- Завтра расскажу. Хм-хм.
- Ну, бабушка. – старушка еще раз посмеялась любопытству дорогой внучки.
- Иди, тебя уже ждут.
Женщина выпроводила Агату и, всучив ее под опеку волка, отправилась к себе в дом размышлять о голосе крови. Забавно. Видимо, в девочке он лишь послушно дремлет до поры до времени, ожидая своего часа, и что-то ей подсказывало – час настал.
А сквозь зеленые кущи, непосвященные в мысли хозяйки лесной опушки шли двое. В этот раз молчали, позволяя наслаждаться себе таким безмолвным обществом друг друга. Пару раз волк задиристо толкнул девочку, и та ответила на провокацию, щипая хищника и отбегая от него в сторону. Им было весело, и все было бы очень хорошо, как вдруг, раздался… выстрел. Волк встрепенулся, и когда Агата посмотрела на него, возле нее вновь стоял четвероногий хищник.
- Это ведь охотники?
- Да. Дальше пойдешь сама. Иди прямо не сворачивай. Главная дорога там. – прорычал волк, вновь вспомнив о недремлющем двуногом враге, пахнущем мертвым дымом. Он хотел бежать туда, где послышался гром человеческих орудий, однако его еще не надолго задержали.
- Постой. А если с тобой что-то случится? – волк оглянулся. Лишь едва оскалившись, он бессловно помчался в чащу навстречу врагу.
Волнуется. За него. Пускай еще чуток понервничает.
Так и оставшейся без ответа Агате ничего не оставалось как отправиться домой. Ее не очень волновала предстоящая встреча с отцом, поэтому девушка даже не заметила, как избежала ее. Сердитый Ганс пришел домой позже дочери, да и уставшим к тому же. Злой как пес, бубня под нос «этот черт, этот черт», мужчина скрылся в своей спальне и до самого утра не выходил оттуда, как ни старалась Хильда выманить своего мужа на ужин.
А поздно ночью, когда деревня уже спала глубоким сном, из леса донесся вой, да такой знакомый, что волновавшаяся Агата наконец-то успокоилась, перестав ворочаться в кровати. А довольный волк не успокаивался, и почему-то порой девушке казалось, что она слышит в его ночном вое свое имя. Агата была рада его услышать. Он был жив, и завтра им вновь предстояло встретиться. И слушая как убаюкивающе бьется ее сердце, она уснула, вопреки яростным крикам из-за стены.
- У-у-ух! Черт!
- Ганс, спи милый. Все хорошо.
- Нет, Хильда, ты слышишь. Этот волк надо мной издевается! Ну погоди, чертяга, я еще повешу твой хвост у себя на двери. Ух, будь он проклят!
А в ответ лишь слышалось протяжное « Ау-у-у-у-у-у-у-у», навеянное голосом волчьего сердца.
====== Великие решения или странные ощущения ======
- Доброе утро, Агата. – послышалась девушке знакомая речь.
Подняв глаза, обладательница этого имени увидела, как во двор входят товарищи ее отца. И если Хюберту дочь Ганса улыбнулась той простодушной улыбкой, выдававшей в ней чистоту и невинность помыслов, то вот мрачный Вольф, удостоивший ее кивком головы, да внимательным взглядом, вызвал у нее совершенно иные чувства.
Почему-то ей всегда хотелось уйти подальше от этого старика. Почему? Быть может что-то чувствовал этот невинный цветок юности. Что-то такое, что читалось по бездушным серым глазам мужчины. Все могло объясняться куда проще – теперь перед ней был не просто товарищ ее отца, а еще и враг ее хорошего друга.
- Ты как всегда усердно трудишься. Как говорится, утренний час золотом во рту горазд! – задумчиво глядя на Агату, проговорил Хюберт.
Стоящий рядом Вольф оглядел своего подмастерья. Может тот и был талантливым молодым охотником, но, видимо, ни одному мужчине еще не удалось уйти от колдовских чар прекрасных юных дев.
- Матушка попросила подмести. Я и… подметаю. – замялась было Агата, ибо как-то странно на нее смотрел молодой охотник. Для привыкшей к неласковому обращению Ганса да к ехидным насмешкам Вильгельма, девушке было не по себе от такого внимания со стороны мужчины. – Е-если вы ищите отца – он дома.
- Ах… ну да.
- Я вас провожу. – сказала девушка, поймав на себе изучающий взгляд старика Вольфа. И что он на нее так смотрит? Агата подозрительно прищурилась, выдав отличительную черту своего характера, и, заметив искры бесстрашия в темных глазах девушки, старик лишь двусмысленно улыбнулся. – Идемте.
- Разумеется.
- Правда? Ты нас проводишь? Ты такая добрая… – добавил простодушно ничего не заметивший Хюберт. Молодой человек еще о чем-то стал говорить с Агатой, рассуждая о ее умении готовить и вести хозяйство в доме, и пока эти двое боли поглощены заливавшим им щеки румянцем, Вольф вновь вспомнил о прошлом.
- Хм… Кровь от крови, Энхен.
Через пять минут за обеденным столом в доме Ганса собралась гильдия охотников – гордость деревни, что неустанно вела борьбу с подступавшим вплотную лесом. Помимо хозяина дома, Хюберта и старого охотника, за столом собрались еще несколько мужчин. То были дровосеки и старейшина деревни, уже несколько лет управлявший местным советом. В таком составе им предстояло решить один немало важный вопрос, на обсуждении которого решил поприсутствовать и Вильгельм. Может, юноша и не имел пока никакого отношения к великому промыслу отца, да и не прославился никакими делами во благо деревни, ему как мужчине позволили остаться. Гордо задрав нос к верху, подросток чувствовал себя на седьмом небе от счастья, ведь когда об этом узнают местные девицы, даже прекрасная Матильда попытается соискать его общества. Хм… Ведь он, как никак, но будущий охотник!
- Хюберт. – не глядя, молчавший Вольф одернул своего ученика. – Кого ты там выглядываешь?
- А? Да нет, так задумался. Простите, господин Вольф.
- Я прошу внимания! – недовольно теребя ус, слово взял хозяин дома. – Для вас всех не секрет, как обстоят дела.
- Ты о том, что олени пришли с северных границ? Я видел намедни олениху. Думал это наоборот хорошо. Скоро сезон и….
- Нет… Я говорю о другом. – мужчина закусил губу, да так, словно ему было стыдно признаваться в том, что он собирался сказать. – Волки. Черт... Они возвращаются.
- Волки
- Что?
- Не может быть...
В доме охотника повисла угрожающая тишина. Казалось, довольствуясь спокойной праздной жизнью человек уж и забыл об опасности никогда не дремлющего леса.
- Волки? О чем ты? – старейшина, совладав с собой, продолжил череду вопросов, вернув соратников из задумчивого молчаливого небытия. – Как? Кроме «серого черта» здесь не было волков уже лет эдак….
- Да. Что за околесицу ты несешь, Ганс? – встрял один из дровосеков. – Видать, чертяга так тебя достал, что ты теперь повсюду видишь волков.
- Черт дери, я готов кровью подписаться под каждым своим словом!
- Ага. Я помню очень хорошо… «Сохатые, сохатые». – мужчина приставила к голове руки и, изобразив таким способом рога, попыталась состроить из себя благородного оленя. Помнившие не понаслышке об одной давней истории мужчины невольно прыснули со смеху. Ганс медленно стал наливаться пунцовой краской от злости. – Сколько оленей ты тогда усмотрел?
- Спроси иначе. Сколько волков ему теперь примерещилось?
- Аха-ха-ха.
- Ах вы… Ах вы… – хлопнув по столу, Ганс ознаменовал – его чаша терпения переполнена, и большего он терпеть не намерен.
Бурю в стакане свел на нет мрачный старик своим тихим словно мертвым голосом. Стоявший поодаль, не снявший своей шубы и опиравшийся на свое верное ружье, он повидал на своем веку достаточно, чтобы заткнуть каждого из этих сопляков. Едва выпрямившись, старик вытянулся до потолка и заговорил.
- Как же вы обленились! Полагаю, Вы господин Освальд, уже и забыли как ружье держать в руках? А вы, сопляки? Горло бутылки, да нагретая бабой постель вам нравятся куда больше, – слова старика подействовали отрезвляюще, заставив стихнуть волне бурного веселья или же негодования. – Волки возвращаются. Я видел следы. Надеюсь, мое слово что-то еще значит. – в ответ все лишь молча пригнули головы. Раз Вольф так говорил, значит оно так и было. Ведь все знали, старый охотник всегда избегает двух вещей: бросать слов на ветер, да тратить порох попросту. Вольф продолжил. – Если мы допустим возвращение стаи, то вам придется забыть о всех благах спокойной жизни. Что, Карл? Твои свиньи прекрасно плодятся в своем свинарнике, так что там места уже мало? Голодная стая прожорливых голодранцев тебе с этим поможет. Что Хюберт, Генрих и Ян? Веселье в кабачке, да молодые девицы куда привлекательней? Все это будет в опасности. Волки не оставят ничего. Лес... не оставит ничего.
