Аранор встал, потоптался на месте, привыкая держать баланс, сделал несколько пробных прыжков на каждой из ног.

Фьяло молча наблюдал за принцем с валуна у самой кромки воды. Ему всегда нравилась тяга наследника ко всему необычному, его стремление получить новые знания, здоровый интерес к различным изобретениям, особенно человеческим. Ведь о людях подводному народу известно не так много, в основном из рассказов тех, кто выходит на сушу, или из оказавшихся в море книг. Однако краб всегда переживал за Аранора, когда тот проводил манипуляции с собственным телом, хотя с каждым разом трансформация происходила легче и быстрее, и минули те дни, когда на коже спонтанно появлялись чешуйки. Тогда принц злился и ворчал, но надо отдать должное, брал себя в руки и пытался вновь. Сколько бы раз Фьяло не дразнил тритона или не подшучивал над ним, он гордился своим подопечным, и оба они бережно относились к тому пониманию, что сложилось между ними.

Аранор прошелся вдоль стеллажа с книгами, выбрал одну из них и устроился на толстом гладком ковре. Принц лежал на животе, рука подпирала голову, длинные прямые пальцы переворачивали страницы. Фьяло забрался на спину тритона и, устроившись у него на плече, тоже смотрел в книгу. В той имелось множество красочных иллюстраций, повествующих о приключениях одного храброго человека, помогающего всем, кто в этом нуждался. Аранор больше всего любил читать именно о нем, но сегодня настроения не было. Принц то и дело поглядывал на зеркало, любовался причудливыми завитками на раме, ее блеском в свете флуоресцентных кристаллов, освещающих пещеру.

— Как думаешь, на корабле есть еще что-нибудь подобное? — тритон поднялся и подошел вплотную к зеркалу, ладонь коснулась прохладной поверхности.

Принц посмотрел на свое отражение. Жемчужно-серые глаза придают облику задумчивости и серьезности, овал лица обрамляют длинные неровно-остриженные светлые пряди волос. Пальцы скользнули по золотому узору королевской татуировки, преисполненный величия морской дракон, словно тоже смотрел на себя в зеркало. Предплечье принца оплетал серебряный браслет, украшения имелись на пальцах и запястье, на шее красовалось ожерелье с морской звездой. Аранор сам по себе очень красивый тритон, и человек из него вышел соответствующий, разве что с менее выраженной мускулатурой.

— И долго ты будешь страдать нарциссизмом? – пробурчал Фьяло, наблюдая за принцем.

Аранор прищурился, между сведенных бровей появилась складка. Краб продолжил:

— Поплыли. Другого способа узнать нет.

Тритон улыбнулся и с разбегу нырнул в воду, даже на ходу возвращать себе привычный облик намного проще, тело само спешило принять естественную для него форму.

***

Солнце стояло высоко в небе, было уже далеко за полдень, а Янтран все никак не мог найти нужных моллюсков. Скала-ориентир давно оказалась позади, а юноша все продолжал методично нырять раз за разом, хотя легкие уже жгло от нагрузки. Молодой человек сильно устал и собирался на сегодня заканчивать, когда совершенно случайно заметил темное пятно на морском дне, какое-то мрачное возвышение в окружении кроваво-красного ковра ядовитых водорослей.

Янтран решил рискнуть и осмотреть судно. В этой части моря рыбачили не так часто из-за опасных растений и подводных скал, о которых цепляются сети, а значит, на корабле, скорее всего, никто еще не был. Если повезет, то у молодого человека есть неплохой шанс заполучить кольцо.

Чувствуя, что сил не так много, а на такой глубине он не сможет долго находиться без воздуха, Янтран отправился к гроту. Уставший и вымотавшийся парень действовал уже на сплошном упрямстве, кроме сестры у него больше никого нет, поэтому так хотелось порадовать девушку.

В пещеру вел узкий проход, юноше пришлось согнуться, чтобы попасть внутрь и прижаться к одной из стен. Пахнуло сыростью и известью, молодому человеку, привыкшему необозримому морю и чувству свободы, стало не по себе. Он быстро углублялся, пока не добрался до развилки. В правом туннеле в одной из ниш еще месяц назад юноша заметил одинокий куст гауфензии или «Дыхания жизни», как называли это растение на Толрне. Небесно-лазурные цветы окружали изумрудно-зеленые игольчатые листья с острыми, как ножи, краями. Янтран осмотрел каждый из пяти цветков и порадовался, два из них полностью раскрылись, их лепестки едва заметно мерцали в сумраке пещеры. Аккуратно срезав нужную пару и положив их в мешок, закрепленный на поясном ремне, юноша оглядел остальные бутоны, через пару недель должен созреть еще один.

«Дыхание жизни» встречается нечасто, но это не редкий цветок, растет он в пещерах, совершенно не нуждаясь в солнечном свете, впитывая скудную влагу из окружающей среды. Цветет раз в год, бутонов бывает редко больше семи, и кусты никогда не располагаются парами, растут штучно. Само растение невзрачного вида, при дневном свете лепестки выглядят блеклыми, словно покрытыми слоем пыли, а вырастить гауфензию намерено никому не удавалось. Ее ценность не во внешнем виде, а в необычном свойстве. Стоит приложить бутон ко рту и дыхнуть на него, как лепестки нежно обхватывают лицо, закрепляясь на манер маски. Оказавшись в воде, цветок резко светлеет, а сердцевина с тычинками наоборот темнеют, окрашиваясь в янтарно-желтый цвет, даруя ныряльщику возможность дышать под водой почти час.

В этот раз Янтран поплыл на лодке, обогнул с запада скалу и устремился на северо-восток к затонувшему кораблю. Солнце клонилось к закату, окрашивая спокойные волны в сердоликово-розовый оттенок. Юноша бросил якорь и, приложив к лицу бутон гауфензии, нырнул.

Обломки судна оказались немногим дальше, чем предполагал рыбак, но, тем не менее, сил доплыть хватало, так что завершить подводное путешествие Янтран все же надеялся относительно быстро. И, желательно, с положительным исходом.

Затонувший корабль не походил ни на один из тех, которые обычно появлялись в водах около Толрна, привозя товары с континента. Возможно, он принадлежал загадочным чужеземцам с далеких северных земель, о которых ходят легенды. Живут они среди вечного льда, а домашними животными им приходятся ирбисы; страной владеет своевольный бог холодных ветров, видом напоминающий огромного орла с оперением цвета снега, что украшает вершины Северных гор. Да и вырезанная из дерева статуя на носу корабля очень здорово походила на застывшую в прыжке огромную кошку, к которой с трепетом относятся северяне.

Янтран не особо верил в подобные сказки, однако не отрицал, что из сказанного все же хоть что-то может оказаться правдой.

Подплыв к кораблю, рыбак обнаружил странную пробоину. Вернее она-то самая обычная, а вот ядовитые водоросли, окружающие ее, потускнели и, потеряв свой кроваво-красный цвет, пламенели багрянцем. Из чужих рассказов, Янтран знал, что такое происходит только тогда, когда потревожен их покой или нанесен какой-то вред.

У парня возникло ощущение, что кто-то пытался сюда пробраться и выносил что-то тяжелое, не боясь при этом задеть ядовитые растения. Это несколько насторожило молодого человека, однако он не собирался отказываться от своей затеи. Янтран осторожно вплыл в отверстие, огибая покрывающие наружную обшивку водоросли, и оказался внутри корабля.

Лепестки гауфензии стали совсем тонкими и прозрачными, показывая, что кислород исчезает из цветка, еще немного и дышать под водой станет невозможным. Вобрав побольше воздуха в легкие, Янтран сорвал гауфензию и, тут же выудив из сумки второй цветок, приложил его к лицу.

Во внутренних помещениях корабля уже вполне уютно обосновались морские жители. Проплыв по узкому коридору, Янтран оказался в небольшой каюте, явно когда-то принадлежавшей юной красавице. Кровать, туалетный столик, раскрытый сундук, небольшие стульчики, к сожалению, побитые и изломанные, что сильно выделяло эту комнатку из всех остальных. Парень подплыл к сундуку. На дне того находились вещи: какие-то тряпки, видимо бывшие когда-то одеждой, листы бумаги, небольшое ручное зеркало, но ювелирных украшений не обнаружилось. Янтран расстроился, наверное, владелица успела забрать их с собой, когда корабль начал тонуть. Рыбак уже собрался уплывать, когда взгляд привлек какой-то блеск. Юноша не мог поверить своему счастью, среди одежды лежало платиновое колечко, исполненное в виде водяной лилии. Изящные металлические лепестки цветка сияли россыпью бледно-голубых аквамаринов, подобных морской воде, которую пронизывают солнечные лучи, и горного хрусталя. Сердце забилось чаще, дух захватило от радости, теперь у него есть подарок для сестры.