— Вы, должно быть, очень довольны своими людьми, — сказал он достаточно громко, чтобы услышали все командиры, особенно из провинциальных отрядов. — Они действовали безукоризненно.

— Именно. — Ларош, улыбаясь, обвел взглядом всех собравшихся. — Все без исключения.

— И вы тоже, — сказал полковнику Эдеард. — По возвращении вам надо выставлять свою кандидатуру. Я думаю, жителям Лиллилайта будет приятно, что их в Совете представляет человек, сумевший добиться огромного успеха за пределами города.

Ларош почти смущенно пожал плечами.

— Это вызвало бы немалое удивление и радость старших членов моего семейства.

Эдеард широко улыбнулся.

— Вас никогда не считали паршивой овцой.

— Нет, во всяком случае, мне об этом не говорили. Но были и у меня не самые удачные моменты.

— Как и у всякого из нас. Но мне кажется, вам надо обдумать такую идею.

— Маккатран никогда не отпускает нас от себя, не так ли?

— Верно. — Эдеард вздохнул. — Как ведет себя наш пленник?

— Пока тихо.

Ларош кивнул в заднюю часть шатра, и они вместе вышли наружу, откинув полотнище. Поставленные вокруг палатки образовали позади штаба небольшое закрытое пространство. В центре его стояла одна узкая и высокая палатка. У входа дежурили два пожилых закаленных солдата, которым Ларош безоговорочно доверял. Ген–волки сразу же натянули поводки и подозрительно обнюхали Эдеарда.

— Знаете, что меня удивляет? — заговорил Ларош. — Бандиты долгое время безнаказанно разоряли селения. И каждый из уцелевших жителей рассказывал о каком–то ужасном оружии. Но мы видели только бандитов, вооруженных обычными пистолетами.

— И это неплохо, — сказал Эдеард, глядя прямо перед собой. — Неужели вам бы хотелось, чтобы такое оружие существовало на самом деле? Чтобы кто–то всего за минуту мог уничтожить целый взвод?

— Нет. Нет, я бы этого не хотел.

— И я тоже.

— Я даже не представляю, чтобы кто–то смог создать нечто подобное. Даже гильдия оружейников.

— Верно, — согласился Эдеард. — Им это не под силу. Обычная выдумка, басня, какие люди рассказывают о давно минувших днях.

— Как и о высылке. Знаете, я уже не могу вспомнить, как выглядел Овейн. Он, должно быть, вместе со своими дружками уехал далеко от Маккатрана. Его больше никто не видел.

— Поражение на выборах нелегко перенести. Кому же понравится жить прошлым, когда у нас появилось будущее.

— А какое оно?

— Это неизвестно, как и всегда, но будущее у нас есть.

Полковник поджал губы и вошел в одиноко стоящую палатку.

В самой середине стоял Гилморн, а кроме него в палатке присутствовали Динлей и Маркол. Из всех странностей, сопутствующих возможности возвращать время назад, одна поражала Эдеарда сильнее всего: видеть живыми людей, погибавших у него на глазах. Вот и Гилморна он убил, да еще таким способом, о котором не хотелось вспоминать.

Но сам Гилмор, как и все возвращенные к жизни люди, ничуть не изменился. Хотя, надо сказать, у Эдеарда и не было возможности как следует изучить противника. При их предыдущей встрече это круглое лицо с приметным носом искажала гримаса боли из–за ног, раздробленных огромным валуном. Теперь же Гилморн выглядел усталым и сердитым. Но никак не побежденным. Под его мысленным щитом все еще пылало, пробиваясь наружу, откровенное негодование, в основном, как подозревал Эдеард, питаемое высокомерием отпрыска благородного семейства.

Кузнец вышел из палатки перед самым их приходом — он проработал целый час, но теперь запястья и щиколотки Гилморна надежно сковывали металлические кольца, соединенные между собой крепкими цепями. Никаких сложных замков, открывающихся при помощи телекинеза. Металлические оковы мог снять только кузнец или кто–то, обладающий огромной силой. На это был способен Эдеард, вероятно, Маркол и еще несколько человек на всей Кверенции.

— А, любимчик Финитана, — презрительно бросил Гилморн. — Я мог бы и догадаться.

— Извини, что я пропустил предыдущую встречу в долине у горы Алвайс, — с серьезным видом произнес Эдеард.

Гилморн окинул его изумленным взглядом, но промолчал.

— Итак, кто же ты такой? — спросил Эдеард. — Это, конечно, теперь уже не важно, но в Эшвилле ты так и не назвал мне своего имени.

— А что, тебе обязательно надо заполнить протокол?

— Ты ведь понимаешь, что все кончено, верно? Ты последний из них. И даже если у Единого Народа в Маккатране остались еще сторонники, они будут отрицать всякие связи с такими, как ты. Семейство Гилморн после высылки Таннарла утратило свое положение в городе и теперь отчаянно пытается его восстановить. Они тебя не примут. Можешь, конечно, попытать счастья с подручными Буата, которых выгнали из города. Но они так и не сумели приспособиться к новой жизни, за последние два года больше дюжины отправлены в шахты Трампелло. У них там собралась неплохая компания, включая и моего старого приятеля Арминеля. А дружка Овейна, управляющего шахтами, мэр Финитан заменил другим человеком, построже.

Гилморн взмахнул руками, так что зазвенели цепи.

— И это все на что ты способен, Идущий–по–Воде, издеваться над своими жертвами?

— А ты? Провоцировал того, чью деревню ты уничтожил?

— Туше.

— Ты сам вывел меня на эту дорогу. Чему я рад.

— Как рада Ранали и другие, развлекаясь с Салраной. Я слышал, она пользуется большой популярностью. У нее обширная клиентура, да еще среди нужных людей, как я понимаю.

Рука Динлея легла на плечо Эдеарда.

— Давай–ка я с ним разберусь.

— Ты? — Гилморн пренебрежительно усмехнулся. — Евнух выполняет грязную работу для Идущего–по–Воде? Как мило.

Лицо Динлея под очками вспыхнуло румянцем.

— Я не…

— Достаточно, — остановил их Ларош. — Идущий–по–Воде, у вас есть серьезные вопросы к этому ублюдку? Мои люди смогут выбить из него ответы. Понадобится некоторое время, но они весьма настойчивы.

— Нет, — сказал Эдеард. — Ничего важного он сообщить не может. Мне было интересно, почему он продолжал воевать, но теперь это понятно.

— В самом деле? — воскликнул Гилморн. — И почему же?

— Потому что всего остального я тебя лишил. Тебе ничего другого не осталось. Без своих покровителей ты пустое место. Ты настолько ничтожен, что не можешь придумать, чем еще заняться. Когда твоя жизнь подойдет к концу, тебе нечего будет предъявить, ты ничего не достиг, и твоя душа никогда не попадет в Ядро. Эта Вселенная скоро забудет о твоем существовании.

— Так вот зачем ты пришел, чтобы меня убить. Месть Идущего–по-Воде. Ты ничем не лучше меня. Овейн не был изгнан. Я знаю, что ты убил его и всех, кто с ним был. Не стоит считать, что ты настолько выше всех остальных, что имеешь право их судить. И ты напрасно говоришь, что я ничего не создал. Я создал тебя. Без меня ты остался бы деревенским мальчишкой и со временем обзавелся бы толстой женой и десятком хнычущих детишек, копающихся в грязи ради пропитания. Но этого не произошло. Я выковал настоящего правителя, такого же безжалостного, как Овейн. Ты сказал, что я больше ни на что не годен? Посмотри на себя. Ты потерпишь рядом с собой тех, кто не поддерживает твои идеи? Разве это не тот же порядок, что ты так презираешь?

— Я поддерживаю закон, перед которым все должны быть равны. Я подчиняюсь результатам выборов.

— Слова, слова. Истинный политик Маккатрана. Да смилуется Заступница над твоими противниками, когда ты станешь мэром.

— До этого еще очень далеко, да и то, не знаю, пойду ли я на выборы.

— Пойдешь. Потому что я бы так и сделал.

Плащ Эдеарда всколыхнулся с медлительностью и плавностью джамоларового масла. Он достал из кармана документ и развернул его.

— Это приказ, подписанный мэром Маккатрана и заверенный губернаторами провинций, направившими отряды милиции на борьбу с бандитами. Принимая во внимание твою многолетнюю преступную деятельность, было решено не доставлять тебя в город для проведения суда.

— Ха, смертный приговор. Да вы ничем не лучше завербованных нами дикарей.