Ночного света нет вообще,
А, что же делать им еще.
Мужик, вновь, секса захотел,
Ведь каждый день её имел.
Но, а теперь её уж нет,
Ну, а без секса счастья нет.
Наташе он всё объяснил,
Мол, – секс, для него, важнее всех сил.
– Ну, то есть голод это очень сильный,
Сильней, чем целый день не есть,
Терпеть его, для мужчины, не выносимо,
Мне очень хочется на тебя залезть.
– Привыкла слушать я тебя и мне не жалко,
Возьми меня, как хочешь ты, чтоб стало жарко,
Её он сексу обучил, всё рассказав,
Как нравится ему получать секса весь состав.
Она ему всегда давала любовь свою –
Лишь в сексе ощущал он любовь всю.
А младшие девчонки всё сразу понимали, –
Индиго они были, – любящих оставляли,
Когда они ласкаться начинали, хоть где;
И в доме, и в лесу, и в бане, и в реке.
Закалкой организма все стали заниматься –
И каждый день для этого в реке стали купаться,
И летом, и зимой им было прикольно,
Болезней у них не было и им было так вольно.
Прошло уже два года, настала вновь весна,
И снова одна девушка – Наташа умерла,
Закончилось всё мясо и рыба вяленая,
А новая, ни как на пику не шла.
И снова секса нет, достал этот облом,
Философ собрал девчонок и рассказал всё вновь.
Затем спросил у девочек:
– Кто кровь уже видал?
Из своей промежности,
Тот по половым признакам, –
Взрослым уже стал.
То есть если цикл начался у вас –
Значит, уже сексом заниматься настал час.
– Я всё понимаю, – сказала Людмила. –
У меня уже три месяца созревания.
– Ещё кто-то есть, – философ спросил.
Ведь очень уж он давно уже не любил.
– У меня два дня кровь оттуда идёт.
И скоро закончится, и скоро пройдёт. –
Сказала Анюта и всем показала,
Достав руку оттуда.
Другие сказали, что нет, пока,
Когда они созреют, – скоро, наверняка,
То скажут тогда, чтоб реализовать в сексе себя,
Ведь нужно заниматься, если пора пришла.
Философ к Людмиле при них подошёл,
Поцеловал и дальше пошёл:
Раздел, объяснил, другие смотрели,
Ведь дети-индиго знать всё хотели.
Он днём полюбил её, день весь любил,
И как что, где делать он ей говорил,
И каждую девушку он обучил.
А к лету, уж все взрослыми стали,
Так как созрели их все «влагалы».
Секса – любви в 5 раз больше стало,
Улыбка его всё ярче сияла,
Ведь верный приносчик добра – пролактин,
Всё чаще обеспечивал удовлетворения прилив.
И сразу за этим, примчалось везенье,
К всеобщему, неожиданно, удивленью:
Увидела Аня взрыв самолёта
И проследила движенье полёта,
Точнее, – паденье, запомнила сразу,
И лося с оленихой запрягли мигом в сани.
Философ, вдвоём, с Аней поехал,
Но перед этим, предупредил без утехи:
– Мужей я других не потерплю,
Поэтому их к себе не возьму,
А если в покое они нас не оставят,
То я их убью, если сил моих хватит.
– Они все мертвы, взрыв то был не реальный. –
Сказала Катюша без эмоций, реально.
– А может быть, нет. – Сказала Людмила. –
У нас тоже взрыв был, но мы, всё же живы.
– А смысл то не в этом, что живы, иль нет.
Смысл в том, что я вас не поделю ни с кем, нет.
– А мы все согласны, тебя понимаем,
И просто во всё тебе доверяем.
Мужлан стал доволен, внутри своей мысли,
Ведь такие мечты могли не выйти.
Но всё же мечты эти реализовались –
И жёны его на все сто понимали,
Ведь были они люди – индиго,
И этим они выживали в тайге.
Вот в санях из брёвен, внизу – листы железа,
Поехали двое под снежный пад и скрежет.
Примчали их лось и олениха,
Они уж давно любилися лихо.
Пол дня они мчались, и звери устали,
И всё ж, наконец, они место настали.
Увидев обломки и то, что горело,
Внутри уцелеть ничего не сумело,
Они повернули назад и помчали,
По дороге кабанов они повстречали.
Вот жалко, – оружия нет, без него
Им дичь не доступна, и это давно.
Домчались домой, их волки не сожрали,
В пути, далеко, волков вой все слыхали.
– Мы думали, – волки напали на вас. –
Сказала Юляша, обрадовавшись сейчас.
– То волки от взрыва, скорей всего, выли,
Но нас на пути не остановили.
Такая надежда за целых два года,
Но, всё же – облом, это было знакомо.
За целое лето они успевали дров наготовить,
Чтоб зиму всё время, уж их не готовить.
Морозы зимою огромные были
И этих морозов они «обходили».
Зимою и летом, и ночью, и днём
Любили друг друга они вшестером.
Философ девчонок всему научил,
Что сам он мог знать, – все секреты раскрыл:
Про девичий секс – лесбийскую ласку,
Про то, что в том мире, в общественной «маске»,
Не нравится всё ему, дот замазки,
Что – цели другие у всех там подряд
И все ходят злые и денег хотят,
О том, что проблемы – больше наших, намного
И, что здесь, ведь, лучше, чем в обществе строгом.
Морали и этики, знаний и смысла
Девушки брали с философа мыслей,
Ведь он мысли все рассказывал им,
Они понимали легко и без сил.
Другого наставника не было, просто,
И лес, и луга, для них стали – остров.
Всё в «цвете» своём он преподносил, –
Такое же отношение ко всему, он девчонкам привил.
Его всем хватало в удовлетворенье,
Их удовлетворять ему не было ленью.
Во время совместной любви все «взрывались»
И очереди своей не дожидались, –
Девчонки ласкали друг дружку руками,
Губами везде, и языками.
Любили друг дружку и уважали,
Во всём и всегда они помогали.
Когда от любви муж хотел отдохнуть, -
Хоть часик поспать, т. е. сопнуть, -
Девчонки насильно его не терзали,
Друг дружку любили и ярко пылали.
И страсть эффективная здесь проявлялась,
Наверное, свобода природы сказалась.
И вот одной ночью на родном топчане,
Желая застыть в истоме своей,
Оля, в окошко в небо глядя, –
Увидела ярких два огонька.
Дождавшись исхода горячей любви,
Она всем сказала:
– В окошко смотри.
Увидели все, как летел самолёт,
Как будто по морю там плыл теплоход.
Все вместе они пожелали одно,
Чтоб он приземлился поближе, и всё.
Но он приземляться не собирался,
А только летел высоко, приближался.
Но все понимали, – пролетит самолёт,
И снова надежда – от них уплывёт.
Надежда, – не чтоб их забрали туда,
Где, по мнению философа, – только беда,
А надежда на то, чтоб хоть чем поживиться,
Предметы какие-то приобрести чтоб.
Вот он пролетал, почти все отвернулись,
А самолёт зажужжал – и все повернулись,
И с неба, жужжа, быстро стал опускаться,
В окне уж невидно – где он стал спускаться.
Все быстро оделись и выбежав с дома,
Увидели близко машину знакомую –
Да, то был самолёт, он во всю уж спускался.
– Хоть в дом бы он, вдруг, наш не врубался. –
Сказал в миг философ, слегка испугался.
Самолёт пролетел над соснами низко,
И прям на лугу сел сразу он быстро.
– Оля, на дерево лезь, побыстрей,
И тщательно ты рассмотреть всё сумей,
Бинокль возьми, хоть и темно,
Но всё же взгляни, вдруг увидишь чего.
Юля и Аня, сани впрягай,
Поедем, рискнём, тут близко, давай.
Катя, давай, – теплей одевайся, –
Поедем с тобой, не сомневайся.
Умчались они, но им Оля сказала,
Что он прям у леса, на лугу, показала,
Умчались конкретно, животные знали, –
Как нужно бежать, когда их подгоняли.
Добрались до туда и взрыва всё ждали,
А взрыва то не было, – они то поняли,
Что самолёт успел то причалить.
Но всё ж самолёт не посадили,
