Я на эмоциональном уровне воспринимал его стремление подбодрить, чувствовал, что это искренне, и чих, чтобы точно проняло, вдруг дал мне почувствовать моего ребенка так, как его чувствовал он: сгусток теплой, сонной, светлой и чистой, только еще зарождающейся жизни.

— О, боже, — выдохнул я, чувствуя, как по щеке скатилась слеза. Погладив дракончика, притянул к себе и обнял. — Спасибо, малыш, спасибо за это чудо.

Дракончик отвернулся и чихнул, выдавая огонь. А я почувствовал, что у чиха чешется шейка под мордой.

— Они всегда настолько добры, — тихо сказал Рис.

— Он дал почувствовать мне, — я сморгнул, — ребенка. Он прекрасен, Рис. До этого момента я не понимал своего положения.

— Теперь ты его почувствовал и принял, — маори улыбнулся. — Они чувствуют эмоции и могут их передавать. А уж для своего человека они вообще готовы на все.

— Что значит для «своего»? — я протянул руку и оставшиеся двое чихов подошли ко мне. — Рис, спасибо, что привел сюда. И что не показал их сразу. Дальше я просто не пошел бы, не смог.

— Они… Они конечно не самые привычные домашние животные, даже не домашние животные, но они любят людей, — пояснил Рис.

— Похвальное качество, надеюсь, люди к ним будут так же добры, они настолько прекрасны, что им желаешь только добра, — я улыбнулся, стирая слезы и шмыгая носом. Хотелось плакать и плакать.

— А теперь удиви меня, скажи, что не хочешь себе чиха, — попросил Рис.

— Прости, вынужден разочаровать, — я погладил уголька, обнимая. — Но воровать никого не стану, это точно. Здесь им безопасней.

Маленькие шалопаи заворочались у меня в ногах.

— Эх, — тяжело вздохнул маори и достал из-за пазухи небольшое яйцо, протянул мне. — Бери. Ему не повезло, родители погибли. Когда я нашел нору, все остальные яйца уже были съедены лаской.

Черный чих ткнулся носом в яйцо, и я прижал их обоих к себе.

— Спасибо, я буду заботиться о нем, если расскажешь как.

— Они всеядны, любят фрукты и рыбу. Яйцо следует держать в тепле: или за пазухой, или на подоконнике, если на него светит солнышко, или в гнезде из тряпки с нагревательным камнем. Вылупится чих размером с палец. Они в детстве очень любопытны. Если он лезть будет, куда не следует, то прикоснись к нему или подойди поближе, он на расстройство, твой страх или злость среагирует. Те, что постоянно с разумными живут, общаются не только эмоциями, а мыслеформами, но могут телепатически передавать слова. Иногда, в зависимости от зверя, им нужно ставить миску или другую емкость с теплой водой. Уход за ними вообще не сложен. С первого дня чих сам будет подсказывать, что ему нужно.

— Это радует, — я присмотрелся к яйцу. Меньше куриного и гораздо более круглое, как мячик для пинг-понга, а еще очень прочное, будто каменное. Случайно его не расколоть и насильно тоже. Я убрал яйцо, и ощутил тепло и поддержку от чихов.

— У меня в сумке есть все для пикника, да и тут, в этой части парка, ты можешь выпустить своего зверя. Чихи с ним с радостью поиграют, — Рис улыбнулся. — Они и с обращениями помочь могут.

— Рис, ты очень добр ко мне, и я все же не очень понимаю — почему?

— Ты мне нравишься, — маори прищурился, — очень. Думаешь, этого недостаточно? Плюс, есть корыстный интерес.

— Корыстный? От меня? — искренне удивился я.

— Да, — Рис потянулся и прошептал на ухо, — от тебя можно получить многое. Любовь, например.

— Не уверен, побаиваюсь я чувств. От них бывает больно. И у меня ребенок. От другого. Ты точно это понимаешь? — в лоб спросил я.

— Я понимаю, что у тебя есть ребенок от другого, — Рис приблизил свое лицо к моему. — Но для меня этот ребенок в первую очередь от тебя. Он часть тебя, он будет похож на тебя. А ты меня пленил, ты для меня совершенен. И он будет совершенен.

— Мне лестно, и все же, после моего отъезда у тебя будет время подумать. И я не совсем уверен в своих желаниях. Хочу ли, чтобы ты передумал или нет, мне очень хорошо с тобой. Не хочу потом прощаться.

Я взял Риса за руку и благодарно пожал ее.

Тот выдохнул:

— Я тебя все равно найду и еще разок задам этот вопрос. А пока, может, поедим и покормим чихов?

========== Часть 18 ==========

— А вот здесь спальня, — открыл дверь Элмар, пропуская вперед Ирама. — Шкаф и комод почти пустые, можешь сложить в них вещи. Если что-то нужно, ты только скажи.

Дау мельком бросил взгляд на единственную кровать. Покраснев и прижав уши, он начал раскладывать вещи: всего лишь одни штаны, немного белья и две рубашки. Гораздо больше всего было оставлено в ванной. В сумке явно оставалось что-то еще, но Ирам мялся, смотрел по сторонам, зачем-то изучал оконную раму и потолок.

— Что случилось? — Элмар приблизился, коснулся плеча.

— Ничего, — замялся Ирам, а потом выдал: — Мне кошмары снились, и Калис сделала для меня ловца снов, и они перестали сниться.

— Тогда давай его повесим вместе, — Элмар поцеловал в висок. — На окно или потолок? Я слышал, что лучше на окно.

Ирам кивнул, уши поднялись, и он невольно обрадовался тому, что над ним не смеялись.

— Да, лучше на окно. А спать мы вместе будем? — тихо спросил он.

— Ну, надеюсь на пол ты меня не отправишь. Но кровать большая, и мы можем в ней только спать, — руки легли на талию. — Тебе решать, я пойму и поддержу тебя.

— Не отправлю я тебя на пол. Ты уютный и… красивый, — замялся дау.

Элмар погладил по щеке и склонился к губам.

— Я рад, что ты так думаешь, Ирам. Мне нравится быть с тобой.

Дау потянулся и поцеловал твина, обвив руками шею, удерживая, не давая отстраниться, прижимаясь всем телом. Элмар стиснул в объятиях еще сильней, приподнимая дау, не давая ему вести. Ища опоры, Ирам обхватил ногами твина, ласково провел рукой по спине. Элмар рвано выдохнул и, пряча улыбку в уголках губ, огладил ладонью бедро и мягко сжал ягодицу в ладони. Дау напрягся, но не из-за испуга, а из-за того, что внутри разгорался жар, заставляя прижиматься, целовать уже лицо, шею.

— Ты такой пылкий, настоящий огонек, — севшим голосом зашептал Элмар.

— М? — невнятно спросил дау, покусывая ухо Элмара и растягивая рубашку на твине.

— О, боги, — выдохнул Элмар, укладывая на кровать дау.

Стащив с твина рубашку, Ирам принялся целовать уже плечи, трогая, изучая.

— Стой-стой-стой, — неохотно зачастил Элмар, ловя ладони дау. — Мы не можем, не сейчас. У меня ничего нет для этого, если ты, конечно, хочешь пойти до конца.

— Что значит, «ничего нет»? — растерялся Ирам. — Разве нам что-то, кроме нас, нужно?

— Ну, если мы не хотим излишней боли для кого-то из нас, например, тебя, хорошо бы иметь смазку, — осторожно ответил Элмар. — Или… Что ты думал делать дальше, когда одежды бы на мне не осталось?

— Тоже, что и в тот раз, — настороженно сказал дау, заранее прижимая уши к голове. — Что-то не так?

— Все так, мы можем и поиграть друг с другом, — взялся за пуговицы на рубашке дау Элмар.

— Эм… «Поиграть»? А что значит «пойти до конца»? — помогая себя раздеть, спросил Ирам, целуя шею мужчины.

— Анальный секс, дорогой. С женщинами им тоже занимаются, — «утешил» Элмар.

Ирам прижал уши, впервые осознавая, чем именно занимаются двое мужчин в постели.

— Нет! — твердо сообщил дау. — Я не хочу этого.

— Почему? — Элмар сполз в бок, целуя шею и плечи.

Дау растерялся, глаза стали огромными, влажными.

— Я не… не нахожу это словосочетание привлекательным, — ляпнул дау.

— Прости, моя вина, но я счел за лучшее назвать вещи своими именами, учитывая твою непросвещенность, — Элмар погладил по щеке, обнимая дау. — Что ты так испугался, маленький?

— Я не маленький и не испугался! — чисто из упрямства возразил Ирам. — Просто, — дау запнулся, — анальный секс не для меня.

— Ты же не пробовал, — улыбнулся Элмар. — Сотни разумных занимаются подобным сексом, и им нравится. Что думаешь?