– Гер Рихард, во имя Ожта вы должны поговорить с ним.

– И что же я ему скажу? – устало вздохнул Рихард, надеясь, что заботы о Калебе с женитьбой хоть отчасти перелягут на другие плечи. – Как именно спать со своей женой? Как жаль, что в книге круга об этом ни слова… Да и с пастором о том не поговорить. А-а-ах, – вздохнув, мужчина потер переносицу, мечтая поскорее остаться одному. –

Я принял предложение твоего отца, переживавшего, что его набожная доченька засидится в старых девах. И? Не прошло и месяца, а ты уже жалуешься на своего мужа? Кажется, ты сама желала брака именно с моим сыном. – Рихард вновь улыбнулся, не улыбаясь. – Мои поздравления – мечты имеют свойство сбываться.

Уязвленная девушка поджала губы. Ее стыдили да так беспощадно, но она не знала, к кому ей еще обратиться.

– Вы не понимаете… Он… Ваш сын…

– Стерпится – слюбится, – добавил Рихард, понимая, что слегка перегнул палку. – Это Калеб. Он всегда таким был. Инфантильным, капризным… Женщины это называют романтичностью, а мужчины безхарактерностью… Горбатого, видать, могила исправит. Эх… А ведь я так надеялся, что дело удастся выправить браком, – добавил он в полголоса, сокрушительно вздохнув. – Прояви терпение. Время стачивает самые острые углы. Калеб рано или поздно повзрослеет и, того глядишь, отнесется… К вашему священному браку с большей ответственностью, – надеясь, что разговор окончен, Рихард вновь взял книгу.

– У меня есть подозрения, что он с кем-то встречается… За моей спиной… Если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю.

– Калеб? – Рихард усмехнулся. – Смешно.

– Я нашла это в сарае. – Магда вытянула вперед руку, показывая что-то на ладони, и свекру на мгновение стало не до смеха. Он подошел и, разглядев круглую, резную, деревянную пуговицу, закатил глаза. Женщины!

– Простая пуговица. Может, Гретта потеряла.

– Может, Гретта потеряла не только пуговицу, но и рассудок, а то и невинность, спутавшись с вашим сыном? – прошипела девушка, заставив мужчину задуматься. – Она тут каждый день хозяйничает по дому… Может, вы сами не заметили, что ваш сын… Под вашим носом… При живой жене…

От переполнявших ее чувств Магда не договорила. Рихард долго молчал, взешивая каждое слово невестки. Раньше ему не приходило в голову, что сын, по сути, лет пять как был взрослым мужчиной, и мог за это время заиметь какие-то связи. Это могло бы объяснить его упрямство во вопросах женитьбы, но Калеб… Про другую избранницу Калеб ему ничего не сказал, хотя он и поинтересовался, видя такое лютое упрямство. В конце концов, это было до брака, а для того, чтобы ходить налево – его отпрыск был, в определенном смысле слова, труслив. Он с детства знал, что за проступки перед кругом Ожта нужно платить кровью, а то и жизнью. Он видел казнь собственной матери. Жестокая расплата останавливала многих мужчин от познания чужого тела, и этот факт снимал с Калеба все подобные подозрения.

– Не пойман не вор… – выдавил Рихард из себя, намекая на бездоказательность слов Магды. Уж он знал, что женщины мастерски умеют накрутить себя, раздув из мухи слона, а из потеряной пуговицы целую измену. – Ты знаешь, чем могут окончиться подобные обвинения? Предательство – самый страшный из грехов. Нечестивцев, изменившим мужьям и женам, забивают камнями, – назидательно напомнил он невестке.

– Думаете, я пытаюсь оговорить вашего сына? Я – дочь честного человека, Гер Рихард. И ваш сын, возможно… Вы должны повлиять на него. Если вы честный человек, то…

Невестка просила, видимо, какого-то серьезного разговора, надеясь, что как отец, Рихард сможет что-то растолковать своему сыну, а он не хотел… Что он должен сказать Калебу? Как овладевать своей женой в спальне? Не те у них были отношения, а Магда мастерски подкладывала под одну проблему другую, намекая о возможном предательстве…

Измена… Однажды Рихард на свое несчастье раскрыл тайну своей жены. Пережив тот ужасный день, он более не желал повторения, даже если что-то подобное имело место быть… Калеб все же был его сыном. Единственным сыном. С грустью он посмотрел на Магду, искавшую у свекра защиты. Когда-то он тоже терзался в подозрениях, ревновал… Все же предательство – самый страшный из грехов; повторил он вновь про себя, не зная как лучше поступить. И чего стоило Калебу на ночь целовать свою жену в лоб. Глядишь, та бы и успокоилась.

– В честности нет чести, иногда. – Рихард широко прошелся по комнате и потер мощный подбородок. – Если я – честный человек, я должен поднять этот вопрос на собрании или на службе в церкви. Если будет доказано, что Гретта или какая-то другая девушка в деревне имеет связь с моим сыном, знаешь, что произойдет тогда, моя дорогая честная невестка? – Вновь спросил он и в этот раз повысил голос. – Калеба привяжут к тому столбу, что перед церквью, и забьют камнями, а Гретту, как незамужнюю, выпорят. А ты, Магда, останешься навсегда во вдовах, зато честной и порядочной.

Прикрываясь крайностями, Рихард пытался снять с себя тяжкое бремя возможных обвинений, не веря, что его сын способен на предательство жены, но Магда не сдавалась. Калеб нравился ей. Она была искренне счастлива, когда ее отцу удалось договориться о помолвке именно с ним. С особым упованием она указывала портнихе, как расшить свадебное платье. С особым упованием молилась Ожту, в ожидании дня, когда они войдут в священный круг брака, но мечты о сладком замужестве разбились в пух и прах. Последние дни она все пыталась приблизиться к мужу. Обнять его. Положить голову на плечо, а он, после того, как они второй раз разделили брачное ложе, и вовсе ушел ночевать в сарай и теперь шарахался от нее, стараясь спрятаться за маленькую прислуживавшую в доме Гретту или какие-то выдуманные обязанности. Ничем кроме изменой девушка не могла это объяснить.

– Я этого не хочу… Я просто хочу… Чтобы он был мне мужем…

Ей было больно… Столь горделивая душа терзалась от неразделенных чувств, от попранных семейных устоев, но она ничего не могла поделать. Она не желала зла Калебу. Ей было обидно. То, как он поступал с ней, казалось ей даже жестоким, но она все же любила его и хотела жить с ним по всем законам круга. В крайностях не было необходимости.

– Я люблю вашего сына, гер Рихард.

– Тогда мой тебе совет – оставь все в семье. Если что-то и есть, поговори с ним сама. Либо выжди, – мужчина развел руками и цокнул языком. – Он не хотел жениться. Прости, что я это тебе говорю, но правды не скрыть. Возможно он просто капризничает. Если же это… Интрижка… Любая интрижка имеет свойство заканчиваться. Время и терпение… Терпение и время. Не дай Ожт, об этом прознают в деревне. Народ нынче только и ждет, кого бы линчевать… – попытался Рихард даже поддержать ее, но выглядело так, будто он ее запугивает.

Магда возмутилась… Вместо того, чтобы помочь ей вернуть заблудшую душу на круги своя, Рихард умывал руки, говоря о возможных похождениях сына размеренно и спокойно. Разве так мог вести себя один из старост?

– Видимо, я в вас ошибалась. Ну ничего… Ничего, – едва не плакала Магда, поджав свои губы. – Ожт видит каждого нечестивца. И каждый будет гореть от своей Скверны. Вы – нечестный человек, гер Рихард. – сказала она, глотая слезы, и Рихарда будто подменили.

Насупив брови, он в три шага оказался подле нее. Темные глаза его загорелись от ярости, и, возвысившись над нею, он громко заговорил, уподобившись каркающему ворону.

– Нечестный? Нечестный? – выплюнул он слова. – Следи за языком, девочка. Я женился в свое время на честной девушке, да вот чести в ней не было ни на йоту. Я привел ее в этот дом и дал все, что она пожелала, но ей показалось этого мало, – вновь сверкнул он черными глазами. – Я вырастил ее сына, не задаваясь вопросом, мой он или нет, а в деревне до сих пор пускают слух, что я бросил в нее первый камень, что я обнаружил ее с тем увальнем и потащил за волосы к столбу. Сволочи и сплетники. Им ты хочешь предоставить своего мужа, не будучи даже уверенной в своих подозрениях? – выговорившись, он слегка успокоился и отошел к камину. Рихард взял кочергу и раздраженно пошерудил горевшие в огне чурки. – Нечестный… Я дал клятву защищать ее, и я молчал до последнего…