— Опять они тут, — недовольно пробурчал он, поправляя латунную звезду на жилете. — Вчера приставали к Палмеру, сегодня за меня, видать, решили взяться. Пива не дадут попить спокойно. Пойду потолкую с ними.

— Кто такие?

— Да ищейки из Колорадо. Вон они сидят в уголке, зовут меня. Самим им сюда подойти, конечно, гордость не позволяет.

Гончар не стал оглядываться, чтобы рассмотреть сыщиков. Он сидел спиной к выходу и мог наблюдать за происходящим, глядя в зеркальную витрину бара. Угол салуна отсюда не просматривался, но если оттуда кто-то выйдет, Степан успеет его заметить. Это хорошо. Плохо то, что сам он не успеет дойти до выхода. Они сидят ближе к двери и перехватят его.

"Кажется, поиски техасской нефти придется отложить", — подумал он.

Гончар вытянул из кармана рубашки тонкую сигару и отрезал кончик складным ножом. Чиркнул спичкой, затянулся и выпустил облако дыма. После всех этих манипуляций открытый нож незаметно оказался в рукаве. На всякий случай. Он не знал, как здесь принято арестовывать. Однажды в Юте Гончар помогал местному шерифу задерживать беглого каторжника. Тому связали и руки, и ноги, да еще пропустили веревку вокруг шеи и привязали к щиколоткам, так что бедолага не мог и шелохнуться. Опутанного веревками, его закинули в фургон и отправили к месту судопроизводства, в Орегон. Позже Степан узнал, что парню все равно удалось выпутаться и сбежать, прихватив все, что было в фургоне. "Наверно, он припрятал нож в рукаве", — сказал тогда шериф из Юты. И Степан запомнил эти слова. Он старался запоминать все. На всякий случай.

Впрочем, пока он еще не был опутан веревками, и наручников на запястьях тоже пока не наблюдалось. Зато наблюдались неприятные перемены в окружающей обстановке. Трое пьяниц, сидевшие за стойкой бара, вдруг соскочили с высоких табуретов и, оглядываясь, побрели к выходу. Бармен зачем-то снял с верхней полки хрустальный кубок, приз за меткую стрельбу, и принялся протирать его тряпкой, а потом поставил не на старое место, а куда-то под кассу. В зеркале Степан видел, что распашная калитка салуна качается туда-сюда. Наконец входная дверь гулко хлопнула, выпустив на улицу последнего посетителя. В салуне остались только Гончар и трое за угловым столом.

"Да, давненько в нашем городе не было слышно выстрелов", — подумал Степан, стараясь унять легкую дрожь в груди. Его всегда немного знобило перед схваткой.

Он подошел к стойке и бросил монету на блюдце для мелочи.

— Налей-ка мне еще пива, старина.

Бармен поставил перед ним полную кружку, боязливо скосив глаза.

— Не нравятся мне эти приезжие хмыри, — пробормотал он. — Не к добру такие гости. Сдается мне, они тут кого-то поджидают. Шли бы вы домой, мистер Такер.

— Я жду, когда шериф вернется со станции. Он собирался перекинуться со мной в картишки.

— Палмер давно вернулся, — сказал бармен. — Дилижанс проехал час назад. Если вам нужен шериф, он наверняка сейчас сидит у себя в участке.

— Спасибо, старина.

Гончар не прикоснулся к пиву, дымя сигарой. Шериф приехал. Вчера с ним говорили сыщики. И сегодня он попросил, чтобы Гончар подождал его в баре.

Степан увидел свое отражение в зеркальной витрине, между бутылками. Лицо его казалось красным, словно он вошел в теплый салун с мороза. "Вот, значит, как я выгляжу, когда начинаю кипеть от злости, — подумал он. — Видел бы меня сейчас Майвис. Замучил бы насмешками. Ему-то что, у него морда кирпичная, злись не злись, ничего на ней не видно. Хорошо быть краснокожим… Нет, надо сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Надо успокоиться. Не ожидал, что шериф такой мудак. Зачем он меня подставил? Неужели из-за премии? А что тут удивительного? Приехали сыщики, показали афишку с моим портретом. А если один из этих ребят — Штерн, то он мог еще и порассказать о моих злодействах, сколько шерифов я перебил за последний год… Кстати, о Штерне. Если он здесь, то я могу с ним рассчитаться. Все складывается просто отлично".

Он немного развернулся, чтобы видеть тех, кто расположился в углу. Нет, Штерна среди них не было. Рядом с Кевином сидел тип, которого довольно точно описал конюх, — узко посаженные глаза, длинный нос, тонкие губы растянуты в улыбке. Второй сыщик был плотным, с обритой головой. Под мясистым носом — лихо закрученные усы.

Они увидели, что он смотрит на них, и замолчали. Кевин поправил латунную звезду и откашлялся, собираясь что-то сказать. Но не успел.

Гончар выхватил оба своих револьвера и направил стволы на сидящих в углу.

— Спокойно, Кевин, — сказал он. — Руки на стол. Все трое, руки на стол. Пожалуйста. Вот так. А теперь встаньте.

— Такер, ты что? — дрогнувшим голосом спросил помощник шерифа.

— Потом объясню. А сейчас, джентльмены, пожалуйста, расстегните ваши оружейные ремни. И пусть все, что на них висит, упадет на пол.

— Питерс, не дури, — спокойно, продолжая улыбаться, произнес длинноносый. — Мы тут не для того, чтобы с тобой стреляться.

— А никто и не будет стрелять, если вы будете вести себя хорошо, — сказал Гончар, медленно отступая к лестнице, ведущей на второй этаж.

Он подозревал, что на выходе его может ожидать шериф. Поэтому лучше воспользоваться другим путем отхода.

Оружие с лязгом свалилось на пол.

— Что дальше? — спросил Кевин. — Стивен, брось. Давай все обсудим.

— Чуть позже. Сначала, ребята, перейдите за соседний столик. С поднятыми руками, пожалуйста.

Когда они, прижимаясь к стенке, отошли от своего стола, Степан разглядел, что у обоих под пиджаками блестят наручники.

— Кевин, к тебе еще одна просьба. Ты умеешь пользоваться браслетами? Надень их на этих джентльменов.

— Это уж слишком, Стивен! — возмутился Кевин. — Ты делаешь меня сообщником!

Гончар резко выбросил вперед руку, и все трое отшатнулись, испуганно отворачиваясь от револьвера.

Бритоголовый прошипел:

— Делай, что он приказывает! Все равно ему некуда деваться!

"А ведь он прав, — подумал Гончар, краем глаза следя за входом. — Деваться-то некуда. В лагере они меня достанут. Уехать куда глаза глядят? Догонят по следу. Мне некуда деваться, потому-то они и ведут себя так спокойно. Кажется, у меня нет выбора. Их надо убить. Они тут чужие, и никто не загорится желанием отомстить за них. А Палмер не решится меня преследовать. Это не входит в его обязанности. Да, их надо убить. Так на моем месте поступил бы каждый".

Наручники щелкнули на запястьях сыщиков.

— Кевин, возьми из буфета пару бутылок виски, — приказал Степан. — И три стакана. Наливай. А теперь дай ребятам выпить. И выпей сам. До дна. Я сказал, до дна!

"Шериф с помощниками наверняка сейчас караулит выход, — думал Гончар. — Если он услышит выстрел или какой-нибудь шум, вся команда ворвется сюда. Мне нужно выдержать здесь минут двадцать, пока их не развезет. Это реально? Зависит от качества виски".

После третьего стакана сыщики начали громко икать, а Кевин опустился на пол, обхватив голову руками.

— Эй, Кевин, не время отдыхать! — прикрикнул на него Степан. — Ступай к шерифу. Скажи, что я взял в заложники этих парней. Если хоть одна собака зайдет в салун, я пристрелю сначала их, а потом всех остальных. Ты все понял?

— Да наплевать, — ответил помощник шерифа, с трудом вставая на ноги. — Перебей хоть весь город, мне плевать. Палмер заварил эту кашу, пускай сам и расхлебывает.

Он, шатаясь и натыкаясь на столы, добрался до выхода. Было слышно, как он упал на крыльце и, ругаясь, скатился по ступенькам.

"Еще какое-то время шериф будет ломать голову, — подумал Гончар. — Вряд ли он знает, как надо вести себя при захвате заложников. Интересно, а были такие случаи до меня? Вот так и рождается американская история".

Степан повернулся к бармену. Тот, белый как мел, стоял за пивным бочонком и не отводил глаз от револьверов.

— Все хорошо, старина, — сказал Гончар. — Наверху есть кто-нибудь?

"Идиот! С этого надо было начинать!" — запоздало обругал себя он, услышав, как на галерее второго этажа скрипнули половицы.