— В нем нет смысла после возвращения Небесных Властителей, — сказала Кристабель. — И я никогда не забуду тот день. Мы ведь тогда впервые встретились.

— Похищение Мирнаты, — вспомнил он некоторые подробности. Он не думал об этом деле уже давным–давно, несколько десятков лет, а то и больше. — Байз держал ее в «Доме голубых лепестков».

— Мы так и не узнали, кто стоял за этим похищением, а держали ее в Фиакре.

Он знал. «Овейн и его клика приказали похитить девочку, но я так и не смог признаться в этом Кристабель. Тогда пришлось бы объяснять, что в конце концов произошло с Овейном, и Байзом, и — прости, Заступница — с госпожой Флорелл. И почему их необходимо было уничтожить. Что бы она сказала, если бы узнала этот секрет? Что бы сделала? И как бы поступил каждый из них?»

— Проснись, — насмешливо окликнула его Кристабель. — Мы уже приехали.

— Я не спал, — возразил он, когда гондола коснулась причала.

Изогнутые башни Эйри над каналом вонзались в безоблачное летнее небо. Все, кто сегодня решил уйти с Небесными Властителями, уже поднялись на верхние площадки башен. На улице стоял Маттюэль и несколько родственников третьего поколения. Они смотрели вниз на причал и готовили третьи руки, чтобы поднять Эдеарда и Кристабель. Все они шли прямо по поверхности канала вслед за гондолой. Все были достаточно сильны, чтобы это сделать.

На улицах между башнями толпились люди, съехавшиеся со всего мира, чтобы почтить Идущего–по–Воде и попрощаться. Они приветствовали его криками и энергично махали руками. Хор послушниц на ступенях храма Заступницы начал петь. Гимн сразу же подхватил весь город.

Заслышав пение, Эдеард попросил Маттюэля немного задержаться, чтобы в последний раз насладиться музыкой. Это был «Сладостно–горький полет», последнее и лучшее произведение старого музыканта Дибала. Простая и проникновенная песня стала традиционным прощальным гимном с тех пор, как сам Дибал ушел за Небесным Властителем восемьдесят лет назад.

— Наконец приличная песня, — пробормотал Эдеард, когда пение умолкло.

Люди вокруг склонили головы и замерли в традиционной минуте молчания.

— Бедный Дибал, ему бы это очень не понравилось, — весело заметила Кристабель.

— Да. Обязательно расскажу ему, как только мы доберемся до места.

Среди собравшихся у башен людей присутствовали и их друзья, и Эдеард приветствовал знакомые лица слабым взмахом руки. Салраны среди них не было, и, думая о ней, Эдеард до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя за прошедшие столетия боль немного притупилась. Салрана последовала за Небесным Властителем десять лет назад. Из оранжереи особняка Эдеард следил за полетом Властителя, с тревогой гадая, примет ли он душу Салраны. И был очень рад, что это произошло. Они так и не сумели помириться, но к концу жизни Салрана смогла достичь самореализации.

Ранали тоже ушла, до самого конца оставаясь высокомерной и враждебной по отношению к нему. Она достигла многого, хотя и продолжала собственный путь. Ее бесчисленные потомки с успехом расширяли прибыльные предприятия, тем самым увеличивая ее влияние.

Плавный подъем продолжался, и Эдеард прикрыл глаза. «Сейчас я должен сделать выбор. Я прожил неплохую жизнь, и доказательство тому — сегодняшний день. Жизнь не совершенна, но она и не может такой быть. Надо ли возвращаться назад и все начинать сначала? И какой смысл? Я знаю, что снова сумею прожить эти столетия только в том случае, если сделаю все иначе. Наверное, теперь придется вернуться во времена, предшествующие смерти Овейна. Я мог бы опять оказаться в Эшвилле и предотвратить гибель своих родителей. И Салрана не попала бы под влияние злых сил…» Он покачал головой, ощущая лишь легкое сожаление. Эта жизнь ему не подходит. Слишком много несчастий в той или иной форме пришлось бы вынести снова, чтобы последние два столетия можно было жить в мире и спокойствии. Он не станет менять жизнь, чтобы сделать ее более терпимой. Риск слишком велик.

«Я приму покровительство Небесного Властителя».

Центральная винтовая лестница башни была слишком тесной, чтобы вместить всех его сопровождающих, и эту почетную обязанность он доверил Маттюэлю, идущему рядом с самой Пифией. Хонали несла свою бабушку, а остальные родственники ждали у подножия башни.

— Великая Заступница, я не был здесь с того дня, когда ушел Финитан, — сказал Эдеард, когда они поднимались наверх.

— Да, отец.

— А знаешь, это та самая башня, с которой меня сбросили сообщники Овейна.

— Знаю, отец.

Эдеард с мягкой улыбкой миновал последний поворот и прищурился от яркого солнца. Восемь высоких шпилей по краям площадки слегка загибались внутрь. Ветер, как и всегда, был здесь сильнее, чем на улицах внизу, и тихонько посвистывал, пролетая между шпилями.

Вокруг выхода с лестницы столпилась стайка послушниц и матушек, и все с нескрываемым беспокойством следили, как Идущего–по–Воде устраивают на груде мягких подушек. Они доставили сюда тех, кто решил сегодня уйти вместе с Небесным Властителем, и таких собралось пятьдесят человек. Почти все лежали и сидели на подушках, но некоторые упрямо настаивали на том, чтобы встретить Властителя стоя.

— Наконец–то и ты здесь, — заговорил с ним Максен.

Эдеард поднял два пальца, приветствуя старого друга, и при этом удивился, как удалось послушницам и матушкам поднять по узкой лестнице огромное тело главы Сампалока. Максен давно стал совершенно круглым и уже четыре года не мог без посторонней помощи подняться с кровати.

Эдеард окинул взглядом остальных друзей. В финальное путешествие они отправятся все вместе, и это наполняло его душу радостным волнением. Кансин, ужасно исхудавшая, лежала на подушках рядом с Максеном и дышала с огромным трудом. Динлей, конечно же, стоял. Он выглядел изможденным, но спину держал прямо, а его мундир главного констебля был безукоризненно отглажен и вычищен. Он решил уйти один. К великому удивлению друзей, его последний брак длился уже тридцать два года (рекорд), но его жена была на восемьдесят семь лет моложе мужа.

— Всегда вместе, — сказал Эдеард.

— Несмотря ни на что, — хором подхватили друзья.

Пифия поклонилась Эдеарду.

— Идущий–по–Воде, пусть сама Заступница благословит твое путешествие. Скоро Она сама будет приветствовать тебя, я уверена. Ты совершил великие деяния на благо этого мира. Ядро с нетерпением ждет тебя, как и твои друзья, что уже ушли раньше. Ты уходишь, унося вечную благодарность всех жителей Кверенции, ради самореализации которых ты так старательно трудился.

Эдеард взглянул в ее лицо — доброе и строгое, как подобает Пифии, но излучающее печаль. Печаль, распространявшуюся далеко за пределы башни. «Сказать ей?» Он почему–то побоялся вызвать неодобрение этой женщины и просто поблагодарил ее.

Послушницы и матушки стали спускаться с площадки. Максен с довольным видом заворчал и откинулся на подушки.

— Ну вот, у нас есть еще минутка. Кто–нибудь прихватил пиво?

— Я думаю, ты выпил уже достаточно, дорогой, — донесся слабый телепатический упрек Кансин.

Эдеард видел, как судорожно втягивает она воздух, и понимал, что Кансин удерживает жизнь лишь силой воли. Динлей подошел к Эдеарду и присел на корточки. Линзы в его очках стали такими толстыми, что практически превратились в шары. Динлей почти полностью ослеп и передвигаться в последнее время мог только при помощи про–взгляда.

— Как ты думаешь, Бойд добрался туда? — спросил Динлей.

Эдеард задумчиво улыбнулся.

— Если его там нет, придется нам организовать поиски по всей Бездне.

— И Небесный Властитель нам поможет, — телепатировала Кансин. — Бойд заслуживает места в Ядре.

— Какое удивительное путешествие нас ожидает, — заговорила Кристабель. — Путь через Вселенную как грандиозное кругосветное плавание.

— Да, любовь моя, это будет замечательно.

Он увидел, что ее голова повернулась к нему, а глаза сузились, и в них мелькнуло прекрасно знакомое выражение.

— Что–нибудь не так?