Едва я вышел из комнаты, как наткнулся на Ирама, тот, увидев меня, кивнул.

— Я никому не говорю, что ты ждешь от Айка ребенка, а ты не скажешь им про некроманта. Договорились? Не хочу, чтобы обо мне пошли слухи. Даже тут не верят, что я по девушкам. Я понимаю, что это смешно, но я уже просто устал от того, что все считают меня геем. Я жил там в Сан-Франциско и… меня за всю жизнь семнадцать раз приглашали на свидание парни. Тут еще хуже. Из-за большой продолжительности жизни геев и би тут много, почти половина населения. Они просто все экспериментаторы, к тому же ориентация вообще не осуждается. Любая. Если двое-трое-десятеро счастливы вместе, то все хорошо.

— Спасибо, — кивнул я. — Ирам, Самвел действительно видит в тебе свою половинку, и пусть он настойчив, но готов ждать. Такие союзы редки, и мне ваш кажется жутко правильным. А стоит мне вообразить тебя с девушкой, я словно вижу, как ни одна из них никогда не сделает тебя счастливым. Считай, что у меня предвидение.

Дау тихо рыкнул и резко развернулся, зло бросив через плечо:

— Как же это все надоело! Лучше бы я был огром или гоблином! Хотя бы не все подряд считали своим долгом навязывать мне мужиков!

— Да я бы сам девчонок полный дом собрал, если бы видел в этом твое счастье! — крикнул я, твердо уверенный в своей правоте.

На кухне нашлись только Клевер с лирой, видимо, остальные разбрелись, так что я взял яблоко из вазы и полез по полкам.

— Завтрак будет через двадцать минут, — сообщил Клевер.

— Ты ведь Новок? — спросила девушка. — Я Алиса. Если хочешь, я привезла с собой халву, могу дать к чаю.

— Новок, — улыбнулся я, — рад знакомству и халве, с удовольствием угощусь. Люблю сладкое.

Заглянув в кастрюлю, где тушилось мясо с овощами, я забрался на подоконник и хрустнул яблоком. Мысли опять вернулись к беременности. Когда меня затошнит? И какой срок? Слава богам, читать научился, буду жить в библиотеке.

— Держи, Новок, — лира подала мне халву и чай. — Ты ведь оборотень? Вот повезло тебе! Далмар до сих пор примиряется с тем, что он золотой. А Клевер легко принял свою суть.

— Я так и не понял, какие особенности у золотых, кроме скрытности и беременности. К тому же я — енот, совсем безобидный зверек, — поделился я, налетая на халву. — Вкуснота! Обожаю! Спасибо, Алиса, настоящее сокровище ем.

— У Далмара спроси. Про золотых знают только золотые, — заверила лира. — Я ее на востоке купила. Но туда лучше не соваться! Могут и в рабство продать. Если бы не Оха, мы бы влипли.

— Зачем же вы туда сунулись? — уши Алисы смешно прижимались к голове или наоборот становились «локаторами», поворачиваясь на звук.

— Любопытство, — честно признала Алиса. — Всего лишь любопытно. Да и не планировали мы так далеко на восток заходить.

— А часто путешествуете?

— Смотря кто. Клевер не любит уходить надолго, Калис домоседка, а вот Далмар от силы недели две в год дома проводит.

— С его пониманием всех языков и «невидимостью» оно и понятно, — я положил в рот еще ложку халвы и отодвинул угощение.

А то так никому не достанется, все слопаю. С Айком мы три недели… Вряд ли я залетел в первую, даже если качество оборотня проявились после золотого. Скорее всего, срок одна-две недели, надо в библиотеку… Попрощавшись, вышел. В библиотеке никого не было, и я принялся искать нужные книги. В результате двух часов поисков я нашел лишь книгу о беременности женщин разных рас, в которой золотым был посвящен абзац. Он гласил: «беременность золотых длится вроде бы восемь месяцев».

Особенно порадовало «вроде бы», вдохновляет так, прямо скажем, не очень. Выходит, нужно идти к Далмару на поклон, но рассказывать о себе не хочется. Только о ребенке надо думать в первую очередь. Золотой нашелся на веранде в кресле. Он сидел с закрытыми глазами и, наверное, медитировал.

Далмар повернулся ко мне и коротко и ровно спросил:

— У тебя ко мне дело или просто пялишься?

— Я дважды видел беременных золотых, но так и не узнал, как все происходит. Можешь рассказать? — попросил я.

— Как происходит? Золотой встречает мужика, ложиться под него — готово, — ровно рассказал тот, пялясь на меня темно-желтыми глазами.

— А сама беременность? Сколько месяцев хотя бы?

— Семь и две недели, — Далмар скрестил руки на груди. — Больше я ничего не скажу, пока не пойму, зачем тебе это!

— Я любопытный, чего так грубо?

— Затем, что я грубый — это раз, и секреты золотых чужим ни к чему — это два, — золотой отвернулся. — А любопытство не повод.

— Мне… Мне сказали, что я тоже золотой. И оборотень. Твин.

Я сел напротив, уставившись на Далмара. Других источников информации у меня все равно нет.

— Руку дай, — потребовал он и, когда я протянул ладонь, уколол меня кинжалом и каплю крови размазал по своей ладони. Рассмотрев ее на свету, тяжело вздохнул и уже почти дружелюбно позволил: — Вопросы задавай, отвечу.

Я облизал ранку.

— Золотые всегда такие скрытные? И давай про беременность. Что, как, откуда потом рождается…

— Всегда. Так безопаснее. С месяца до трех может быть токсикоз, с конца третьего месяца растет живот. Рожаем кесарево. Ото всех рас, кроме драконов, из ста детей лишь двое-трое рождаются не золотыми. Кровь драконов же всегда берет верх. Новок… ты ждешь ребенка? — тихо спросил он.

— С чего ты взял? — попробовал я изобразить удивление, но по взгляду Далмара понял, что не прокатит. — А если да, то что в этом такого?

— Ничего, — Далмар вздохнул. — Только теперь мне любопытно. Я все знаю только в теории. Забеременеть можно случайно, если испытываешь сильную привязанность к тому, с кем делишь постель. Зелье предохранения срабатывает редко. Ты начал рано спать, когда не контролировал в себе наши особенности, вероятность беременности была почти стопроцентной и не зависела от зелий и желаний. У тебя будет меняться настроение, отекать ноги, болеть спина. Так что я, пожалуй, задержусь, удостоверюсь, что это состояние ужасно.

— Я тебе не подопытный кролик… К кому с родами идут? — насупился я.

— К лекарю или другому золотому, — Далмар рассмеялся. — А куда ты денешься? Уже месяца через три ты не сможешь даже уехать отсюда!

— Из-за живота?! — ужаснулся я, обнимая себя.

— Да! А если учесть, что может быть двойня или тройня, — пакостно улыбнулся Далмар. — Знаешь… Я боюсь этой особенности своей расы. Очень. До дрожи.

У меня затряслись руки, и я срывающимся голосом промямлил:

— Я не справлюсь…

— Новок, — выдохнул Далмар, подвинулся ко мне и неловко обнял за плечи. — Любой разумный в этом доме тебе поможет.

— А работа? А деньги? Как я буду воспитывать ребенка, если сам о мире толком не знаю? Он родится золотым, а о них… вас… нас я знаю еще меньше, чем об оборотнях! — ужасался я. — И придется сходить за Айком, он вправе знать, раз так угодно было судьбе нас столкнуть. И это он виноват! Пусть происходящее пугает, я все же как-то даже рад… В плане, я же гей, всегда им был, сколько не отрицал подростком и не думал о детях. У нас в стране целоваться-то на людях нельзя.

— Я тоже был геем, но детей я жутко не хочу, — ухмыльнулся он. — А сейчас… Этот мир надо мной ужасным образом подшутил. В этом мире каждый тысячный из других миров. В каждом крупном городе есть дома пришлых. Там тебе помогут. И любой из золотых поможет. А работа… с ней сложнее.

— Я не представляю, чем могу тут заниматься, — вздохнул я.

— А кем бы ты хотел быть? — спросил Далмар, вставая и отходя к бортику балкона. — Я вот учусь на скорняка.

— Выделка меха? Интересно, мне нравится делать что-то руками, хотя я учился работе с бумагами. Но не знаю, чем тут можно заработать. Я и полы мыть готов, только зарплаты вряд ли на меня и ребенка хватит. У тебя есть идеи?

— Руками работ много: от слуги до ювелира. Ты сам лучше знаешь, к чему тянет, — фыркнул золотой.

— Сомневаюсь, — вздохнул я. — Руками я только корзинки делать могу. Что пользуется спросом? Я неплохо готовил, особенно выпечку.