— Да, только скажи как, я в кузнечном деле не знаток.
— Держи крепление для колес, — Одар показал. — Сейчас соединю.
Кузнец приставил дугу к одному из креплений и придержал его, доставая два странных камня. Те оказались холодной сваркой. Одар стучал ими друг о друга и приглаживал железку, будто утюгом. Но крепилась она надежно, не оторвать. Я держал, он варил, так что под конец у нас вышло нечто похожее на коляску, только для четвероногого. Я видел такую в нашем мире у собак, если лапы тех не работали.
— Это для кентавра? — спросил я.
— Для кентавренка, — улыбнулся Одар. — Он маленький. Ходить сам будет, но через пару лет. Его выкинули в нашу степь, хорошо хоть не убили. Знахарь смог вылечить, но мышцы задних ног временно атрофированы.
— И даже атрофированные вы восстанавливаете? У вас хорошая медицина. А почему его выкинули? Ребенок же… Жалко.
— Он был инвалидом, вот и избавились, — Одар чуть рыкнул. — Думали, что мы добьем. Люди, кентавры и эльфы иногда так делают. А мы же тысячи лет назад референдумом согласились на новый налог на содержание и лечение подобных «гостей».
— То есть, каждая семья огра по сути финансирует учреждение для инвалидов? А как же ваши дети? Женщин у вас немного, но, как я понял из рассказа Архара, они плодовиты, — я попробовал колесики. Те вращались без скрипа. — Крепления бы тканью обшить изнутри, чтоб не ранили кожу.
— Обшивать будут другие. Если муж с женой не справляются, то братья жены берут на воспитание часть и деньгами помогают. Да и налоги все вместе составляют одну двадцатую заработка, — огр улыбнулся. — Это не много совсем.
— Но это же наверняка не единственный налог. Все равно очень благородно и цивилизованно. Когда за мной по степи гонялись и дрались, я думал к дикарям попаду, меня подвесят на вертеле и съедят, — улыбнулся я. — А я жилистый и невкусный совсем, еще и прыщавый.
— Все налоги вместе одна двадцатая. До этого были меньше. Прыщавый? Новок, у тебя неверная самооценка, — огр достал огромное серебряное зеркало и приказал: — Покажи хоть один прыщ!
У отражения вытянулось лицо. Я потрогал лоб, щеки, осмотрел скулы. Не то чтобы у меня дико проблемная кожа, но я даже бриться спокойно не мог — сразу раздражение. И прыщи — мои верные спутники с пубертатного периода. В институте сильно помогла сестра моего одногрупника, работавшая в салоне красоты косметологом. Прыщей стало меньше, но сейчас их совсем нет. И щетины нет. Странно, я не волосат в принципе, у меня чистая грудь и живот, но на ногах пушок едва заметный, он же никуда не делся. Зато теперь моей аристократической бледности любой голливудский вампир позавидует, будто всю кровь откачали. Но не трупно-синий уже хорошо. Волосы и глаза как были — темные, только у виска белая прядка с правой стороны. Белые одежды от Птички с моими ботинками сasual — вообще умора.
— Ошибочка вышла… Может, я еще чем помогу?
— Не стоит, — фыркнул Одар. — Не сезон сейчас. Да и в отпуске я. Сижу, читаю, торты пеку, кроликов считаю. Но это я люблю делать в одиночестве.
Огр как-то грустно улыбнулся, замявшись, предложил:
— Хочешь чаю? У меня шоколадный торт есть! Я не умею разговор поддерживать. Видимо, мне на роду написано сойти с ума и быть убитым.
— Это вряд ли, ты замечательный, так что тхарм для тебя найдется, а с разговорами у меня самого беда. Говорят же, что гораздо сложней найти того, с кем есть о чем не только поговорить, но и помолчать, и это бесценно. На торт согласен. Могу тихо порыться в книгах, пока ты читаешь или пойти к Птичке. И наверно по деревне я бы еще побродил.
— Новок, тебе нельзя одному по деревне ходить, ты — тхарм, а не чей-то жених или муж. Тебя тут же к дому Араса отведут или отнесут, — улыбнулся кузнец. — Пойдем чай пить, а потом я с тобой погуляю.
— Пойдем.
========== Часть 4 ==========
После чая Одар сдержал слово и вывел меня в люди. Деревня и есть деревня, довольно большая, вокруг нее изгородь, но весьма условная, все из тех же колючек сплетена и мне по плечо. Дороги чем-то посыпаны, никаких ям, на улице есть бочки для дождевой воды из того же материала, что и ванна. Дети, животные, огры, в тхармах я видел только людей или похожих на них. И чьих-то мужей. Не порадовало меня, что деревня в форме неровного круга, чуть вытянутая в длину, и дом Птички не у ограды. Но не могло же мне везти во всем, я, по крайней мере, говорю на общем языке и до сих пор жив, а мой плен весьма условный. Кстати, язык… Читать я не могу, но кое-какая мысль у меня есть. Подобрав палку, начертил на земле по-русски: «Одар, спасибо за возню со мной».
— Одар, ты можешь прочесть?
— Нет, я этого языка не знаю, — улыбнулся кузнец. — Твой родной язык?
— Да, а видел его когда-нибудь? В книгах или на одежде, хоть на камне в пустыне, — не терял надежды я. Мне казалось, что если этот мир притянул одного русского, то, может, подобное и раньше случалось. Я начал чертить русский алфавит, за ним английский. — А такие буквы?
— На вампирский похоже! Подожди, эти я точно видел, — заинтересовался Одар и затем написал на песке USA. — Вот эту надпись видел.
— Где?! — от переизбытка эмоций я вцепился в локоть Одара.
— На странной зеленой пятнистой куртке одного человека, — пожал плечами кузнец. — Это так важно?
— Я потерял своих соплеменников… И скучаю по ним.
— Прости, — огр опустил голову. — Если ты годен в тхармы — тебя не выпустят. Если не годен — выпустят, но все, что я тебе скажу, ты забудешь.
— В смысле «забуду»? Не темни, Одар, для меня это важно!
— Мы не держим тут тех, кто не может принять огра как мужа. Этих мужчин и женщин мы отпускаем, но им дают снадобье, и они забывают все, что было тут, — Одар тихо вздохнул. — Политика: огры тупые, агрессивные и неразвитые. Мы не можем себе позволить даже слухов, что это не так.
— И все же, ты можешь рассказать, что знаешь? — настаивал я. — Может, я достанусь мужу, любящему путешествовать.
Кузнец покачал головой.
— Ладно! Я видел эту надпись на странной куртке человека в портовом городе Чайлас. Кто этот человек и где он сейчас — не знаю. Я просто запомнил куртку. Слишком уж она странная была.
Чайлас, значит, мне туда, как сбегу…
— А где находится этот город?
— Пять дней пути отсюда, — огр нахмурился. — Я не думаю, что стоит тебе это объяснять. Муж сам тебя туда свозит.
— Да, ты прав, спрошу у него. К тому же тот человек в куртке мог уехать куда угодно, раз город портовый, не стоит и думать об этом, — пожав плечами, я стер свои каракули с земли и выкинул палку. — Чем заняться хочешь?
— Не знаю. А ты? — спросил Одар. — Могу показать, насколько далеко видно в степи, и как сложно тебе будет сбежать?
Хмыкнув, я кивнул.
Одар показал мне бесконечную степь, в которой, казалось, все было как на ладони. Первый раз я попытался в ту же ночь. Заборчик, маленький и безобидный, обвился вокруг ног и туловища. Чем больше я сопротивлялся, тем крепче он держал. Поскольку смылся я довольно оперативно — почти сразу после отбоя, висеть мне предстояло долго. Стало понятно отсутствие охраны по периметру… А еще порадовался, что мертв. Помню передачу, в которой ведущий рассказывал, как выбраться, если вас подвесили за ноги вниз головой. Причем следует проделать это быстро, ведь кровь прильет в голове. Мне такая мучительная смерть не грозила, но висеть все равно не нравилось. Восходу солнца я обрадовался как никогда.
— Новок, боги, позвал бы меня! — возмутился за спиной Арас, и спустя минуту меня уже выпутали из ветвей. — Ночью они всех хватают. Пойдем, поедим!
— Не хотел будить, — буркнул я. — И есть не хочу, пойду горевать на пороге дома.
— Да ладно тебе, Новок! У тебя еще два месяца и двадцать семь дней! В следующий раз попробуешь через калитку, — Арас улыбнулся. — Пойдем, я блинчики сделаю.
У меня отвисла челюсть.
