — Мне нравится эта идея.

Кристабель и Мирната переглянулись.

— Мужские мечты, — воскликнула Мирната. — Они никогда не осуществятся.

После ужина Олбал попросил Эдеарда уделить ему несколько минут, и они вышли в оранжерею. А ночном небе сияли Ку и Хоньо; особенно выделялся Хоньо, его пухлые рубиновые разводы переплетались с желтоватыми полосами, окружающими темный центр, куда, как говорили, попадают потерянные души. Такое проявление Хоньо одновременно с прибытием Небесных Властителей люди считали плохой приметой. А пять светящихся точек Небесных Властителей с каждой ночью разгорались все сильнее.

Эдеард следил за ними с некоторой тревогой. Предстоящий визит проводников душ обычно вызывал в его сердце радостное волнение, но теперь, узнав об истинной природе Братства, он был склонен поверить в дурные предзнаменования.

— У тебя все в порядке? — спросил Олбал.

— Да. Извини, просто предвыборная кампания отнимает много сил.

— Это я могу понять. Не хотел бы оказаться на твоем месте.

Эдеард через силу улыбнулся.

— Ты хотел меня о чем–то спросить?

— Да. — Олбал перегнулся через перила и посмотрел на Центральный канал. — Я понимаю, что это звучит глупо, и, вероятно, я поднимаю шум на пустом месте.

— И все же?

— Мой племянник, Констатин. Он приехал в Маккатран три недели назад. Он собирался провести переговоры и согласовать цены на яблоки и сливы урожая этого года. Обычно мы имеем дело с Гарроем из семейства Линселл, и я собирался продолжать сотрудничество.

— Семейство Линселл мне знакомо, оно поставляет на рынки Маккатрана большую часть фруктов.

— Да, так вот… дело в том, что Констатин пропал.

— Ты уверен, что вы не разминулись с ним в дороге?

— Он приезжал с Тораном. И как раз Торан сказал мне, что в один из дней Констатин не вернулся.

— Хорошо. Как это произошло?

— Констатин договорился встретиться с Гарроем во вторник за обедом в «Голубом лисе», неподалеку от Золотого Парка, и заключить новую сделку.

— Я знаю это заведение, — сдержанно заметил Эдеард.

— Он туда так и не пришел. Вечером Гаррой телепатически обратился в гостиницу, где остановился Торан, желая узнать, что случилось. Но того не было на месте. Торан полтора дня сам пытался отыскать Констатина, а потом обратился в участок констеблей района Йисидро. Там ему мало чем могли помочь, но дежурный сержант пообещал держать про–взгляд открытым. С тех пор мы о Констатине ничего не слышали.

— Понятно.

— Я не думал, что в Маккатране еще остались какие–то бандиты.

— Бандитов не осталось, — уверенно заявил Эдеард.

Очень странно. Но ведь несколько капитанов из районных участков уже докладывали, что число пропавших без вести людей за два последних года незначительно возросло. Хотя при таком наплыве людей, незнакомых с улицами Маккатрана, этого следовало ожидать.

— Но ведь дело было утром, Эдеард. Что могло с ним случиться? Торан проверил все больницы и даже кладбище.

Эдеард, стараясь побороть охватившую его неуверенность, положил руку на плечо Олбала.

— Я поговорю с капитаном участка. Сомневаюсь, чтобы они отнеслись к этому случаю как к первоочередному делу, но тут я могу кое–что сделать.

— Спасибо тебе, Эдеард. Ненавижу пользоваться семейными связями, но моя сестра не находит себе места от тревоги. Он ее единственный сын.

— Все в порядке.

Эдеард нахмурился, размышляя, что еще можно предпринять. Подобные случаи были редкостью для Маккатрана. Он знал одного человека, способного разрешить столь странную загадку, но это было бы смешно: она всего лишь вымысел из его причудливых снов. Однако она пользовалась методом исключения, чтобы определить подозреваемых, для чего собирала всю доступную информацию.

— Ты говорил, что они хотели заключить сделку на год. В этом есть что–то необычное?

— Не совсем. Обычно я пользуюсь услугами их агентов, они есть в каждой провинции. И Гаррой раз в год нас навещает, чтобы поддерживать личный контакт. Когда он приезжает в город, мы обычно с ним ужинаем. В деловых кругах это укрепляет доверие.

— Так в чем же отличие? Почему теперь раз ты послал Констатина?

— Ко мне обратились новые торговцы, желающие купить нашу продукцию. Они предложили хорошие цены, очень хорошие.

— Разве это плохо?

— Нет. И я действительно собираюсь продать им некоторую часть урожая. Но и с семейством Линселл я не собираюсь разрывать торговлю, они надежные покупатели, а я должен заботиться о будущем, тем более что у нас так много детей. — Он добродушно улыбнулся. — Новые торговцы приходят и уходят. И Констатина я послал отчасти для того, чтобы дать понять, что мы, хотя и хотели бы поднять цены на продукцию, не откажемся от сотрудничества с семейством Линселл.

— А что это за новые торговцы? — спросил Эдеард, уже подозревая недоброе.

— Они работают на здешнего поставщика по имени Уфал.

— Что–то произошло? — спросила Кристабель. Она сидела на кровати и смотрела, как Эдеард надевает свою шелковую пижаму. — И не говори «ничего». Ты молчишь с тех пор, как вернулся домой.

— Произошло, — сказал Эдеард, падая на кровать. Стены ничего не помнили. Киари и Манел сумели извлечь воспоминания, обычно остающиеся в структуре города. Он решил, что и ему не помешает выяснить, как это делается. — Извини, но новости не слишком приятные.

— Я уже большая девочка.

Он усмехнулся. Кристабель надела сегодня полупрозрачную черную ночную сорочку с очень глубоким вырезом. Даже после семи родов она сохранила стройность и сейчас, распустив волосы, выглядела очень соблазнительно. Она знала об этом, что подтверждала играющая на лице многозначительная улыбка.

— Я это учту, — ответил он, окидывая ее фигуру восхищенным взглядом.

— Кто–то умер?

— Нет. В Маккатране есть медиумы, не менее сильные, чем я. И их довольно много.

— Ага. Но в последнее время ты сам разыскивал сильных медиумов: это и Маркол, и Дженован, и еще та девочка, пришедшая к вам в прошлом году.

— Вики. Нет, дорогая. У них такие замыслы, которым мы не в силах противостоять.

— Почему? Что они задумали?

— То же самое, что пытались сделать Ранали и Овейн со своим «Единым народом». Только на этот раз речь идет не о верховенстве кровных кланов. Они полагаются на свои способности. Тот, кто обладает большей силой, тот и достоин управлять всеми остальными.

— Таких попыток было немало, но все они провалились.

— Я знаю. Но эти люди меня пугают. Овейн держал народ в подчинении, пользуясь оружием и страхом. Члены Братства обладают даром принуждения и не стесняются его применять. Кроме того, они овладели теми же приемами обращения с городом, что и я.

Кристабель не утратила спокойствия.

— Если они сильны своей численностью, ты сможешь устранить их по одному.

— Не получится, — огорченно вздохнул он. — Они не зря называют себя Братством. У них что–то вроде мысленного родства, наблюдать которое очень странно. Когда старик Чаэ нас тренировал, он добивался, чтобы про–взгляд каждого из нас постоянно ощущал присутствие остальных членов группы. В ячейке разработана более изощренная версия этой техники. Их никогда не удастся изолировать друг от друга.