Взъерошивая растрепанные кудри и обводя лихорадочным взглядом окрестности, Тейт издал нервный смешок.

- Да плевать мне на временной баланс! На все плевать! Я с тобой хочу быть…

Вайолет, казалось, не моргала, и слезы пеленой застилали взор.

- Тейт, пойми, прошу… - ее губы дрожали, и истерика подкатила с глубоким вздохом, что в теории призван был успокоить.

- Тогда пойдем со мной, - он сжал ее ладошки. И взгляд полный энтузиазма, слез и сумасшествия одновременно. Вайолет всхлипнула. – Ты же сможешь это сделать? Фокус-покус, нырнем – и мы в Лондоне. Так ведь это работает?

Вайолет плакала, не смея озвучить свои мысли.

- Смотри, пророчество было истолковано неверно, - продолжал напирать Тейт пока Вайолет молчала. – Я не умер, а, значит, могу вернуться, так? Но раз и ты должна была умереть, то какова вероятность того, что тебе нельзя пойти со мной?

Вайолет мотала головой, прикусив пухлую от слез губу.

- У меня другая судьба…

Отчаяние накрывало Тейта волной жара. Ему хотелось топнуть ногой, как делают дети, или проделать весь трюк с перемещением во времени самому… если бы он знал, как это работает… Еще слишком рано! Он даже не успел попрощаться!

- Но я не смогу без тебя! – Тейт говорил искренне, с новой силой сжимая ее ладони, стоя так близко, что вновь чувствовал аромат растений, присущий только Вайолет. – Думаешь это так просто – встретить человека, с которым тебе хорошо и легко? Своего человека? Ты все время отрицала любовь, но разве и правда ничего не чувствуешь ко мне?

Вайолет плакала неконтролируемо. Это было нужно, это была правильная реакция.

- Я чувствую, - сквозь всхлипы произносила та, - чувствую так сильно, что знаю - никогда больше такого не испытаю.

Тейт терял самоконтроль. От собственного бессилия кружило голову.

- Вайолет, пожалуйста… - вновь тихо повторил тот, дотронувшись до ее щеки рукой. Вайолет сглотнула.

- Мы еще встретимся, - запустив ладонь в его волосы, Вайолет слегка потянула. Губы горели от слез, и от растекшегося жара полыхали и тела. Тейт сжал ее талию, стараясь получить от первого полноценного поцелуя все, что было возможно за короткую минуту. Вайолет с нежностью улыбнулась и, отстранившись, потянулась к уху юноши. – Слушай звон колокольчиков, Тейт…

- Что? Нет, Вай, н-нет… - сладкая истома от поцелуя рассеялась. Тейт вновь отстранился, словно расстояние между ними могло спасти ситуацию. Вайолет болезненно выдохнула, рука тянулась в привычный кожаный мешочек.

- Прости, Тейт, мы обязательно встретимся…

Хотел юноша того или нет, но мелкие частички порошка слетели по ветру с миниатюрной ладошки. Последнее, что запомнил Тейт – мучительный всхлип заплаканной девушки, и как ее руки зажимали собственный рот, и слезы катились по пальцам…

Комментарий к Yr

Yr (Bow) - руна, означающая лук для стрельбы, воплощает задуманное человеком.

* - самая верхняя часть меча

========== Gar ==========

Барабанные перепонки разрывало от звона…

…с чего начали, к тому и вернулись.

Мутные, тихие голоса звучали где-то совсем далеко.

…парень…

…эй, парень…

- Эй, парень, слышишь? Только не умирай! Только не в мою смену! – сильный ливерпульский акцент пробивался все отчетливее с каждым новым словом.

Вдох. Бешеное сердцебиение.

Под спиной – мелкая галька, и резко проступили на фоне крики чаек и плеск слабых волн. Перед фокусирующимся взглядом маячил логотип на дутой черной куртке: Галерея Тейт, охрана.

Юноша все продолжал откашливать воду. Осознание произошедшего захлестнуло, и он уронил голову обратно на гальку. Он у себя дома. Вайолет больше нет. Вот эту смерть ей и предрекали. В его жизни ее больше нет. Вот она - смерть. Серое, пасмурное небо привычно давило на мост Миллениум. Тейт закрыл глаза. В нос бил едкий запах водорослей и улиток.

- … повторяю, скорую на Бэнксайд… - и под жужжание рации Тейт вновь отключился.

***

Тейта продержали в больнице ровно столько, сколько потребовалось на постановку диагноза от врачей и психиатров. И там, и там – полностью здоров. Не считая оставивших след синяков, благодаря чудодейственному источнику, от ран и ссадин ничего не осталось.

Прийдя в себя, первые часы Тейт размышлял, а не померещилось ли все? Может, кто из его «приятелей» подсадил на какие-то очень качественные колеса, и приход просто длился дольше положенного?

Потом он вспомнил, со страхом переворачивая ладонь. Шрам от осколка в Темзе, полученный в первые минуты пребывания в Лондиниуме, был на месте. Лишь это, воспоминания да одежда, в которой его нашли, подогревали уверенность в собственном психическом здоровье. Самым сложным оказалось объяснить родителям свое отсутствие длинной в несколько месяцев. Тейт не мог сказать правды, но и связать это с его прошлыми подпольными боями он тоже не мог. Он выдумал нелепую историю о практике археологического факультета Вашингтонского университета – супер секретной и строго конфиденциальной – отсюда и «нелепый» наряд. О том, почему охранник Тейт Модерн нашел их сына в шестом часу утра без сознания и водой в легких они еще не успели спросить ввиду растерянности. Но он придумает ответ, как делал это всегда. Тейт знал, родители будут гневаться, затем обидятся, а потом вновь остынут – как это было всю его жизнь.

Случай чудом не попал в газеты, да и все скорее всего списали бы на простое юношеское пьянство. После больницы Тейту предложили пожить в родительском доме, но он отказался. Было непривычно подниматься по ступенькам – таким знакомым, но успевшими стать чем-то очень далеким – дома 13C по Гарлик-Хилл. Его икеевские светлые льняные занавески, его металлическая кровать, его большие черные наушники с поцарапанной дужкой – он переводи взгляд от одного предмета к другому, и чем дольше находился в квартире, тем острее ощущал одиночество. Было непривычно вновь чувствовать аромат геля для душа, молотого кофе из кофейни на Квин-Виктория-стрит и ананасов на пицце, слышать шум двигателей, монотонное гудение прачечной и бессмертную «Show Must Go On», которую почему-то зачастили крутить по радио…

Мы еще встретимся…

Означало ли это, что его вновь «призовут служить» во благо страны в том же веке? Или он тоже встретится лишь с потомком кровной линии Вайолет? Подобные мысли часто вызывали у него неприятный холодок. Хотел ли он знать, что Вайолет выйдет замуж? Влюбится?

Тейт тосковал. Вся деятельность сводилась к унылому проживанию дня за днем пока в какой-нибудь момент не кончатся отложенные за прежнюю жизнь деньги. Он снова стал гладко бриться - в меланхоличной апатии вновь и вновь проходили эти ритуалы. Утренние пробежки больше не радовали, а единственное, что в большей степени можно было назвать приятным – отсутствие прежних кошмаров. Однако же, во снах теперь часто была Вайолет, и, просыпаясь, Тейт каждое утро в изнеможении закрывал глаза, надеясь, что его мучения хотя бы сегодня подойдут к концу – напоминание изматывало, и от тоски по Вайолет хотелось рыдать.

Слушай звон колокольчиков, Тейт…

Слова, казалось, не имели никакого смысла, и Тейт злился на Вайолет. В такие мгновения ему казалось, что она ничего к нему не испытывала, но после он вспоминал тепло ее губ и тихий стон, который услышал только он, и ее нежные касания, и улыбку во взгляде, которой она одаривала его, когда они оставались наедине…

На него вновь засматривались девушки в кофейнях, обращали внимание в метро, бросали заинтересованные взгляды в «Sainsbury’s». Тейт не только отвык от этого, но и не тяготел более. И сердце мучительно ныло каждый раз, когда где-то в толпе он видел знакомые черты любимой девушки. Встретившись раз с прекрасным трудно потом возвращаться к обыденному: никто не мог сравниться с Вайолет.

***

В один холодный декабрьский день, проснувшись от очередного сновидения, Тейт не рухнул обратно на постель, проклиная небеса. Он включил лампу на тумбочке и, вытащив лист бумаги из принтера, сделал запись. Во сне Вайолет показывала ему сад с нежно-розовыми розами, и Тейту почему-то захотелось записать ее слова. С этого невинного листка бумаги все и началось.