Он многозначительно посмотрел на Винченцу. Та ничего не отвечала, с безучастным видом тянула из трубочки свой апельсиновый коктейль и разглядывала публику по сторонам. Баразотти перевел взгляд на Этторе - тот был занят тем, что изучал ногти у себя на руке.
- Эй, друзья мои! - воскликнул директор. - Что-то вы скучные сегодня.
Этторе обменялся с девушкой странным загадочным взглядом, а затем неуверенно произнес:
- Рикардо, думаю, тебе будет интересно... - Он запнулся.
Директор повернулся к нему:
- Да-да, слушаю тебя.
- Хотя...
Этторе опять умолк. Однако энергичный толчок под столом, полученный им от его спутницы, тотчас привел его в надлежащий настрой. Он прочистил горло.
- Прости. Я тебе уже рассказывал, что когда мы приехали сюда, и увидели Антонеллу...
- А-а, ну да, конечно, - закивал Баразотти. - Ты сказал ей, что Винченца- твоя девушка. И что вы якобы приехали на Комо поразвлечься.
- Верно. Я сказал, что мы обручены...
- Ну-ну.
- ...и решили побыть какое-то время здесь, на твоей вилле.
Баразотти иронически хмыкнул, расслабился в кресле.
- Не уверен только, поверила ли во все эти сказки Антонелла, - отвечал он легкомысленным тоном. И, заговорщицки подмигнув Винченце, добавил: - Возможно, только сделала вид.
Между тем неаполитанец, вновь покосившись на девушку, продолжил:
- Но это еще не все.
- Не все? - удивленно обернулся к нему Баразотти. Неаполитанец шумно вздохнул и, собравшись с духом, проговорил:
- Рикардо, возможно, для тебя это прозвучит неожиданно... Так вот... Чтобы слова не слишком расходились с делом, я предложил... Ну да, предложил Винченце стать моей женой. Именно так. Так что мы теперь официально помолвлены.
Баразотти с недоумением переводил взгляд с Этторе на девушку и обратно.
- Что значит, помолвлены?
- Очень просто, - отвечал Этторе, смущенно глядя на своего приятеля. - А почему бы и нет? У нас с Винченцой все очень серьезно.
Он сделал паузу, чтобы Баразотти мог осмыслить услышанное, а затем добавил успокоительным тоном:
- Рикардо, ты только не переживай, не так все плохо. Попробуй посмотреть на случившееся со стороны.
- Со стороны? - тупо переспросил Баразотти.
- Да-да, именно. Ведь ты теперь, считай, разделался со всеми своими проблемами.
- Со всеми проблемами? - эхом отозвался директор.
- Ну конечно. - В голосе неаполитанца все еще проскальзывали нотки смущения. - Ситуация разрешилась с пользой для тебя же. Подумай сам: семья в безопасности, газеты ни о чем не узнают. Ты сможешь, наконец, вздохнуть свободно, жить, ни о чем не беспокоясь. Сможешь даже баллотироваться в Городской Совет.
- Что-то я не пойму, о чем вы здесь толкуете.
Однако постепенно до Баразотти стал доходить смысл происходящего. Он побагровел. Какое-то мгновение директор не мог издать ни звука, беспомощно разевая рот, словно рыба, вытащенная из воды.
- Так вот оно что, - наконец выговорил он, от возбуждения елозя пальцами по столу. - Этторе!.. А я-то думал, мы с тобой друзья!
Неаполитанец осторожно потрепал директора по руке, стараясь погасить его гнев.
- Да не волнуйся ты так, Рикардо. Конечно, друзья - почему же нет? И останемся друзьями...
Однако достичь ему удалось лишь обратного эффекта. По мере того, как случившееся открывалось Баразотти во всей полноте, он приходил во все большую ярость.
- И ты хочешь, чтобы все осталось по-прежнему? После всего этого? Я ведь просил тебя присмотреть за ней... Всего лишь присмотреть! А тебе захотелось увести ее у меня. Украсть среди бела дня...
На них стали оглядываться с других столиков.
- Ну-ну, Ричи, зачем же так? - произнес Этторе урезонивающе. - Винченца не вещь, которую можно взять и украсть. У нее своя голова на плечах.
- Своя голова? Да ты просто сбил ее с толку! - Возмущению Баразотти не было предела. - Воспользовался случаем. Соблазнил. А я-то, старый дурень, сижу там, радуюсь... оплачиваю их удовольствия.
Лицо неаполитанца стало вдруг непроницаемым.
- Кстати, Рикардо, насчет удовольствий. Если ты помнишь, пока что я не взял у тебя ни одной лиры. За все то время, что мы здесь.
- И не дождешься.
- А разве кто-то просит?
Баразотти схватился за голову:
- Какой же я осел! Надо же, доверил женщину неаполитанцу! Лисе стеречь курятник... Антонелла совершенно права - неаполитанцам нельзя доверять. И как я мог довериться неаполитанцу?
Этторе невольно улыбнулся.
- Послушай, здесь становится неудобно. Может, поговорим в другом месте?
- Пожалуй... - Директор, весь красный от возбуждения, поднялся из-за стола. - Хотя не знаю, о чем еще тут говорить. Ченцина, дорогая... Хватит его слушать, пойдем отсюда.
Он схватил молчавшую до сих пор девушку за руку и решительно двинулся к выходу. Однако Винченца тут же вырвалась.
- Эй, Ричи, поосторожней! Дергаешь, будто я тебе какая-то кукла.
Баразотти оторопел.
- Но... ты ведь не собираешься оставаться здесь?
- Почему? Может, и собираюсь.
- Как это?
- Очень просто: остаюсь и все.
- Так ты что же, - директор с недоумением воззрился на девушку, - с ним заодно?
- Тебе ведь ясно сказали.
- И вы действительно обручены?
- Действительно. - Винченца, не поднимая глаз, кивнула. - Мы с Этторе решили пожениться.
Баразотти выглядел совершенно растерянным.
- Я понимаю, ты сейчас немного не в себе, - добавила Винченца, стараясь казаться спокойной, - и вряд ли согласишься с этим. - Она замолчала, потерла покрасневшее запястье. - Не думала, что тебя это так расстроит.
- Расстроит? Да ты просто разочаровываешь меня! Ужасно разочаровываешь. Пытаешься со мной хитрить.
- Рикардо, не горячись. Я говорю, как есть, мне хитрить ни к чему. - От сдерживаемых эмоций на лице ее выступили пятна. - Ты, наверное, думал, что у нас с тобой что-то серьезное? Что я обязана быть с тобой до скончания веков? Или, может, ты надеялся, что я так думаю?.. Только я не такая сладкая дурочка, как ты себе вообразил.
- Ченцина, постой... - в замешательстве проговорил директор. - Так ты что же, хочешь меня бросить? А мне что делать тогда? Исчезнуть? Постричься в монахи? Уйти в монастырь, жить в одиночестве?
Она насмешливо скривила губы.
- Прошу тебя, Ричи, не надо этих громких фраз. Уйти в монастырь!.. Жить в одиночестве!.. К чему этот театр? И с каких это пор ты в одиночестве? У тебя есть жена, если я правильно помню. Дети, семья. Да и потом, сам посуди, что я для тебя такое? Так, всего лишь развлечение. Приятный бонус на выходные... Разве я не права? Ты даже не постеснялся проиграть меня в карты - словно я какое-то глупое животное... коза или теленок!
В голосе у Винченцы явственно зазвучали вдруг мелодраматические нотки - так что Этторе даже встревоженно оглянулся на нее.
- Дорогая! - воскликнул Баразотти. - А что мне было делать? Ты же видела мое положение.
- Ну конечно, кто же не видел? Тебе прямо-таки ничего не оставалось. - Она сделала пренебрежительный жест. - Или отдать меня бандитам, или...
- И потом, вам же удалось убежать.
- Слава Святой Лючии! А если бы нет? Ладно, что тут еще говорить. Хорошая была пьеса, только быстро кончилась.
Винченца обернулась в сторону неаполитанца, взгляд ее потеплел.
- Что касается Этторе... сама не знаю, как это вышло. Ты его, Рикардо, пожалуйста, не вини. Тут я зачинщица, так что все претензии ко мне.
С ошеломленным видом Баразотти смотрел на Винченцу и не узнавал ее. Его всегда послушная "бамболина" взбунтовалась.
19
Солнце еще не успело раскалить прозрачный утренний воздух, он был свеж и полон пьянящих летних ароматов. Темно-вишневый форд-мустанг вновь, как и две недели назад, мчался по прямой как стрела автостраде "Ломбардия". Только теперь в обратном направлении.
